Цитаты

Цитаты в теме «жажда», стр. 2

Я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени. Тот, кто безнадежно любит, способен порой обуздать свою страсть, потому что он не только её жертва, но и источник; если влюбленный не может совладать со своим чувством, он, по крайней мере, сознает, что страдает по собственной вине. Но нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен и, когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной. Пожалуй, только мужчина может в полной мере почувствовать безвыходность такого положения, только он, вынужденный противиться, чувствует себя при этом и жертвой и преступником. Потому что, если женщина обороняется от нежелательной страсти, она подсознательно повинуется инстинкту своего пола: кажется, сама природа вложила в нее этот изначальный жест отказа, и даже когда она уклоняется от самого пылкого вожделения, ее нельзя назвать бесчеловечной. Но горе, если судьба переставит чаши весов, если женщина, преодолев стыдливость, откроет сердце мужчине, если она предложит ему свою любовь, еще не будучи уверена во взаимности, а он, предмет ее страсти, останется холодным и неприступным! Это тупик, и выхода из него нет — ибо не пойти навстречу желанию женщины означает нанести удар её гордости, ранить её стыдливость; отвергая любовь женщины, мужчина неизбежно оскорбляет самые высокие ее чувства. Тут уже никакого значения не имеет деликатность отказа, бессмысленны все вежливые, уклончивые слова, оскорбительно предложение просто дружбы; если женщина выдала свою слабость, всякое сопротивление мужчины неминуемо превращается в жестокость; отказываясь от её любви, он всегда становится без вины виноватым. Страшные, нерасторжимые узы! Только что ты еще был свободен, принадлежал самому себе и никому ничем не был обязан, и вот внезапно тебя подстерегают, преследуют, как добычу, ты становишься целью чужого, нежеланного желания. Потрясенный до глубины души, ты знаешь: теперь днём и ночью кто-то ждёт тебя, думает о тебе, тоскует и томится по тебе, и этот кто-то — женщина. Она хочет, требует, она жаждет тебя каждой клеточкой своего существа, всем своим телом. Ей нужны твои руки, твои волосы, твои губы, твое тело и твои чувства, твои ночи и твои дни, всё, что в тебе есть мужского, и все твои мысли и мечты. Она хочет всё делить с тобой, всё взять у тебя и впитать в себя. Спишь ты или бодрствуешь — где-то в мире есть теперь существо, которое беспокойно ожидает тебя, ревниво следит за тобой, мечтает о тебе. Что толку, если ты стараешься не думать о той, которая всегда думает о тебе, что толку, если ты пытаешься ускользнуть, — ведь ты принадлежишь уже не себе, а ей. Другой человек теперь, как зеркало, хранит твое отражение — нет, не так, ведь зеркало отражает твой лик только тогда, когда ты сам, по своей воле подходишь к нему; она же, эта любящая тебя женщина, она вобрала тебя в плоть и кровь свою, ты все время в ней, куда бы ты ни скрылся. Ты теперь навечно заточён в другом человеке и никогда больше не будешь самим собой, никогда больше не будешь свободным, и тебя, неповинного, всегда будут к чему-то принуждать, к чему-то обязывать; ты все время чувствуешь, как эта неотступная мысль о тебе жжёт твое сердце. Охваченный ненавистью и страхом, ты вынужден терпеть страдания той, которая тоскует по тебе; и я знаю теперь: для мужчины нет гнёта более бессмысленного и неотвратимого, чем быть любимым против воли, — это пытка из пыток, хотя и вина без вины.
В какой-то момент я очень ясно понял, что эти секунды могут стать последними в моей жизни. А могут и не стать. Но рано или поздно, так или иначе, они обязательно придут. Это неизбежно. Мне придется пережить их. И случись это даже через сотню лет, они не станут приятнее и легче. Их так же будет наполнять предсмертный ужас. И меня так же будет переполнять желание жить. Я так же буду кричать про себя: «Только не сейчас! Пожалуйста, только не сейчас!!! » Ничего не изменится. Если я уцелею, это будет всего лишь отсрочка. И кто знает, сколько возьмет с меня смерть за нее. Цена может оказаться непомерно высокой.
Может быть, смерть в горящей машине на обочине дороги – это подарок мне.
Может быть, лучше, чтобы все закончилось именно сейчас. И именно так
Поняв это, я перестал дергаться, как марионетка в руках эпилептика. Поняв это, я перестал цепляться за свою гребаную жизнь. Поняв это, я сказал своей смерти «привет» и улыбнулся.
Все равно я безраздельно принадлежу ей. Какого черта вести себя так, будто я собрался жить вечно?
Оказывается, почувствовать ее рядом с собой вовсе не так страшно. Это гораздо ужаснее Но в то же время испытываешь огромное облегчение. Нужно только понять, что ты был обречен еще до появления на свет. А будущее – всего лишь иллюзия, рожденная жаждой жизни.
Страх будет сопровождать вас по жизни, но только вы будете решать, насколько долго. Вы можете всю жизнь воображать призраков, тревожась за свой будущий жизненный путь. Но на этом пути будет только то, что происходит сейчас. И решения, которые мы принимаем сейчас, основаны либо на страхе, либо на любви. Многие из нас выбирают путь из чувства страха, прикрываясь практичностью. Наши истинные желания кажутся нам недостижимыми и несбыточными, так что мы не осмеливаемся просить об этом у Вселенной.
Поверьте, я — доказательство того, что у Вселенной можно это попросить. Мой отец мог стать великим комиком, но он не верил, что это возможно, поэтому сделал осторожный выбор — выбрал «надёжную» работу бухгалтером. А когда мне было двенадцать, его уволили с этой «надёжной» работы. Нашей семье пришлось делать всё, чтобы выжить. Я многому научился у своего отца. И один из таких уроков — можно облажаться в том, что тебе не по нутру, поэтому следует попытать счастья в том, что тебе нравится.
Поскольку всё, чего вы добьётесь в жизни, умрёт и станет прахом, останется только то, что было в вашем сердце. С высоты своего опыта могу сказать, что влияние, которое вы оказываете на других — самая ценная валюта. Мой выбор освобождения людей от забот возвысил меня до небес. Взгляните, где я сейчас, взгляните, сколько у меня возможностей. Люди раскрываются передо мной со своей лучшей стороны, где бы я ни был.
Ваша жажда признания может сделать вас невидимыми для этого мира. Не позволяйте ничему загораживать тот свет, что исходит из этого образа. Рискните быть замеченными во всём своём великолепии. Потому что жизнь происходит не «с вами», а «для вас».
Я могу сказать, что всё дело в том, чтобы рассказать Вселенной о своём желании и работать над ним, не думая о том, в какой форме оно сбудется. Ваша задача не в том, чтобы попытаться понять, как это с вами случится, а в том, чтобы распахнуть дверь в своей голове, а когда дверь распахнётся в реальной жизни — просто войти в неё. И не бойтесь пропустить свою очередь — всегда найдётся другая открытая дверь. Они открываются постоянно. Перед вами будет только два пути: любви и страха. Выберите любовь. И никогда не позволяйте страху настроить вас против лёгкого сердца.
ДЕЗДЕМОНА

Ты б изменила? ЭМИЛИЯ
За такую плату?
За целый мир? Не шуточная вещь!
Огромный мир — не малость
За крошечную шалость.
Мне кажется в грехопаденьях жен
Мужья повинны. Значит не усердны,
Или расходуются на других,
Или неосновательно ревнуют,
Или стесняют волю, или бьют,
Или распоряжаются приданым.
Мы не овечки, можем отплатить.
Да будет ведомо мужьям, что жёны
Такого же устройства, как они
И точно так же чувствуют и видят.
Что кисло или сладко для мужчин,
То и для женщин кисло или сладко.
Когда он нас меняет на других.
Что движет им? Погоня за запретным?
По — видимому. Жажда перемен?
Да, это тоже. Или слабоволие?
Конечно, да. А разве нет у нас
Потребности в запретном или новом?
И разве волей мы сильнее их?
Вот пусть и не корят нас нашим злом.
В своих грехах мы с них пример берём.