Цитаты в теме «народ», стр. 59
Не люблю политику.
Грязное дело. Да и опасно у нас
Такое выкладывать в инет.
Но.. я решил.
О, Беларусь, цiкава твая карта...
Каракас где, а где, пардон, Дрозды?
Но всё равно — кранты восьмому марта.
Гоните слёзы! Розы — до п...ды.
Три дня в тоске, не поднимая флаги.
Три дня в журбе, не разевая рот.
Пусть у народа скорбь лишь на бумаге,
кому он сдался этот ваш народ!
Мы — мастера стратегии и такта,
от первых лысин до седьмых седин.
Ну, сколько тех, погибших от теракта?
А Уго был у нас такой один.
Здоровых сил и разума искусы
преодолев, живём наоборот.
Засим вовсю молитесь, белорусы,
чтобы Фидель не скис под Новый год.
Я Женщина, источник радости и страдания, непредсказуемость и таинственность присущи мне.
Ради меня настоящие мужчины жизнью своей готовы поплатиться. Для меня звёзды с неба и бриллианты глубоко из под земли достают. Я двигатель торговли и богатства, я заставляю сердца быстрее биться, и причина захвата Духа. Я бываю разной, я самое хитрое существо и самое коварное. Я Интригантка и преданная подруга жизни. Я Мать человечества и его повелительница, из подтишка правлю народами, воспитывая поколения Мужей и Жён. Определяю ваше будущее, мой взгляд убивает и оживляет, я Рай и Ад, всё есть во мне молитесь, я Богиня!
Девятого числа, на День Победы,
Укоров совести, не выдержав, пинки,
Я был на братской На могиле деда
Поговорили Чисто по-мужски —
Что нового, внучек? Одессу взяли?
Полёг под нею мой стрелковый взвод
Как батя твой? А как товарищ Сталин?
И вообще, советский наш народ?
Старик «убил» меня своим вопросом
Бог мне судья Я так и не сказал,
Что сын его, от пыток и допросов,
Повесился Но чушь не подписал.
Как объяснить погибшему комвзвода,
Что Коба — сущий дьявол во плоти!
И, что советского, в помине нет, народа.
Рассыпался народ Как конфетти
Поймут ли остальные в той могиле —
Грузин, татарин, белорус, еврей,
Что мы уже не братья Мы остыли
К совместной биографии своей.
— Да всё путём Ты не волнуйся, деда
Беляевку отбили, ну, а потом,
Была Одесса. Был Берлин. Была победа.
Всё не напрасно было, деда всё путём
Он родился с крыльями и нимбом,
Под пасхальный колокольный звон,
Изумив своим уродством дивным
Весь Новокукушкинский район.
На него глазели как на чудо.
Дескать, ну, теперь вот заживём!
Много ль надо нам, простому люду?!
Разве что «Порше» да новый дом!
Рос малыш, а с ним — и деревенька.
Казино, фонтаны, небоскрёб
— Мне б скопить на «Боинг» помаленьку
— Мне бы в «Форбсе» засветиться чтоб
А уродец плакал и молился
После просьб очередного дня.—
Ну, зачем таким я уродился!
Господи, за что ж ты так меня!
То ли от работы непосильной,
То ли от земляческой любви,
Снял он нимб, свои расправил крылья,
И сказал присутствующим: «Рви!»
Время не расходуя на жалость,
Рвал его на презенты народ
Ничего в деревне не осталось.
Чудо здесь давненько не живёт.
Наш священник
Уж сколько лет одну и ту же
Ведёт он линию свою:
Обедню нехотя отслужит,
Побьёт от скуки попадью;
Младенцев крестит, а случится -
В могилу старца отпоёт.
А сам при том ворчит и злится,
Что не усердствует народ, -
Что мало и детей родится,
И редко-редко кто помрёт.
И, наставляя наши души
На путь молитвы и поста,
Он каждодневно водку глушит
Во имя бога и Христа.
И, горько жалуясь на грыжу,
Выходит, пьяный, на крыльцо...
Я на закате часто вижу
Его священное лицо.
Если завтра нам объявит войну Эстония — она победит. Я так шутил в 1993-м, но через год шутка стала правдой: мы объявили войну маленькой Чечне и с позором ее проиграли. Отчасти из-за того, что у нас не было тогда хорошего кино и литературы. Что, Сталин выиграл войну? Жуков, Ворошилов — эти жалкие полководцы? Войну выиграл народ, и во многом из-за того, что людям с детских лет накачивали мозги: надо любить свою родину. Они читали соответствующие книги, смотрели кино. Я, например, приписал себе лишний год, чтобы пораньше вступить в комсомол, потому что был без ума от «Молодой гвардии». Вот что такое литература и кино. Они должны давать силу.
А вообще в этом «старинном споре славян между собой» я — на стороне интеллигента, а не народа, по одной простой причине: интеллигент, по определению, — это тот, кто хоть что-то осознал, а народ — это тот, кто не осознал. Интеллигент — это тот, кто хочет блага не только для себя, а народ — только для себя лично. Интеллигент борется за чужие права, а народ — за свои собственные и так далее. Вот почему интеллигент иногда, и часто, ошибается (и тут же раздается улюлюканье), а народ всегда, будто бы, прав. И заметьте, ему, народу, никогда стыдно не бывает. И он никогда не испытывает потребности извиниться. А интеллигент постоянно извиняется, и никто его еще ни разу не простил. Если я не права, приведите мне обратный пример.
Проповедники, как только службу с важностью в мечети совершат,
В кабачках совсем иное — тайно, чтоб не быть в ответе, — совершат.
Даже мудрым не понятно: те, что учат отрешеньям весь народ,
Сами эти отрешенья, может быть, на том лишь свете совершат.
Эти новые вельможи тюрка в мула обращают. О господь!
Сделай их ослами с ношей! Пусть на них свой танец плети совершат.
Если ты, дервиш, желаешь, чтоб тебе вручили чашу бытия,
Это в тайном храме магов — так в их сказано завете — совершат.
Красота ее безмерна и влюбленных убивает, но они,
Возродясь, ей поклоненья вновь и вновь в среде столетий совершат
Ах, менялы без познаний, с побрякушкой для уздечек жемчуга
Вечно путали! Ужели это вновь они, как дети, совершат!
«Нет, пусть молвят стих Хафиза, — голос разума раздался с высоты,-
И по памяти пусть это в ночь они и на рассвете совершат!»(перевод К. Липскерова)
Союз из Зависти и Злости
Возник, чтоб перемыть мне кости.
И надо ж было им объединиться!
Одна — со стажем старая блудница,
Другая — молода, но фору даст любому.
«Ржунимагу» раскладу я такому.
Что интересно — раньше не дружили
И стороной друг друга обходили.
«Любовь» ко мне их так соединила
Жаль, не в зачёт всё доброе, что было.
Несут меня по всей честной округе,
Ни дать, ни взять — они теперь подруги.
Сюжет для пересудов им убогий
Подкинул Дух заблудший, одноногий.
Уймитесь! Не смешите вы народ,
Камням не долететь в мой огород.
Ни зла, ни зависти по жизни не боюсь
Наперекор — сильнее становлюсь!
Большинство наших дворян представляет собой кучку дегенератов, которые, кроме своих личных интересов и удовлетворения личных похотей, ничего не признают, а потому и направляют все усилия на получение тех или иных милостей за счёт народных денег, взыскиваемых с обедневшего русского народа для государственного блага В конце XIX и начале XX века нельзя вести политику средних веков, когда народ делается, по крайней мере в части своей, сознательным, невозможно вести политику несправедливого поощрения привилегированного меньшинства за счёт большинства. Правители, которые этого не понимают, готовят революцию, которая взрывается при первом же случае. Вся наша революция произошла оттого, что правители не понимали и не понимают той истины, что общество, народ двигается. Правительство обязано регулировать это движение и держать его в берегах, а если оно этого не делает, а прямо грубо загораживает путь, то происходит революционный потоп.
Восемь лет страна неотвратимо шла ко дну, как её знаменитая подводная лодка. Нам проповедовали диктатуру закона, но убивали в тюрьме тех, кто добивался справедливости. Нам говорили, ВВП растет, но уничтожали бизнес. Нам обещали навести порядок, но погружали страну во мрак Средневековья. И теперь Он хочет вернуться? Чтобы угробить страну? Чтобы сказать, что она утонула? Хватит! Старое не может быть новым. Мы не хотим терпеть еще 12 лет. Мы хотим законного порядка и свободы. Так вышло, что спасти нас можешь только ты, законно избранный своим народом действующий Президент. Потому что только у тебя есть право отправить премьер-министра в отставку. Лишенный власти, этот человек потеряет все кнуты и пряники. Он не пройдет на выборах, а это совсем новая история. И более важного момента в нашей стране никогда не было.
Пусть благословение Божие пребывает сегодня со всем народом нашим, народом исторической Руси, с народом современной России, с Церковью нашей. Пусть сила нашей молитвы приклонит благодать Божию, и пусть эта Божия благодать испепелит всякую ложь и неправду, всякий соблазн и всякую скверну. Господь всегда так поступает, и мы знаем, что все обольстители, соблазнители, провокаторы всегда наказывались Богом. Где они в истории? Мы не просим наказания — мы просим вразумления тех, кто своей жизнью, молитвой, трудами способен противостоять человеческому злу, человеческой лжи и неправде. Я благодарю всех вас, мои дорогие, за сегодняшнюю молитву.
Англия покаялась в своих тяжких прегрешениях и вздохнула свободно. Радость, как мы уже говорили, объяла все сердца; виселицы, воздвигнутые для цареубийц, только усиливали ликование. Реставрация — это улыбка, но несколько виселиц не портят впечатления: надо же успокоить общественную совесть. Дух неповиновения рассеялся, благонамеренность восторжествовала. Быть добрыми подданными — к этому сводились отныне все честолюбивые стремления. Все опомнились от политического безумия, все поносили теперь революцию, издевались над республикой и над тем удивительным временем, когда с уст не сходили громкие слова Право, Свобода, Прогресс; над их высокопарностью только смеялись. Возврат к здравому смыслу был зрелищем, достойным восхищения. Англия стряхнула с себя тяжкий сон. Какое счастье — избавиться от этих заблуждений! Что может быть безрассуднее? Что было бы, если бы каждого встречного и поперечного наделить правами? Можете себе представить? Вдруг все стали бы правителями? Мыслимо ли, чтобы страна управлялась гражданами? Граждане — это упряжка, а упряжка — не кучер. Решать вопросы управления голосованием — разве не то же, что плыть по воле ветра? Неужели вы хотели бы сообщать государственному строю зыбкость облака? Беспорядок не создаёт порядка. Если зодчий — хаос, строение будет Вавилонской башней. И потом, эта пресловутая свобода — сущая тирания. Я хочу веселиться, а не управлять государством. Мне надоело голосовать, я хочу танцевать. Какое счастье, что есть король, который всем этим занимается! Как это великодушно с его стороны, что он берёт на себя столь тяжкий труд. Притом, его учили науке управлять государством, он умеет с этим справляться. Это его ремесло. Мир, война, законодательство, финансы — какое до всего этого дело народу? Конечно, необходимо, чтобы народ платил, служил, и он должен этим довольствоваться. Ведь ему предоставлена возможность участвовать в политике: он поставляет государству две основные силы — армию и бюджет. Платить подати и быть солдатом — разве этого мало? Чего ему ещё надо? Он — опора военная, и он же — опора казны. Великолепная роль. А за него царствуют. Должен же он платить за такую услугу. Налоги и цивильный лист — это жалованье, которое народы платят королям за их труды. Народ отдаёт свою кровь и деньги для того, чтобы им правили. Какая нелепая идея — самим управлять собою! Народу необходим поводырь. Народ невежественен, а стало быть , слеп. Ведь есть же у слепца собака. А у народа есть король — лев, который соглашается быть для него собакой. Какая доброта! Но почему народ невежественен? Потому что так надо. Невежество — хранитель добродетели. У кого нет надежд, у того нет и честолюбия. Невежда пребывает в спасительном мраке, который, лишая его возможности видеть, спасает его от недозволенных желаний. Отсюда — неведение. Кто читает, тот мыслит, а кто мыслит, тот рассуждает. А зачем, спрашивается, народу рассуждать? Не рассуждать — таков его долг и в то же время его счастье. Эти истины неоспоримы. На них зиждется общество.
В мире много злых сил, с которыми вашим крепким стенам и острым мечам дела иметь не приходится. Ты сказал, что Север наслаждается покоем и свободой. Но что знали бы о покое и свободе народы Севера, если бы не мы? Один страх перед Тенью уже сломил бы их. Но когда с пустынных холмов и из бессолнечных чащоб в долины являются темные твари – мы изгоняем их прочь. Кто осмелился бы путешествовать по дорогам, кто чувствовал бы себя в безопасности дома или в поле, кто мог бы спокойно спать у себя в постели, если бы дунаданы предавались сну или сошли в могилы? И все же мы слышим слова благодарности реже, чем вы. Путешественники провожают нас хмурыми взглядами, крестьяне наделяют презрительными кличками. Для одного толстяка, что живет в дне пути от чудищ, единственно от вида которых у него остановилось бы сердце и которые с легкостью сотрут его селение с лица земли, стоит только нам ненадолго снять стражу, – так вот, для этого толстяка я – подозрительный проходимец, «Бродяга-Шире-Шаг» Но мы не хотим ничего менять. Когда простой народ беззаботен, когда ему нечего бояться, он остается свободным, а это главное.
— Правительство действительно враг народа. — Бобби поворачивается ко мне. — Боже мой, Виктор, тебе ли уж этого не знать.
— Но Бобби, я не занимаюсь политикой, — невнятно бубню я.
— Все ей занимаются, Виктор, — говорит Бобби, вновь отворачиваясь от меня. — И с этим ничего не поделаешь.
На это заявление мне нечего ответить, так что я молча допиваю остатки «космополитена».
— Тебе следует серьезно заняться своим мировоззрением. Твое мировоззрение вызвано недостаточной информированностью.
— Мы убиваем безоружных людей, — шепчу я.
— В прошлом году в нашей стране совершено двадцать пять тысяч убийств, Виктор.
— Но но я то не совершил ни одного из них.
Бобби терпеливо улыбается, вновь возвращаясь к тому месту, где сижу я. Я смотрю на него с надеждой.
— Лучше держаться от всего этого в стороне, Виктор?
— Да, — шепчу я, — наверное, лучше.
— Но это невозможно, — шепчет он в ответ. — Вот что ты должен понять.
— Но, чувак, я же я же я же
— Виктор.
— чувак, мне было так трудно в последнее время, это меня в какой то степени оправдывает
Я смотрю на него взглядом, полным мольбы.
— Тебе не за что оправдываться, чувак.
— Бобби, но я же я же американец, правда?
— Ну и что, Виктор? — говорит Бобби, глядя на меня сверху вниз. — Я тоже.
— Но почему именно я, Бобби? — спрашиваю я. — Почему ты мне доверяешь?
— Потому что ты думаешь, что Сектор Газа — это название ночного клуба, а Ясир Арафат — имя черного рэппера, — говорит мне Бобби.
— Извини, но для того, чтобы заниматься наукой, достаточно слов и логики. У меня есть один вечерний курс для взрослых, и я всегда привожу им в пример паутину на стене за нашей аудиторией. Там у нас такой длинный коридор и вдоль стен висят оранжевые лампы. Лампы всегда горят. По вечерам видно, что куски паутины с запутавшимися в ней долгоножками и прочими ночными насекомыми натянуты прямо над лампами. Кто-то посмотрит и скажет: «Ну и умный же народ эти пауки! Знают, что надо плести паутины над лампами — чтобы насекомые слетались на свет и попадались в сети! » А другой сделает несколько шагов и поймет, что на самом-то деле паутина повсюду, просто видны только те ее части, которые освещены лампами. Поэт мог бы остановиться в этом коридоре и воспеть хитрый ум пауков. А ученый записал бы в блокнот точное число сплетенных сетей и пришел к выводу, что некоторые из них находятся над лампами всего лишь в результате случайного совпадения.
— Ну, так я ведь как раз об этом и говорю! — воскликнул Адам. — Я бы не стал утверждать, что пауки собирались использовать свет для заманивания насекомых. Я бы подумал, что никогда не смогу понять поведения пауков просто потому, что я не паук.
— Но ученые обязаны пытаться во всем разобраться. Должны все время задавать вопрос «почему? ».
— Да, но толкового ответа на него они никогда не получат.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Народ» — 1 237 шт.
