Цитаты в теме «презрение», стр. 11
Мужчина ловится не на каши,
Минеты, телеки и борщи.
Намного проще секреты наши.
Он ищет душу? Ищи-свищи!
Ее присутствие обозначив,
Закрой ее на пятьсот замков.
И вот уже заметался мальчик.
Уже практически он готов.
Он ищет страсти? Изгибом брови
Зажги в нем пламя, пускай горит.
Тяни с согласием. Пусть землю роет.
Динамо, знаете ль, их бодрит.
Мужчина верит, мужчина знает —
Она пожертвует для него
Всем, что имеет, о чем мечтает
Мечтать не вредно. Но не живет
В мужчине нежность, пока желанья
Она готова исполнить враз.
Так что оставь-ка свои старания.
Давай презрение напоказ.
Они охотники. Будь добычей.
Сопротивляйся и удирай.
Им ад комфортнее и привычней.
Они не хотят с разгону в рай.
Но! Хочешь счастья под прочной крышей,
А не трагедий из кинолент?
Забудь, что сказано было выше.
Ищи заветный 1%.
Его на всех никогда не хватит
Но ты в статистику не гляди.
В твоей душе и в твоей кровати
Селиться должен — всего один!
Я знаю, по правде,
Что это какой-то рок,
Что я, как обычно, до, ты,
Опять же, после, что я,
Как всегда, виновато пристроюсь
Возле твоих офигенно красивых
И стройных ног, и медленно,
По крупицам, как грустный ослик,
Приняв от любимой презрения немой урок,
Спою тебе про перекрёсток семи дорог.
Эх, плачет гитара,
Да песня совсем не в тон,
И струны звенят жестянкой
О гриф потёртый и голос,
Увы, не тот, и мотив ни к чёрту,
В тебя влюблён -
Ну, в общем, красив
И желанен со всех сторон.
Вы будете вместе,
Я знаю. На пару раз.
Ты станешь последней шлюхой
К исходу ночи, но будет
Не слишком нежным порнорабочий.
Потом отрезвление,
Пара дежурных фраз,
Две-три смс-ки,
В подарок дешёвый страз,
Потом наберёшь мой номер,
Потупив очи
И я поцелую слезинки из грустных глаз.
Гладя твои волосы руками,
Я спросила глупо и беспечно:
«Сколько проживет любовь меж нами,
Как считаешь, милый?» - "бесконечно"
Наливая теплый чай с малиной,
Кутая в верблюжий плед сердечно,
Я была врачом неумолимым:
«Ты мне доверяешь?» — «бесконечно!»
Закрывая двери осторожно
С ложью сочиненной безупречно
Ты сбегал. «скажи мне, как так можно?
Сколько можно, сволочь?» бесконечно
Разбивая о паркет посуду,
С ненавистью недочеловечной:
«Сколько же терпеть тебя я буду?» —
Я кричала с болью. бесконечно ?
И желая посильней обидеть,
Уходя с презрением, навечно:
«Знаешь, сколько буду ненавидеть
Я тебя, придурок? бесконечно!»
Не боясь тоски запас пополнить,
Я ищу твой образ в первом встречном:
Сколько мы друг друга будем помнить?
Сколько будем плакать? бесконечно?
Может быть в другом своем рожденье,
Обманув богов, судьбу и вечность,
Мы найдем с тобой свое спасенье
Подарив друг другу бесконечность.
Выживаю осколками верности,
Отдаю тебе пальму первенства.
Собирай урожай, моя милая,
Все, что сеяла и растила я.
Наслаждайся его улыбками,
Добивайся признаниями липкими,
Ублажай непорочными сказками,
Улыбаясь невинными глазками.
Тешь его бесконечными грезами,
Отдавайся не телом, а позами.
Удивляй его мнимой покорностью,
Скрытой в дебрях твоей хладнокровности.
(И презрением ко мне отравленный
Твой расчет непременно правильный)
Я, хранимая высшею милостью,
Свято верю в закон справедливости.
И под грохоты сердцебиения
Меня ангелы учат терпению.
Добирай урожай, моя милая,
Все, что сеяла и растила я
Только разве деревья плодятся
На обломках чужого счастья?
Одной из первых неожиданностей, поразивших меня, можно сказать, еще на пороге моей жизни за океаном, было открытие, что я ни на что не годен. Я мог сослаться на свой аттестат и сказать: «Вот доказательства моей учености — я удостоен высшей награды в колледже». Но на что он мог мне пригодиться? Те отвлеченные науки, которым меня учили, не имели никакого применения в реальной жизни. Моя логика была просто болтовней попугая. Моя классическая ученость лишь загромождала мою память. И я был так же плохо подготовлен к жизненной борьбе, к труду на благо своему ближнему и самому себе, как если бы изучал китайские иероглифы.
А вы, бездарные учителя, пичкавшие меня синтаксисом и стихосложением, — вы, конечно, назвали бы меня неблагодарным, если бы я высказал вам все возмущение и презрение, которое охватило меня, когда я оглянулся назад и убедился, что десять лет жизни, проведенных под вашей опекой, пропали для меня даром, что я глубоко заблуждался, считая себя образованным человеком, а на самом деле ровно ничего не знаю.
Я знаю все их любимые лакомства. Определяю их так же верно, как гадалка читает судьбу по ладони. Моя маленькая хитрость, профессиональная тайна. Мать посмеялась бы надо мной, сказала бы, что я впустую растрачиваю свой талант, но я не желаю выяснять их подноготную. Мне не нужны их секреты и сокровенные мысли. Не нужны их страхи и благодарность. Ручной алхимик, сказала бы мать со снисходительным презрением. Показывает никчемные фокусы, а ведь могла бы творить чудеса. Но мне нравятся эти люди. Нравятся их мелкие заботы и переживания. Я с легкостью читаю по их глазам и губам: этой, с затаенной горечью в чертах, придутся по вкусу мои пикантные апельсиновые трубочки; вон той, с милой улыбкой, — абрикосовые сердечки с мягкой начинкой; лохматая девушка по достоинству оценит mendiants; а эта бодрая веселая женщина — бразильский орех в шоколаде. Для Гийома — вафли в шоколаде; он их аккуратно съест над блюдцем в своем опрятном холостяцком доме. Нарсисс любит трюфели с двойным содержанием шоколада, а значит, за его суровой внешностью кроется доброе сердце. Каролина Клермон сегодня вечером будет грезить о жженых ирисках и утром проснется голодной и раздраженной. А дети Шоколадные шишечки, крендельки, пряники с золоченой окантовкой, марципаны в гнездышках из гофрированной бумаги, арахисовые леденцы, шоколадные гроздья, сухое печенье, наборы бесформенных вкусностей в коробочках на полкило Я продаю мечты, маленькие удовольствия, сладкие безвредные соблазны, низвергающие сонм святых в ворох орешков и нуги
Что мне сказать вам, господа, о моем прошлом; я родился в краю, где идея свободы, понятие права, привычка доброго отношения к человеку подвергались холодному презрению и жестоко преследовались. По ходу истории те или другие правители иногда лицемерно выкрашивали стены общегосударственной тюрьмы в более благопристойный охряной оттенок и громко провозглашали дарование прав, которые в более счастливых странах разумеются сами собой; но то ли правами этими могли пользоваться одни тюремщики, то ли в них заключался какой-то скрытый порок, делавший их горше декретов самой неприкрытой деспотии. В том краю всякий, кто не был тираном, был рабом; а так как душа и все, что к ней относится, за человеком отрицалось, то применение физической боли считалось достаточным для управления и руководства человеческой природой время от времени происходили события, именуемые революцией, которые превращали рабов в тиранов, а тех – в рабов мрачная страна, господа, страшная, и если я в чем в сей жизни убежден, так это в том, что никогда не променяю свободу своего изгнания на злую пародию родины
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Презрение» — 219 шт.
