Цитаты

В процессе перелома все становится запутанным и неясным. Люди становятся чужими, хлопочущими о пустяках, и скука мертвой петлей сдавливает желания. Ни за что не зацепишься, гаснет романтика пейзажа, и человек мутнеет даже в его лучших по чувству и искренности положениях. Кажется, что вся эта сложная, нагроможденная жизнь, с культурой городов, с клетками взаимоотношений, делается людьми от нечего делать, игра в «будто бы», но лишенная истинного значения игры: легкости, фантастики, а главное, всегдашнего, как у детей, сознания, что это игра, что несчастья и горя она не причинит, а если ее система завинчивается туго, — игру меняют Гадко разыгрываются игры у взрослых, — они построены на подчинении своим похотям похотей других, и все это всерьез и навечно; к тому же на карту ставится и сама жизнь, конечно, другого и право на нее.

—  Пространство Эвклида (Кузьма Петров-Водкин), 8 цитат

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Когда вам становится очень туго, и все оборачивается против вас, и, кажется, нет сил терпеть ни одной минуты больше, - ни за что не отступайте: именно в такие моменты наступает перелом в борьбе.

Замените в лексиконе слово "неудача" на слово "урок" и вы увидите насколько гармоничнее станет ваша жизнь. Многие скажут, что это игра слов... но в действительности это игра смыслов!

Можно родиться и жить как в раю, постоянно жалуясь на жизнь, так и не познав ее радости.
А можно ценить и понимать то, что у тебя есть, и быть самым счастливым!

Юмор, по сути, — это лекарство от боли. И мы используем его как пластырь. Если человек умеет шутить, то вся его жизнь становится проще и лучше.

Они скандалили, будто не знали, что злые слова нельзя взять и забыть. Не знали, что люди ругаются на полную, а мирятся наполовину, и так каждый раз от любви отрезается, и ее становится все меньше и меньше.

Внезапно не становятся чужими.
Нельзя перечеркнуть, и — пустота.
Два сердца в одинаковом режиме
Как будто перестали биться в такт.

Как будто подменили человека,
Которого ты знала от и до.
Как будто за плечами нет пробега,
И свито не уютное гнездо,

А что-то вроде Вавилонской башни.
Достроить ли? Разрушить в пух и прах?
Молчать вдвоем невыносимо страшно
На абсолютно разных языках.

Внезапно не становятся чужими,
Нельзя перечеркнуть. А, если да,
То значит, что и не были родными
Обидно, но, по сути, никогда.

Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.

А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.

У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.

И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.

Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!

Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?

Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.

Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.

По поводу милосердия. Делить его на милосердие к людям и ко всем прочим – это значит его не иметь. Потому что или милосердие есть, или его нет. И когда мне говорят, что «у нас тут людям жрать нечего, а вы собачками занимаетесь», вот те, кто так говорит, они и людей не накормят. Потому что им наплевать и на тех, и на других.

Ты только вспомни, что было год назад и что есть сейчас. Со сколькими людьми ты теперь не общаешься, хотя они клялись быть с тобой до конца: они теперь не пишут, у них есть люди поважней. И ты забудь, и отпусти, но не забывай тех, кто всё ещё с тобой, верит в тебя, какие бы ни были обстоятельства и как бы ни меняла тебя жизнь.