Цитаты в теме «одежда», стр. 28
Существует теория о том, что где-то на рубеже каменного и бронзового веков волны миграции зашвырнули сюда группу бродячих охотников и откатились обратно, оставив их на берегу покрытого льдом океана средь снежных холмов. Они называли себя «люди», или, точнее, «настоящие люди», «недлинные люди». Великая рациональность пропитывала их одежду, пищу, обычаи.
Это была рациональность трав и лишайников, которые выстояли на мерзлых почвах и камнях Территории. Жизнестойкость племени Кьяе выражалась в освежающем душу юморе и беспечности. Без юмора, наверное, предки Кьяе быстро превратились бы в психопатов. Народ психопатов не может существовать, так что беспечность их также являлась рациональной.
Жар золотокосая,
Хрустким песком и вереском
Полдень крадётся, стелется
Тень ножевая длинная.
В тонких кувшинах пенятся,
Ягоды бродят винные.
Сны забредают влажные,
Ложные, белоснежные.
Милая, нам ли, бражникам,
Прятаться за одеждою
И притворяться истово,
Дескать, невинность лакома.
Всё, что меж нами выросло —
Вызреет ночью злаками.
Злачными переулками,
Тайными подворотнями
Грозы гуляют гулкие
Ранеными животными.
Мне бы живот твой сливочный,
Переходящий в золото,вылакать.
Но не вылечить
Эту, на грани голода,
Жадную, ненасытную тягу.
В яремной ярыми, спорыми,
Злыми ритмами,
Ядерными пожарами
Бьётся она без устали
И зарастают медленно
Пустоши наши, пустыни
Алыми первоцветами.
Он пытался понять. А она любовалась им,
Принимала игру и выплескивалась наружу.
Он сцеловывал с тела ее безупречный грим,
А она, вместе с плотью, свою обнажала душу.
Он не верил. Боялся ее потерять.
Она Не перечила — просто роняла с себя одежды.
Он ее пригублял, а затем выпивал до дна,
Понимал, что познать ее всю — никакой надежды,
Изнывал от бессилия, бился в сомненьях, мял
Ее хрупкое тело. Вжимаясь губами в плечи,
Поверял ей секреты. А после всего — менял
Ее — самую лучшую просто на первых встречных.
А потом возвращался, скулил ей в колени ложь
И терзал себя ревностью — дикой и беспричинной.
А она отпускала грехи, унимая дрожь,
И тихонько жалела его — своего мужчину.
Стоишь за плечом белокрылый, влюблённый ангел,
И время стоит, прислонившись как я, спиною
Огнём полыхнуло в груди наслаждение - факел
И сердце в тисках этой нежности сладко ноет
Касаешься мягко губами, почти неслышно,
Не кожей, душой ощущаю, как льётся выдох,
Любое движение, слово, здесь будет лишним —
Ты снова касаешься глубже, чем можно видеть
Ты снова собой вытесняешь весь мир из сердца,
Волшебным «Моя!» воздвигая надёжно стены,
Пьянящим «Люблю!» извлекая из пульса скерцо,
Горячим «Хочу!» прорываясь в тугие вены
Ты снова срываешь все мысли, дела, одежды
Единственным взглядом в глаза, как любовь глубоким
Во мне остаётся безумие, страсть и нежность,
И музыка счастья, которая вспыхнет в строки.
Со мной, мой милый, не будет скучно —
Чулки, корсет
Красива, знаю, и равнодушна
К чужому нет.
Я выбираю, ну, да, нарочно,
Короткий путь.
Сильна в упорстве, ещё немножко,
Ещё чуть-чуть,
Самую малость, — и будешь виться
У моих ног.
Я, знаешь, тоже хочу забыться,
До дрожи, чтоб
Истомой кожа. Любить ты можешь,
Вот здесь — рукой.
Какой красивый! И невозможный,
Всегда такой!
Звук телефона подрезал крылья
Её мечтам.
— Алло, ты дома? — Не надо злиться?
— Алло, ты там?
Стыдливо вечер снимал одежды
С былого дня.
Он любит страстно. Он любит нежно.
Но не тебя.
Тебе дарю я эту ночьХочу смотреть в глаза твои,
Знать, что ты мне одной подвластен.
Пусть водопад земной любви
Нас неземным одарит счастьем.
Хрип в голосе, одежду прочь
И волю дать животной страсти.
Тебе дарю я эту ночь,
И ты сойдешь с ума от счастья.
Звон тишины, мерцанье свеч,
Дрожанье рук и трепет тела,
Несмелое касанье плеч-
Я никого так не хотела!
Пусть это долго в нас живёт
И в голове плывут мгновенья,
Как ты целуешь мой живот,
Как ты разводишь мне колени.
Безумие в глазах твоих.
В тебе до капли растворяясь,
Твоим желаниям любым
Беспрекословно подчиняюсь.
Не будет рук моих нежней,
Не будет поцелуев жарче.
Ты разбудил в душе моей
Огонь, которого нет ярче.
За это можно умереть,
Ведь небо нам послАло счастье
Вот так друг другом заболеть
Сгорать в огне любви и страсти
И выходя на улицу без перчаток
Мерзнешь и ищешь теплый пустой рукав,
Чтобы в него руки свои запрятать.
Носом уткнувшись в вязаный теплый шарф,
Смотришь на пролетающие снежинки,
На белый снег, летящий в твои глаза,
Мерзнут полу весенние не-ботинки,
Ты растворяешься в сумрачных небесах.
Город готов к долгой зиме и люди,
Спрятанные под теплой одеждой спят,
Тянутся недоделанные недобудни.
Ты бы уснула. Только тебе нельзя.
Ведь впереди много такой работы,
Что не оставишь, в Хельсинки улетев,
Или учебы (выжить бы до субботы).
Ты же хотела вовремя повзрослеть.
Ну, повзрослела. Что теперь? Дел вагоны,
Я про тележки даже не говорю,
Вот и сидишь дома, а мир оконный
Движется к полу смятому декабрю.
И выходя на улицу без перчаток,
Ищешь чужой рукав, не находишь и
Вновь замерзает призрачный отпечаток
В сердце твоем от теплой его руки.
Мой Ангел и Мой Бес
Я видел чудо — на заре, на смене дня и ночи,
Усевшись рядом на суку и мирно свесив ноги,
Мой милый Ангел во плоти и Бес Мой круторогий
Вели премилый разговор Но по порядку, впрочем.
Мой Ангел ликом весь в меня, в одеждах белоснежных, —
Застенчив, добр, не нападал и голосок был нежным,
А Бес Мой, рожей — точно я, сидел, качал ногою,
Был груб и нагл, хвостом махал и матом крыл, не скрою.
Они сидели на заре, на солнце мирно щурясь,
И говорили обо мне — когда я окочурюсь,
Они, мол, толком отдохнут — треклятая работа,
Ходить, рядить, во грех вводить Не говори — забота.
Так пообщавшись втихаря, Мой Бес достал монетку:
— Ходил весь день за ним вчера, так оттянулся славно
Ты снова ставишь на орла? — И сбив копытом ветку,
Он хохотнул — Твоя взяла! — И растворился плавно.
Мой Ангел горестно вздохнул и залетел мне в душу,
И я вдруг сразу осознал, как совесть жжёт и душит.
Эти дыры в груди бесполезно латать обновками,
Или прятать под чопорной сталью глухих одежд.
Те, кто ранили — были матерыми, злыми, ловкими,
Убивая все подчистую: от радостей до надежд.
Били на поражение, с расстояния. Струйки частые
Алой крови катились по алтарю, как в плохом кино,
Добивали в упор, чередуя клинок, разрывали на части и
Эти части пытались складировать в домино
Вот такая история, веришь, такими больными метками
Целый путь истоптался, а новый зовет в побег
Эти дыры в груди бесполезно лечить таблетками,
Не затянется рана, не склеится человек.
Эти дыры в груди бесполезно скрывать косметикой,
Подживут-ободрутся, и снова на пальцах кровь.
Не помогут ни заговоры, ни врачебные зелья медиков
Эти дыры в груди — это орден за нелюбовь.
И пока кто-то женится, душится, парится, обрываясь резко,
На карнизы встает и за бороду треплет немого Бога,
Мы придумываем ответы позабористей в эсэмэсках,
И по кухням ночами в бокалы льем кто-то пива, а кто-то грога.
И пока побережья заморские стонут тягучим и терпким блюзом,
Пахнут устрицы морем, в ведерке со льдом как прежде —
Мы корячимся в муках, не разродившись никак союзом,
Засыпая по спальням в пижамах, трико, и иной одежде.
Неподдельно от боли воя в пустынных просторах комнат,
Стережем одиночество. Свято храним, как зеницу ока,
Пока где-то нас ждут, пока где-то нас все же помнят —
Нам гордыня не даст проорать, как же дико нам одиноко.
Модные рваные джинсы, не менее рваное
И такое же модное нынче сердце-ветошь
«Не сумасшедшая, но определенно странная"-
Помнишь, друзья говорили? Теперь веришь?
Не из красавиц, не академик, в меру наивна,
Страшно боится летать, если нет надежды
Помнишь, ты говорил, что в ней скрыта сила?
Веришь теперь, когда видел её без одежды?
Не улыбается по заказу, не исправляет ошибки.
Предпочитает тебе, всё что медленнее убивает
Порвала свои письма, сожгла от тебя открытки.
И всё понимает. Молчи и не спорь. Понимает.
Идиотам просьба не беспокоиться
1) Люди жалуются на то, что им приходиться делать одно и то же, изо дня в день кушать одно и то же, носить одну и ту же одежду, но думать об одном и том же они считают вполне нормальным.
2) Женщины лучше мужчин. Они переживают по пустякам, из-за затяжек на чулках, тяжелых чемоданов, пьяных ирландцев в общественном транспорте, они боятся пауков и мышей, но когда дело касается чего-то по-настоящему страшного, они действуют решительно и хладнокровно.
3) У человека должен быть шанс разочароваться во всем до конца.
4) Наверное, это и есть зрелость: когда тебе перестают читать наставления, и ты начинаешь просто ходить по кругу, увязая в каждодневной рутине, значит, ты окончательно повзрослел.
Если останавливаться всякий раз, когда тебя оскорбляют или в тебя плюются, то ты никогда не дойдёшь до места, куда тебе надо попасть.
Дрожащее пламя последней свечи
На тёмном столе, словно отблеск надежды.
Ночь скроет все наши дела и одежды,
Не скроет лишь часть обожжённой души.
Всё то, что скрывали на этой планете
Не смоют большие земные дожди,
Узнаете вы и расскажете детям,
Всё то, что вершили и думали мы.
Но вы не поймёте, зачем предавали,
Зачем так любили на этой Земле,
И верили в то, что мы праведны все,
Хоть сто тысяч раз только людям солгали.
Быть может две тысячи лет незаметно
Исправят у наших потомков сердца,
Они будут лучше, не скроют лица,
И дымкой рассеется ночь возле пепла.
Я бежала по тонкому льду,
Согревая дыханием руки
В легком летнем-весеннем пальто,
Под тревожно вечерние звуки
Под ногами искрящийся снег,
Под одеждой избитое тело,
Я исчезла! Ушла! Умерла!
Провалилась сквозь землю! Сгорела!
Хрустнул тонкий ледовый асфальт,
Гулко эхом в лесу отразился,
И исчез в гробовой тишине,
Чей то бдительный пес разразился
Громким лаем в своей конуре,
Отработав еду и подстилку,
Я бегу по замерзшей реке,
В рукаве, пряча острую вилку
То ли ветер так щипит глаза,
То ли яркие всполохи снега,
По щеке прокатилась слеза,
Пожалев ущемленное эго
Сквозь тупую телесную боль,
Ощущаю немую усталость,
Ну давай же! Осталось чуть-чуть!
Будет время по позже на жалость!
Наконец на другом берегу,
Обернувшись и выдохнув шумно,
Вилку выкинув, снова бегу
Оставлять при себе не разумно
Не жалею, ни капли Увы
Плод твоей извращенной опеки
Ты убил человека во мне,
Я убила тебя в человеке.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Одежда» — 618 шт.