Цитаты

Цитаты в теме «прислуга»

Восемь самураев решили повеселиться. Двое из них, Комори Эйдзюн и Оцубо Дзи-нэмон, отправились в чайный домик перед храмом Каннона в Асакуса, ввязались в ссору с прислугой, и их крепко побили. Об этом услышали остальные, которые в тот момент находились на прогулочной лодке, и Муто Рокуэмон сказал: «Нам следует вернуться
и отомстить». Ёси Ёитиэмон и Эдзоэ Дзин-бэй согласились с этим.
Однако остальные начали отговаривать их, заметив: «Это принесет неприятности клану», и они вернулись домой.
Когда они прибыли во дворец, Рокуэмон снова сказал: «Нам совершенно определенно следует отомстить!», но остальные отговорили его. Несмотря на то что Эйдзюн и Дзинэмон получили серьезные раны на руках и ногах, им удалось порубить работников чайного домика, и тем, кто вернулся, господин сделал выговор.
Через некоторое время в отношении этого происшествия было высказано определенное мнение. Один человек сказал: «Если в таком деле, как месть, дожидаться согласия остальных, его никогда не доведешь до логического конца. Нужно быть готовым действовать в одиночку и даже погибнуть от руки обидчика. Человек, который кричит о том, что нужно отомстить, но ничего для этого не делает, — лицемер. Умные люди заботятся о своей репутации, используя лишь силу своих слов. Но настоящий мужчина отправляется на дело молча, ни с кем не советуясь, и принимает смерть. При этом нет необходимости добиваться своей цели; человек проявляет свои качества уже тем, что гибнет в бою. И такой человек, скорее всего, добьется своей цели».
... – Общее собрание просит вас добровольно, в порядке трудовой дисциплины, отказаться от столовой. Столовых нет ни у кого в Москве.
– Даже у Айседоры Дункан, – звонко крикнула женщина.
... – Угу, – молвил Филипп Филиппович каким-то странным голосом, – а где же я должен принимать пищу?
– В спальне, – хором ответили все четверо.
... – В спальне принимать пищу, – заговорил он слегка придушенным голосом, – в смотровой читать, в приёмной одеваться, оперировать в комнате прислуги, а в столовой осматривать. Очень возможно, что Айседора Дункан так и делает. Может быть, она в кабинете обедает, а кроликов режет в ванной. Может быть. Но я не Айседора Дункан! – вдруг рявкнул он и багровость его стала жёлтой. – Я буду обедать в столовой, а оперировать в операционной! Передайте это общему собранию и покорнейше вас прошу вернуться к вашим делам, а мне предоставить возможность принять пищу там, где её принимают все нормальные люди, то-есть в столовой, а не в передней и не в детской.
Если жена твоя, стала вдруг сукой,
Значит мужик — ты еще тот кобель,
Лаять устав, в один день станет стервою,
И выклюет мозг твой гнилой.

Если жена твоя, стала вдруг жабой,
Значит, как жлоб — экономишь на ней,
И носит жена свою старую шкуру,
Крутясь, словно белка прислугой твоей.

Если жена твоя стала змеею,
Значит ты сам хладнокровный тот гад,
Который расчетливо, меняя окраски
Вполз в душу её, разорив райский сад.

Если жена твоя, стала вдруг колкой,
Колючей и замкнутой, пыхтит словно ёж,
Значит изранил её душу ты тонкую,
Покрыв шипами иммунитета на ложь.

Если жену называешь ты курицей,
Значит ты сам тот петух,
Которому яйца снесет — не задумываясь,
Коль скажешь об этом ей вслух.

Если жену свою, назвал ты коровою,
А женщину телкой или глупой овцой,
То ты не мужик, а бычье хомовитое,
И баран, у которого грязный язык.

Ведь брал ты её своей зайкой пушистою,
И что изменилось теперь?
Вдруг стала она для тебя неудобною,
Ищи ты причины в себе, а не в ней.

Назови жену свою — Солнышком ясным,
И согреет душевным теплом,
Назови Любимой, Желанной, Единственной
И почувствуй всю нежность её и любовь.