Цитаты в теме «сцена», стр. 13
«Вот Вы говорите, что человек не в силах контролировать страсть. Я не соглашусь с Вами.
Я недавно присутствовал в опере, и видел лица, те лица, что были обращены к сцене, к певице, на их лицах я видел страсть, но это было такое выражение страсти, которое было близко к умиротворяющему покою, страсть которая мирно плескается и ведёт себя так, как будто ты у тихой заводи, наслаждаешься великолепием её тихой глади, и слышишь как берегам всё равно накатываются лёгкие волны и образуют всплески у самого берега. Так и здесь, я видел эти лица, внимающие оперной певице, и особенно я рассматривал их глаза. Они находились в большом умилении от происходящего, плавными еле заметными движениями они то стремились вверх, на небеса, то опускались вниз, поглощая приходящее к ним пение. Кажется, что пели их души »
Я, как актриса на подмостках,
Здесь под прицелом сотен глаз.
С улыбкой мне, в мишурных блестках,
Финал доигрывать сейчас.
Ведь мой партнер ушел со сцены,
Не доиграв последний акт.
И зритель, видя перемены,
Готов забыть буфет, антракт
Уже сюжет неинтересен,
Важней всего интриги соль —
Как доиграю эту пьесу,
Свою превозмогая боль.
Стою одна перед толпою.
Пылают щеки от стыда.
Я гримом тот румянец скрою,
Надену маску изо льда.
А мне не привыкать быть сильной.
Смотрите! Молча я кричу!
Блеснет слеза в кулисах пыльных,
Сродни последнему лучу.
Меня, мой зритель сердобольный,
Не торопитесь пожалеть.
Спектакль закончила достойно
Овации Литавров медь жалеть не сметь!
Осень, осень. Ну что ж мы, подруга, грустим?
И навязчиво в мыслях звучит "Августин",
Вроде тризну по этой «как будто любви» мы справляем.
Разве это любовь, если мир почернел,
Если в каждый мой день подступает предел,
А душа, словно в адском огне, потихоньку сгорает?
Больно, осень, ну как я потом? Без души?
Отдавала её, не скупясь, за гроши,
За билетик на место, что в первом ряду театральном.
Зритель я благодарный и чуткий, поверь.
Как же горько, противно и стыдно теперь,
Что фальшивые ноты своим поощряла молчаньем.
Не дождавшись последнего акта, уйду.
Пробираясь сквозь кресел пустых череду,
Ветер вместе с листвою играет обрывком афиши.
Но актер, оставаясь на сцене один,
Свято верит, что он до сих пор Господин,
И не знает пока, что я больше его не услышу.
За десять минут передо мной прошли все мясницкие прелести войны. Кровь, зияющие раны, плоть, разорванная обломками костей, зловоние вывернутых кишок — описываю все это потому лишь, что мои ощущения, ощущения мальчишки, который до сих пор не видел даже мирно умерших в своей постели, были весьма неожиданны. Не страх, не тошнота. Я видел, кого-то рвало. Но не меня. Меня вдруг охватила твердая уверенность: происходящему не может быть оправдания. Пусть Англия станет прусской колонией, это в тысячу раз лучше. Пишут, что подобные сцены пробуждают в новобранце дикую жажду мщения. Со мной случилось наоборот. Я безумно захотел выжить.
ПОДРЯД УХОДЯТ ВЕТЕРАНЫ
Мы понимаем, что когда-то
Придут совсем другие даты.
Не будет больше ветеранов.
Их не останется в живых.
Ни рядовых, ни офицеров,
Ни покалеченных, ни целых,
Ни благородных генералов,
Ни бывших зеков рот штрафных.
Кто им потом придет на смену?
Кого придется звать на сцену
Чтоб окружить своей заботой
Когда нагрянет юбилей?
Подряд уходят ветераны.
Им обдувает ветер раны,
Их ордена лежат забыты,
А имена горят сильней.
А, может, это всё логично?
Но очень больно, если лично
Ты с этим связан был и даже
Не понимал тогда всего.
Мне раньше искренне казалось,
Что папе много жить осталось,
Но уж который День Победы
Мы отмечаем без него.
Петр Давыдов
И всё-таки я жду из тишины
(как тот актер, который знает цену
чужим словам, что он несет на сцену)
каких-то слов, которым нет цены
(Б. Окуджава)
Речь интересна тогда, когда она как музыка. Я люблю голоса любимых мною людей не за слова, которые они произносят, а за их мелодии. За самые простые слова, за которыми я слышу любовь и понимание. Я больше никогда не услышу маминого звонка с вопросом: «Что ты сегодня кушала, детка?», а они для меня много важнее, чем целая речь какого-нибудь нобелевского лауреата
Как часто, обидев кого-нибудь и поняв, что мы были не правы, мы идем к обиженному и говорим о своем раскаянии и после взволнованных объяснений, слез, прощении и трогательных слов уходим с чувством, что сделали все возможное. Мы плакали вместе, мы помирились, и теперь все в порядке. Но это отнюдь не так. Мы просто насладились своими добродетелями, а другой человек, быть может, добросердечный и способный легко растрогаться, откликнулся на нашу эмоциональную сцену. Это – что угодно, только не обращение. Никто не просит нас проливать слезы и искать трогательной встречи с жертвой нашей жестокости, даже если эта жертва – Бог. Ожидается от нас совсем другое: чтобы, поняв свою неправоту, мы ее исправили.
— Знаешь, я себя ощущаю второстепенным актером в мелодраме, который томится за кулисами, толком не зная, что происходит на сцене.
— Прекрасно понимаю, — сказал я. — Моя собственная роль понуждает меня порой бросаться на поиски автора этой идиотской пьесы. А ты попробуй посмотреть на дело иначе: таинственные истории редко оказываются такими, какими ты их себе представляешь. Как правило, все оказывается просто и пошло, и, когда правда раскрывается, остаются одни мотивы — примитивнее некуда. Гадать и пребывать в иллюзиях порой намного приятнее.
Ты узнаешь, что мужчина может завидовать таланту женщины, если он тщеславный артист; узнаешь, что возлюбленный может со злобой относиться к успехам любимой женщины, если сфера их деятельности — театр. Ведь актер, Консуэло, не мужчина, он — женщина. Он живет болезненным тщеславием. думает только об удовлетворении своего тщеславия, работает, чтобы опьяниться тщеславием Красота женщины вредит ему, ее талант затемняет, умаляет его собственный. Женщина — его соперник, или, вернее, он соперник женщины; в нем вся мелочность, все капризы, вся требовательность. все смешные стороны кокетки. Таков характер большинства мужчин, подвизающихся на сцене. Бывают, конечно, великие исключения, но они так редки, так ценны, что пред ними надо преклоняться, им следует оказывать больше уважения, чем самым известным ученым.
Эта картина бесчисленное количество раз воскресала в моей памяти, приобретая все новые и новые оттенки смысла, по мере того как я сосредоточенно размышлял над ней. Из всей сцены, мутной и размытой, мне совершенно ясно и отчетливо запомнилось лишь одно: этот кто-то, спускавшийся нам навстречу. Еще бы — ведь то было первое из видений, терзавших и преследовавших меня всю жизнь.
По улице спускался молодой парень. Через плечо он нес две деревянные бадьи для нечистот, голова его была обмотана грязным полотенцем, румяные щеки сияли свежестью, глаза ярко блестели. Парень ступал осторожно, чтобы не расплескать свой груз. Это был золотарь.
Безумное чаепитие. Куда там Кэрроллу! Самые безумные чаепития творятся не в кроличьей норе, за столом с безумным шляпником, ореховой соней и мартовским зайцем. Маленькая кухня маленькой квартиры, утренний чай, долитый кипяточком, малиновое варенье из трёхлитровой банки — вот она, сцена, на которой непризнанные актеры играют настоящие безумные чаепития. Здесь, и только здесь, говорят слова, которые иначе не скажут никогда. Здесь жестом фокусника извлекают из темноты маленькие гнусные тайны, достают из буфета фамильные скелеты, находят в сахарнице пригоршню-другую цианистого калия. И никогда не найдется повода встать и уйти — потому что тебе вовремя подольют чая, предложат варенья, и пододвинут поближе открытую сахарницу
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Сцена» — 309 шт.
