Цитаты в теме «образ», стр. 57
Я лечу над родными краями,
Только мамы там нет теперь,
Вот я дома Кричу: — Родная,
Но никто не откроет дверь
Ветер нежно ковыль колышет,
И жужжит над подсолнухом шмель,
Я приехала, мама, слышишь,
А в ответ, только птичья трель
И домой возвращается стадо,
Подымая дорожную пыль,
Помню, мама была так рада,
В ее доме, чтоб кто-то был
Теплый вечер и спит посёлок,
В тёмном небе горит звезда,
Словно образ ее веселый,
Со мной рядом и сквозь года
Без тебя мама, я продрогла,
Где твой мудрый, любимый взгляд,
Опустевшего дома окна,
Сиротливо, с тоской глядят.
Так хочется сегодня амнезией,
Взять и неизлечимо заболеть,
Чтоб легкость на душе и эйфория,
И ни о чем вовек не сожалеть
Не вспоминать твой образ обреченно,
Страдая от бессонницы ночной,
Смотреть на мир свой взглядом восхищенным,
Чтоб на душе затишье и покой
Из памяти пропали все обиды,
Исчезла черноокая хандра,
Закончилась нелегкая планида,
Мне жизнь сначала начинать пора
Я с чистого листа жить начинаю,
Чтобы душою мне не очерстветь,
Ах, кажется уже заболеваю,
Ошибок прошлых я не вспомню впредь.
Раз уж вполне законно подстрекать любознательность, то вернее было заглянуть в корень, объяснить себе, зачем она врет таким вопиющим образом. Последствия этой болезни не были для меня ясны — еще не были. Чуть-чуть задуматься — и я бы догадался, что самый первый и самый разрушительный ее результат — отчуждение; удар, нанесенный первой замеченной ложью, по эмоциональной окраске похож на тот, который испытываешь, когда распознаешь в человеке, стоящем перед тобой, душевнобольного. Страх перед ложью, боязнь предательства — это чувство идет от врожденного страха перед потерей личности. Пройдет вечность, прежде чем правда станет точкой опоры не только для одиночек, но и осью, вокруг которой будет вращаться человечество. Моральный аспект всего — лишь сопутствующее обстоятельство, за ним скрывается некая глубоко запрятанная, почти забытая цель.
Не отдавай февральским вьюгам
Меня как будто бы взаймы.
Мне нужен ты — врагом ли, другом,
Знакомым ангелом зимы,
Моей раскромсанною правдой,
Приговорённой не сгорать,
Нежданным гостем или братом
Да что с того, что «просто брат»?
Каким-то давним предсказанием
Колдуньи старой "век назад"
Со странно-детскими глазами
И полутенью в образах
Беспечным призраком и звуком —
Сродни ночному сквозняку.
Бери февраль мой на поруки,
Его печаль, его тоску
Мне нужен ты — не ложью правой.
Бесстыдной грешностью. Пускай!
Врагом ли, другом, гостем, братом
Не отдавай. Не отпускай.
У тебя такие формы, что нельзя смотреть спокойно, я идя на тебя глядя, головою бахнул столб. И когда тебя я вижу, у меня съезжает крыша, отравляя сердце ядом, плавно ползаю под стол. Ты идешь в Дольче Габбана и так вкусно ешь бананы, я, когда увидел это, пропустил открытый люк. Я лежу сейчас в больнице, мне твой образ часто снится, но мне врач сказала прямо; «Это просто странный глюк» и лежа в своей кровати, вижу сны такие, мать их, я, когда в них тебя вижу, с койки падаю на пол. И ходя по тротуарам, о тебе мечтая даром, из-за этих пошлых мыслей, я целую каждый столб.
Я уже не помню, когда спал. Не самоистязание. Но дни, ночи, рассветы, закаты – мой casual растянулся в одно бело-серое полотно без осознанных действий. Гуляю по Стамбулу, держась Босфора. Покупаю в магазинах апельсины. По две штуки. Очищаю их, складывая кожуру в карманы куртки, съедаю медленно, четвертинка за четвертинкой. Никаких ощущений. Жизнь вне философии. Я выпиваю рассвет до дна, влюбляюсь в чужие бесконечности, но так боюсь забыть терпкий вкус голоса Миру мир. Не смотрю на часы. Ненавижу их. Они измеряют то, что беспощадно. Набрасываю кистью ночных дождей ее образ. Получается. Но он быстро смывается. Остаются лишь знакомые черты в лужице на асфальте.
По всей справедливости, медицина есть самая благороднейшая из всех наук и искусств. Но от невежества людей, занимающихся ею, или тех, которые не стыдятся дерзновенно судить о враче безотчетным образом, она, с давнего времени, начала терять своё высокое достоинство. Такой упадок её, кажется, происходит от того, что за вмешательство невежд в медицину нигде не назначено им приличного наказания, кроме бесчестия, которое на бесчестных не имеет никакого впечатления. Многих из сих людей можно уподобить актёрам, которые, хотя и принимают на себя вид актёров, подобно им одеваются и даже действуют, однако не суть актёры: точно то же и с врачами, — по имени их много, а по самому делу — очень мало.
В Древнем Вавилоне созвездие Большой Медведицы носило название Грузовая Повозка. Это название заимствовали многие народы, а кое-где оно сохранилось и до нового времени. В частности, немцы называют его Grosser Wagen — Большой Воз, или Большая Телега, да и в русском языке сохранились, хоть и стали мало употребимыми, старые названия: Воз, Возило, Телега, Повозка.
Словом «телега» на сленге называют устный рассказ, историю, как правило длинную и запутанную, часто (но не обязательно) неправдоподобную; в таких случаях обычно употребляется глагол «гнать».
Таким образом, «Большая телега» — не только идеальное транспортное средство для поездок по Европе, но и подходящее название для сборника отчетов об этих путешествиях, длинных, запутанных, на первый взгляд неправдоподобных, но достоверных.
Не знаю, откуда в миру я и кто я есть.
Но знаю, зачем я с тобой и зачем я здесь.
Я падала в руки тебе – и дрожала взвесь
Бездонного неба
А после... ты верил в меня с каждым днем сильней.
Не хочешь признаться? – Окей. Замолчать? – Окей.
Но ты, не заметив, приблизился к той черте,
Где ты еще не был.
Хотел – становилась одной из твоих принцесс.
Хотел – поцелуями жгла и снимала стресс.
Но если бросал меня, сделав обидный жест, –
Я вдруг угасала.
Хотел – я молчала. Желанье твое – закон.
Ведь я ангел А. Часть тебя. Твой небесный клон.
Себя утешала: ведь было таких – вагон,
Ведь стольких спасала.
Но что-то пошло в этот раз кувырком, не так.
И образ отвязной и ветреной в пух и прах
Разбился твоим прикасанием к моим устам
Горячестью пальцев
______________________________________
Теперь – не нужны мне ни крылья, ни небеса.
Я больше уже никого не смогу спасать,
Ведь всё отдала за возможность в твоих глазах
Нагой отражаться...
Речь перед выпускниками Дармутского колледжа в июне 1989 года. Я не желаю вам ничего, кроме счастья. Однако будет масса темных и, что еще хуже, унылых часов, рожденных настолько же внешним миром, насколько и вашими собственными умами. Вы должны будете каким-то образом против этого укрепиться; в чем я и попытался вам помочь здесь моими малыми силами, хотя этого очевидно недостаточно. Ибо то, что предстоит вам — замечательное, но утомительное странствие; вы сегодня садитесь, так сказать, на поезд, идущий без расписания.
Я ловлю себя на мысли, что почти ежедневно говорю людям, в стремлении быстрей от них отделаться, полную чушь, не особенно задумываясь над смыслом сказанного, а тем более над тем какое впечатление мои слова произведут на собеседника Принимая во внимание тот факт, что я отделываюсь от людей подобным образом довольно часто, можно прийти к двум выводам: либо меня давно уже считают конченым идиотом, либо большая часть моих собеседников полные кретины, которым всё равно, что слушать. Оба вывода херовы и не вселяют никакого позитива в окружающую меня действительность.
В абсолюте весь бизнес строится на системе круговых отсосов. Ты отсасываешь у своего босса, твои подчиненные, руководители департаментов, отсасывают у тебя, у них сосут линейные сейлсы, твой босс отсасывает у главы компании в Париже, глава всей компании сосет у акционеров, а те, в свою очередь, через благотворительные фонды, экраны телевизоров и программы, посвященные здоровой пище, отсасывают у потребителей (в когорту которых входят также и линейные сейлсы), чтобы те увеличивали потребительскую активность по их товарной группе. Таким образом, получается некий замкнутый круг мультинациональных минетов, в котором непонятно, кто конкретно получает удовольствие. Все одновременно или никто в принципе?
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Образ» — 1 348 шт.
