Цитаты в теме «дом», стр. 153
Какие лучшие мечты? Наверное, об отчем доме.
Не знаю, есть ли что прекрасней кроме
Его тепла, тех окон, что горят в ночи
И своим светом путь нам освещают.
Но почему-то только иногда
Мы этого порой не замечаем,
И лишь тогда, когда придёт беда,
О них мы часто с грустью вспоминаем.
Проходят вереницею года,
Проносятся стремительно мгновенья,
Как снегом обелилась голова,
С глубоким замечаем сожалением.
И вновь приходят сокровенные мечты,
И понимаем мы, что нет на свете ничего
Прекрасней кроме тех самых окон в отчем доме,
Что дарят свет нам в жизненном пути.
Счастливые люди. Какие они?
Они заполняют собой наши дни.
Они не сидят в интернете часами,
С уставшими, красными вечно глазами.
Они не страдают, они не тоскуют.
Их беды и горести так же минуют.
Не курят они и не пьют в одиночку,
А двери несчастий всегда на цепочку.
Не плачут ночами, не спят с телефоном,
Их дом не наполнен безжалостным стоном.
Они спят спокойно, теплом согреваясь,
Игриво любимым своим улыбаясь.
Они не приходят домой на рассвете,
Шагами, прыжками скачками сквозь ветер.
Не пишут стихов о печали и боли,
Они словно тающий снег на ладони.
С подругами только о нежном беседы,
О счастье, любви, предвкушение победы.
Они так живут, словно в небе танцуют.
Счастливые люди Они существуют?
Ты готов просыпаться со мною, с такой лохматой,
Отдавать мне футболки свои по ночам, как пижаму?
Ты готов ли к тому, что я злая ругаюсь матом,
А в субботу зову на шарлотку любимую маму?
Ты готов вечно слушать нытье про коллег занудных,
Про подруг у которых не ладится в личной жизни?
Ты согласен на то, что порой становлюсь безрассудной?
И меня посещают совсем не здоровые мысли.
Ты готов меня видеть в белье и немного странной,
Ты готов каждый день видеть все лишь одно и то же,
Ждать меня по утрам два часа, пока выйду из ванной,
И уже опоздав бегать голой с гусиной кожей.
И встречать меня возле дома, но злую с работы,
И выслушивать, что наш начальник индюк полнейший.
Но молчать, хотя слышишь наверное раз в сотый,
И твердить, что наверное я там сотрудник важнейший.
Если так, то прими это все и душой и сердцем,
Если так, я наверное выбрала верно тогда.
Я пришла ни на день, ни на месяц в твой дом погреться,
Если все же готов, значит я прихожу навсегда.
Что-то зелье горчит приворотное,
Чёрный кот исподлобья глядит,
И погодушка нынче нелётная
Для таких вот, как я, Маргарит.
Не гадается и не колдуется,
Вся моя ворожба невпопад.
Русским духом не пахнет на улице —
Добры молодцы дома сидят.
Мне всего ничего — триста лет в обед!
Гляну в зеркальце: «Ох, хороша!»
Говорят, что у ведьм и души-то нет
Но чего-то ведь просит душа!
То ль царевнам (в обличье старушечьем)
Красных яблок пойти раздавать,
То ль надеть снова кожу лягушечью,
Да стрелу на болоте-то — хвать!
То ли грянуться в землю сырую-Мать,
То ль самой себя сжечь на огне
То ль гусей-лебедей за тобой послать:
Пусть немедля доставят ко мне!
Не возвращайтесь к былым возлюбленным,
Былых возлюбленных на свете нет.
Есть дубликаты — как домик убранный,
Где они жили немного лет.
Вас лаем встретит собачка белая,
И расположенные на холме.
Две рощи — правая, а позже левая —
Повторят лай про себя, во мгле.
Два эха в рощах живут раздельные,
Как будто в стерео колонках двух,
Все, что ты сделала и что я сделаю,
Они разносят по свету вслух.
А в доме эхо уронит чашку,
Ложное эхо предложит чай,
Ложное эхо оставит на ночь,
Когда ей надо бы закричать:
«Не возвращайся ко мне, возлюбленный,
Былых возлюбленных на свете нет,
Две изумительные изюминки,
Хоть и расправятся тебе в ответ»
А завтра вечером, на поезд следуя,
Вы в речку выбросите ключи,
И роща правая, и роща левая
Вам вашим голосом прокричит:
«Не покидайте своих возлюбленных.
Былых возлюбленных на свете нет »
Но вы не выслушаете совет.
Когда б я не любил тебя — угрюмым,
Огромным бредом сердца и ума, —
Я б ждал тебя, и предавался думам,
И созерцал деревья и дома.
Я бы с родней досужей препирался,
И притворялся пьяницей в пивной,
И алгебра ночного преферанса
Клубилась бы и висла надо мной.
Я полюбил бы тихие обеды
В кругу семьи, у скромного стола,
И развлекался скудостью беседы
И вялым звоном трезвого стекла
Но я любил тебя, и эту муку
Я не умел претерпевать один.
О, сколько раз в мою с тобой разлуку
Я бедствие чужой души вводил.
Я целовал красу лица чужого,
В нем цвел зрачок — печальный, голубой,
Провидящий величие ожога,
В мой разум принесенного тобой.
Так длилось это тяжкое, большое,
Безбожное чудачество любви
Так я любил. И на лицо чужое
Родные реки горечи легли.
Голым по голому, голый натянутый нерв.
Нерв телефонного провода, электросеть.
Небо обложено тучами, город так сер
Как одиночество в кубе, у прямо смотреть
На бесполезный экран телефона, молчит.
Пишет — билайн, мтс, мегафон — тишина.
Где-то по городу мчатся к кому-то врачи,
Мне — бесполезно лечиться, я просто одна
В городе пахнущем серым и мокрым дождем,
В городе пахнущем мокрою шерстью собак,
В нежности, вылитой в реку, в которой вдвоем
Не уместиться никак.
Голым по голому. город облизан чужим,
Нервным неровным пупырчатым языком,
Небо набухло от слез и упруго дрожит
Чтоб не расплакаться черт его знает о ком.
Только деревья торчат черенками наверх,
Больше ни листика нет, ни травы — ничего.
Голым по голому — тянет застуженный нерв
Где-то в плече — это осень приливов и волн,
Это осень тоски, это осень пустых поездов,
Это осень вокзалов и сумок, гостиниц и трат.
В этом городе голом когда-то возможно был дом
А теперь его нет, мне от этого горше стократ.
Надумала кошка Мурка Шарика из конуры выжить. И зачем бы, казалось, ей это: сама в большом доме живет, а Шарик в крошечной будке. Но все дело было в том, что дом не ее, а конура — Шарикова! И стала она хозяевам намурлыкивать, что мол, Шарик совсем стар да ленив стал, а еще добр не в меру, из-за чего чужие люди их двор проходным сделали!Кончилось все это тем, что выгнали Шарика из будки. А на цепь вместо него Мурку посадили. Умные были хозяева. Поняли, что такая злая кошка лучше доброй собаки дом охранять будет. А Шарика, так уж и быть, в сени пустили — век доживать.
Самодостаточных, мечтательных, упрямых,
Неподдающихся, угрюмых, как броня,
Не самых ласковых и непокорных самых,
Ревнивых, бешеных, не верящих в меня,
Жестоко мучивших себя за каждый промах,
Скиталиц истовых, кому и космос мал,
Отважных, меченых, в стигматах и изломах —
Вот этих я любил, вот этим жизнь ломал.
Я сам не слишком тверд, не скрытен и несдержан,
Болтун и зубоскал, возросший без отца,
Отчаянно ломал их сокровенный стержень,
Чтоб только сделать их своими до конца.
Задобрить, приучить к хозяину и дому-
И выжечь изнутри, чтобы одна зола;
Поскольку мысль о том, что некогда другому
Достанутся они — мне пыткою была.
И знаешь, иногда, я думаю: ей-богу,
Как славно, что кафе на южном берегу,
И летний двор с бельем, и долгую дорогу
Из школы через парк — я выжечь не смогу.
Могу лежать в траве, рассеянно листая
Роман «Армагеддон» — и думать в полусне,
Какая черная сожженная, пустая,
Без видная земля осталась бы по мне.
Когда я был недавно в Лондоне, я останавливался в доме у Леннона. Видели бы вы все, что он накупил: лимузины, чучело гориллы, тысячи каких-то безделушек в каждой комнате – наверное, на это потрачено целое состояние! Я вернулся домой и стал думать: зачем ему нужны все эти вещи? Я понял, что денег у меня достаточно, чтобы накупить такой же хлам, но зачем мне все это? Я подумал, а как я буду себя чувствовать, сидя на этой куче барахла? Так вот, я тоже накупил массу всяких вещей, натащил их в свой дом – и что же? А ничего!
Я вышла из дома, одев своё лучшее платье,
Оставив горящую лампу и в старом блокноте стихи.
А мне захотелось броситься в чьи-то объятья,
А мне захотелось с кем-то безумной любви!
Я шла по дороге, куда мои очи глядели.
(А мне всё казалось, смотрели они в пустоту).
И думала я — не закончится эта неделя,
И думала я — не дойду никуда, не смогу.
Я стала бежать (видно, сердце куда-то спешило!)
Сквозь толпы людей и отчаянно так, напролом.
И в городе шумном свои оставляла я силы,
А с ними оставила милый, родимый я дом.
И мимо мелькали ожившие, яркие лица,
И верила я отчего-то: им нравится жить.
Ах, как захотелось мне снова в кого-то влюбиться!
Ах, как захотелось мне вечно кого-то любить!
Ей нравится прыгать с разбега в холодный северный водоём. Ей нравятся те, у кого тяжела рука. Она не боится боли; её болевой приём бодрит, как глоток воды из чистого родника. Где сыщешь того, кто хотел бы остаться с ней? Спроси, что ей нравится — будешь и сам не рад. Она не боится ни крыс, ни пиявок, ни пауков, ни змей, ни стаи голодных собак посреди двора. Она не боится быть замужем за никем: ей нравятся перемены, и ветер, и дрожь огней. Её одиночество бродит на поводке из дома в дом, прирученное, за ней. Она не боится силы, а силе метит в ученики; не боится, что небо однажды разверзнется над головой. А только того, что он просто придёт, и коснётся её руки, и скажет: «Ну ладно, хватит. Пойдём домой».
Самого главного глазами не увидишь, надо искать сердцем и, когда последние камни осыплются вниз, шурша,с развалин старого храма, стихнет гул, рассеется дым,и останется только смотреть, как по небу катится огненный шар, —чужой человек из-за холма вдруг тебе принесёт воды. Когда однажды тебя начнёт сторониться последний друг, любовь твоя сделает вид — ничего не помнит, не знает и ни при чём, ты будешь лежать, один на земле, на осеннем сыром ветру, а чужой человек из-за холма укроет тебя плащом. Когда ты вернёшься домой — другим, каким быть хотел всегда, —когда на тебя начнёт коситься странно родная мать, отец перекрестится и вполголоса скажет: «пришла беда», чужой человек — достанет флейту и станет тебе играть. Ты не прощаясь покинешь дом и наскоро свяжешь плот, — он помчит тебя дальше и дальше, порогами горных рек, к воротам холодного ноября, где станет тебе тепло; ведь на плоту вас будет двое —ты и твой человек.
Криминальное чтиво
Наконец пришёл. Как же долго тебя ждала я!
Заживает на мне отметина ножевая.
Да, спасибо. Видишь же, — выгляжу, как живая.
Я хожу по земле, я хожу в магазин и в гости.
На вопросы о смерти я отвечаю — «Бросьте!»
Там, где пролита кровь, — растут виноградные гроздья.
А зато я узнала точно, почём фунт лиха.
Нет, соседи спали, никто не услышал крика.
Я сожгла все письма и спрятала все улики.
Будешь чай? Зелёный, или тебе с жасмином?
А симптомы считают банальным сезонным сплином.
Очень точный удар. Прямо в сердце, хотя и в спину.
Ну, а те, кто тебя осудил бы, — ты разве был там?
Что и видят они, кроме дома, ТВ и быта?
Не волнуйся о них.
Я не выдам тебя. Не выдам.
Зимняя книга
Выше высоких крыш,
Выше самых высоких деревьев
Нас уносила пурга,
Обнимая седым покрывалом.
Утром ударил мороз,
И упали кристаллы снежинок,
Как мириады алмазов,
Сияя под утренним солнцем.
Мы остались стоять на холме,
Вознося восхваления зиме.
За ночь для нас на холме
Вырос замок прекрасней кристалла
Серого раух-топаза,
Ограненного Древним народом.
Вот наше гордое племя
Стоит у подножия замка
И смотрит, впервые
За тысячелетия вместе,
Не желая оставить следа
На блестящей поверхности льда.
Мальчик из замка принес
Долгожданную Зимнюю книгу,
На первой странице открыл,
Молча нашему подал отцу.
Там мы прочли обо всем,
Что искали в различных пространствах,
Нашли же у самого дома,
В сверкающих этих холмах.
И птица, раскинув крыла,
Над нами на юг пронеслась.
Душой я бешено устал.
Точно тайный горб на груди таскаю,
Тоска такая
Будто что-то случилось или случится, —
Ниже горла высасывает ключицы
Российская империя — тюрьма,
Но за границей тоже кутерьма.
Родилось рано наше поколение,
Чужда чужбина нам и скучен дом,
Расформированное поколение,
Мы в одиночку к истине бредем.
Чего ищу Чего-то свежего
Земли старые — старый сифилис,
Начинают театры с вешалок,
Начинаются царства с виселиц.
Земли новые — табула раза,
Расселю там новую расу,
Третий мир без деньги и петли.
Ни республики, ни короны,
Где земли золотое лоно!
Как по золоту пишут иконы,
Будут лики людей светлы!
Как по золоту пишут иконы,
Будут лики людей светлы!
Смешно с всемирной тупостью бороться,
Свобода потеряла первородство.
Ее нет ни здесь, ни там.
Куда же плыть?
Не знаю, капитан.
Слова и проблемы — потом.
Сегодня хочу помолчать,
Послушать, как ночь за окном
Смывает разлуки печаль
Холодным настырным дождём,
Что птицею бьётся в стекло.
Хочу помолчать ни о чём,
Услышать, как время пришло
Для встречи желанной с тобой.
А ветер, застряв в проводах,
Гудит, как штормящий прибой
Вдоль сонной тропы в никуда.
Я выйду на эту тропу
Из дома в холодную ночь,
Чтоб смыть и печаль, и тоску,
Прогнать все сомнения прочь.
Сегодня хочу помолчать,
Идя меж танцующих струй,
Горячей щекой ощущать
Дождя ледяной поцелуй.
Это случится когда-нибудь в жизни грешной,
В месяц не знаю какой и какого года.
Ты мне откроешь двери: «Входи, конечно»,
А за окном будет холодно, жуть — погода.
Ты пригласишь меня в кухню, предложишь чаю
Или вина, если будет, конечно, в доме.
Я не скажу о том, что живу, скучая.
Снова мой взгляд в одиноком твоём утонет.
Что будет дальше? Сюжет всем давно известен:
Пара минут молчанья и путь к кровати.
Будет легко и красиво, уютно вместе,
И телефон зазвонит, как всегда, некстати.
Ну, а потом — расставания горький вечер,
Ветер (иль дождь, или вьюга) утихнет даже.
Ты, не подумав, скажешь: «Останься навечно!»
Нет, будет так: ты подумаешь, но не скажешь.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Дом» — 3 521 шт.
