Цитаты в теме «полиция», стр. 5
Убийца почти всегда возвращается к своей жертве, чтобы поговорить. Почти всегда. Нам всем нужен кто-то, кому можно было бы рассказать историю своей жизни, а свое преступление убийца может обсудить только с тем человеком, который точно его не накажет. Со своей жертвой. Даже убийце нужно с кем-нибудь поговорить, рассказать о себе, и эта потребность так велика, что он неприменно придет на могилу или к телу, которое уже начало разлагаться, сядет рядом и заведет бу бу бу на несколько часов. Пока его собственные слова не наполнятся для него смыслом. Пока убийца сам не поверит в историю о своей новой реальности. В которой его преступление было правильным, вот почему полиция ждет.
Мне действительно было все равно, кому достанется слава за раскрытие дела. Я только хотела, чтобы оно было раскрыто. Я просто не хотела никогда больше, никогда не видеть такого, как эта ванная комната, эта ванна и ее содержимое. Я привыкла считать, что помогаю полиции из чувства справедливости, из желания защитить невинных, может быть, даже из комплекса героя, но недавно я стала понимать, что иногда мне хочется раскрыть дело из куда более эгоистичных соображений. Чтобы никогда больше не являться на место преступления такое же мерзкое, как то, что я недавно видела.
Тут мне пришло в голову, что пора наконец выяснить, парень это или девушка, и я раскинул сеть.
— Значит, вы были в буфетной? — спросил я вкрадчиво.
— Да. А что? Полиция не разрешает?
— Полиция хочет знать, что вы там делали.
— И научный мир тоже, — добавил Симонэ. Кажется, та же мысль пришла в голову и ему.
— Кофе пить полиция разрешает? — осведомилось чадо.
— Да, — ответил я. — А ещё что вы там делали?
Вот сейчас Сейчас она оно скажет: «Я закусывал» или «закусывала». Не может же оно сказать: «Я закусывало»
— А ничего, — хладнокровно сказало чадо. — Кофе и пирожки с кремом. Вот и все мои занятия в буфетной.
— Сладкое перед обедом вредно, — с упрёком сказал Симонэ. Он был явно разочарован. Я тоже.
За годы службы в полиции Норман пришёл к убеждению, что телепатия всё-таки существует. Другое дело, что это тяжёлая работёнка. Практически невыполнимая если не знать, на какую волну настраиваться. Прежде всего надо понять, как проникнуть в сознание того человека, который тебе нужен — врыться ему в мозги, наподобие крошечной землеройки, — и уловить даже не мысль, а волну, на которой работает его мозг. Вовсе не обязательно читать мысли. Самое главное — уловить образ мышления. И как только ты с ним разобрался, как только ты вжился в образ, тогда уже можно идти напрямик — не вслед за намеченной жертвой, но по тому же пути, опережая её на шаг, потому что ты можешь заранее предугадывать все её действия. И однажды вечером, когда он (или она, в данном случае) меньше всего этого ожидает, ты будешь на месте затаишься за дверью или спрячешься под кроватью с ножом в руке, готовый вонзить его сквозь матрас, как только бедняжка уляжется спать.
Меня с рождения окружали люди, страшившиеся козней какого-то скрытого врага. Мой дед подозревал евреев, иезуиты — масонов, мой революционный папаша — иезуитов, монархи всея Европы — карбонариев. Мои товарищи по школе, мадзинианцы, подозревали, что король — пешка в руках священников. Полиция всего мира подозревала баварских иллюминатов. И так далее. Нет счёта всем людям, кто опасается, что против них плетутся заговоры. Вот нам готовая форма. Можно заполнять её по усмотрению, кому чего, по заговору на каждый вкус.
Там тучи проплывают черные,
Там стали финишами старты —
В стране, которую ученые
Забыли нанести на карты.
А наяву ли это, снится ли —
Назойливо и глупо снится —
Страна, в которой нет полиции
И государственной границы;
Где все костры сошли на тление,
И не дадут сигнала к бою,
Где всё народонаселение
Одним исчерпано тобою;
Где тишь, и не перед кем каяться,
Где правды нет, а также лжи, и
Куда вовек не допускаются
Родные, близкие, чужие
Окрестный мир по-рачьи пятится,
Уходят мысли, чувства, строчки
Зато разброды и сумятицы
Взлетают к наивысшей точке,
Там сквозняками тянет лютыми
И африканским жаром ада
И исчисляются минутами
Периоды полураспада.
Советы «Ах, какая ты худая,
Просто светишься насквозь!»
Булки с маслом уплетаю
За себя взялась всерьёз!
Только что-то, через время,
Стало трудно мне дышать
«Ну, ты, мать, и растолстела!
Надо фунты убавлять!
Что ты ходишь, как старуха?
Юбку модную купи!
Туфли новые обуй-ка,
Сейчас в моде каблуки!»
Ох, мозолей я натёрла!
Не пришла, а приползла
Все советы принимала
И старательной была
«Ты скажи моей соседке,
Пусть свой мусор уберёт,
Не то, жалобу напишем
И полиция придёт!»
А соседка разозлилась,
Так орала на меня,
Что полиция явилась!
Ну а штраф платила я
Я подругу уважаю,
Дорог мне её совет,
Только часто замечаю —
От советов много бед!
Голова моя на месте,
Только не поймёт порой —
Не всегда совет уместен,
Надо думать и самой!
Сумасшедшее сердце,
Как мега-тамтам Генерирует бешеный такт:
Я тебя ни за что никому не отдам,
Нипочём: ни за деньги — ни так.
Насовсем заберу, увезу, на весу
Унесу в заколдованный лес,
Где тебя никогда от меня не спасут
Ни полиция, ни МЧС.
Я припрячу тебя в тёмных норах тайги
И сама перееду в тайгу,
Чтобы не было в нашей норе ни ноги
Футболистов, друзей и Шойгу,
Я к тебе подберу и ключи и тропу
И сварю сотни блюд на костре,
А Амур изловчится орлом на лету
И запустит в тебя кипу стрел.
Будешь раненый, бедный,
И любящий до Прединфарктного шквала в груди
И уже никогда, ни к кому, ни за что
Не захочешь потом уходить.
Пусть от жадности лопну, по рвусь пополам,
Пусть хоть после себя не прощу,
Я решительно точно тебя не отдам
Но сначала пойду отыщу.
Я их не боюсь. Я зверею. Я никого не боялся со времен школы, когда стоишь у стенки, а напротив школьный бычара: «Я тебя размажу» ну размажь, хули делать? Вот тогда было страшно». А когда мне полиция села на хвост, мне если и было страшно, то на другом уровне. Я не боялся, что они что-то смогут мне сделать: они так работают, что только самих себя выставили идиотами. Мне за страну стало страшно.
Как всякий нормальный английский школьник середины пятидесятых, я вырос в твердой уверенности, что Скотланд-Ярд неподкупен. А тут меня как шоры с глаз свалились. Но еще страшнее чем коррупция, была их невероятная некомпетентность. Вожатый отряда бойскаутов и то умнее. До чего тупые! А как подкидывают улику-найдут белый пакетик и кричат: «Ага, попался» Чистый Monthy Payton
– Подобные попытки привлечь к себе внимание – например, дразнить полицию, оставляя на месте преступления загадочные улики, – типичны и для психотиков, и для психопатов. Такой субъект убежден в своем превосходстве над остальными: он хитрее, умнее, лучше их; он никогда не ошибается, а если все-таки порой даст маху, то исключительно по вине окружающих. По сути, такой убийца говорит: «Я не могу ошибиться. Вам до сих пор не удавалось поймать меня? Посмотрим, что вам даст это».
Здесь, – пояснил Брейтуэйт, – мы имеем дело с самоутверждением. В крупных городах вроде Лондона подобные бессистемные убийства порождают всплески паники – этого и добивается преступник. Оставляя таинственные, темные по смыслу «улики» и тем самым заставляя полицию ломать голову над мотивом преступления, он получает двойное удовлетворение. Это игра, в которой правила диктует убийца. Он говорит: «Вы должны расшифровать мое послание и прислушаться ко мне – а не то пеняйте на себя! » В восьмидесятые годы прошлого века Джек-Потрошитель изводил лондонскую полицию язвительными эпистолами. Пример из недавнего прошлого – Зодиак, славший в полицию Сан-Франциско письма, зашифрованные с помощью астрологического креста, наложенного на круг. Когда их наконец удалось расшифровать, в одном из них прочли: «Я буду заново рожден в Раю, господином над теми, кого убил».
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Полиция» — 115 шт.