Цитаты в теме «такт», стр. 5
Вы знать, конечно, не обязаны,
Что Вы — мой персональный ад,
Что Вы блокируете разум мой
И тело — с головы до пят.
Что возвела Вас в небожители,
Решив: Вы голубых кровей.
Пусть весь бесовский и сомнительный,
Но тем развязней Ваш хорей/.
Что я люблю Вас за погрешности.
И за пороки. Вопреки.
Что суть отнюдь не в Вашей внешности,
А в том, что с Вами — далеки.
Ведь всё острей — на расстоянии.
Ведь так, адепт любовных схем?
Ведь па-де-де эпистолярные
Берут куда надежней в плен.
И как бы странно не звучало,
Но порою врозь
Так сладко с верой в сопричастное,
Не автономное
Ее, конечно, тривиально, да.
Но сердце с Вашим бьется в такт.
Оно Вас любит, идеального,
Боясь себе признаться, как.
На голове у девушки большие диджейские наушники, а на поясе — i-Pod. Она качает головой в такт музыке и довольно громко подпевает. Хотя на кухне играет Mika, очевидно, девушка слушает другую мелодию. Вероятно, не особенно-то она доверяет музыкальным вкусам хозяина, раз приперлась со своим музыкальным центром. С другой стороны, возможно, в наушниках ничего и не играет, потому как глаза у девушки совершенно стеклянные, что говорит о том состоянии, когда музыка рождается непосредственно в голове индивидуума. Налицо технический прогресс XXI века: много легких наркотиков, и никаких проводов. «Drug Stereo: Play your own music!!! » — приходит мне в голову отличный слоган. Надо будет продать дилерам, которые барыжат МДМА.
Город замерз, уснул до последнего фонаря тихо
Вспоминаю тебя, скучаю по тебе очень, безумно, дико
Только ты так можешь заставлять думать
О себе ежеминутно,ежесекундно
И теперь все кажется каким-то не моим,
Пустым, посторонним ,нудным
Этот мой, твой, наш февраль обволакивает ветром,
Согревает в — 30 снегом своим
И дрожу, как продрогшая-промокшая осенью кошка,
Вспоминая руки Твои
И я могу листать Тебя,
Как любимую книгу, хоть 5 часов подряд,
Разрываясь от килотонн мыслей,
О которых только наедине/в глаза говорят
Твой гипнотический шепот часами бы слушала,
Затаив дыхание, сохраняя наши секунды на век,
С закрытыми глазами, в молчании,
Не поднимая усталых век
Ни в силах сказать ни слова,
Ни выдохнуть-ни вдохнуть (разве только Тебя)
Улыбаюсь, смеюсь, хохочу
(Наверно, от счастья) как дитя
Я просто по уши в Тебе,
Целиком я с тобой в такт
Как тебе это удается, скажешь? как?
P. S. Любимый тебе посвящаю.
Только в тридцать лет женщина умеет пользоваться таким выигрышным положением. Она умеет посмеяться, пошутить, приласкать, не уронив себя в глазах света. В эту пору она уже обладает необходимым тактом, умеет затронуть чувствительные струны мужского сердца и прислушаться к их звучанию. Молчание её так же опасно, как и её речь. Вам никогда не угадать, искренна ли женщина этого возраста, или полна притворства, насмешлива или чистосердечна. Она даёт вам право вступить в борьбу с нею, но достаточно слова её, взгляда или одного из тех жестов, сила которых ей хорошо известна, и сражение вдруг прекращается; она покидает вас и остаётся властительницей вашей тайны; она вольна предать вас на посмеяние, она вольна оказывать вам внимание, она защищена как слабостью своею, так и вашей силой.
Эта музыка была написана словно для того, чтобы помогать идти вперед, упрямо и почти мстительно карабкаться в гору. Она зовет вперед, вперед и вперед, не позволяя останавливаться. А затем наступает затишье, как в венском лесу, словно у человека внезапно перехватило в горле от вида города, куда он стремится, и тогда он раскидывает руки в стороны и принимается танцевать по кругу
Это беспощадная музыка. Идущий человек не собирается останавливаться. Вперед, вверх, дальше Теперь уже не важно: леса, деревья — все это не имеет значения. Имеет значение только одно: ты продолжаешь шагать И когда вновь приходит капелька счастья — благоуханного, ликующего счастья, вызваного тем, что шагаешь по плато, — то на этот раз в такт ему звучат шаги. Потому-то путь не заканчивается.
До тех пор пока не перестанет звучать музыка.
Я ПРИВЫК УЛЫБАТЬСЯ ЛЮДЯМ
Пусть говорят, будто счастлив только глупец,
Что лишь в беде да напасти божий венец,
И лишь в осеннем ненастье видит отраду мудрец.
Выходит, я – безнадежный круглый дурак,
Поскольку счастлив безбожно и просто так,
Живу цветком придорожным небу бескрайнему в такт.
Я привык улыбаться людям как знакомым своим.
Счастье – это как торт на блюде, одному не справиться с ним.
Я привык улыбаться людям, и быть может вполне,
В час, когда я несчастлив буду, кто-то улыбнется мне.
Пусть говорят, что не стало верных друзей,
Что до обидного мало щедрых людей,
Что даже конь с пьедестала прыгнет за сотку рублей.
А я встречал бескорыстных верных во всем,
По-детски светлых и чистых в сердце своем,
Наверно, просто нам близко то, чем мы сами живем.
Кроссовки и каблуки.
Февраль на краю. Теперь говорят стихи. Коты распеваются. Нервы на грани сбоя.
Ты знаешь, я обожаю, когда нас двое. Когда в коридоре кроссовки и каблуки
на лаковых туфлях вплотную друг к другу так, как будто бы мы стоим беспредельно рядом,
как ровные, строгие в чётком ряду солдаты, и даже сердца отбивают синхронный такт.
Я очень люблю не слышать, что я несу, как пальцы дрожат, поднеся к сигарете спички.
Я очень люблю замечать за собой привычку вплетаться в твой голос, как ленту плетут в косу.
Я очень люблю не смотреть на часы, когда сегодня суббота и можно не торопиться
Глотать «до свиданья» как острые злые спицы, как острые злые спицы тоску глотать.
Февраль на краю. Ведома к тебе весной — так пьяных ведут подмышки к ближайшей лавке.
Ты знаешь, вот если б к любви выдавали справки, я точно была бы самой из всех больной.
Просто белые хлопья
Летят умирать отважно
На городские крыши.
Мне оказалось важно,
Чтобы меня услышали.
Не потому как поздно
Что-то менять с рассветом,
Не оттого, что слёзы
В мареве сигаретном,
Не потому, что рано
Сказано было "здравствуй",
Не потому, что раны
Больше не скрыть повязкой,
Не потому,что память -
Это не мост,а пропасть,
Не потому,что с нами
Не расстаётся гордость,
Не потому,что слабость -
Это осколки воли...
Просто, уже напрасно
Штопать иголкой боли
То,что желает ласки.
Мир оплывает воском,
Замер смычок на такте,
Жизнь затихает... просто,
Нужен антракт в спектакле.
Тобой давно болею и всерьез,
На грани фола чувства так бывает
Дышать ночами в такт, стекать как воск
По телу твоему, других не зная
Других не помня. Снова в пух и прах
Стираешь все, что «до тебя» неважно
Когда улыбка на твоих губах,
Без лишних слов, о чем-нибудь расскажет
И ключ из ласк, в родных руках твоих,
Умело открывает все границы
«Губами родинок» — последний штрих,
И даже «дрянь» не в силах не влюбиться
А знаешь не беру сейчас в расчет
Тот факт, что выбор есть у нас с тобою
«Последняя какая же еще?!» —
Слова такие дорогого стоят.
А дождь стучит по клавишам весны
А дождь стучит по клавишам весны.
И льется музыка, лаская наши души
Закрой глаза, ее чуть-чуть послушай,
И приходи скорее в мои сны
Сегодня так и хочется мечтать,
Пока задорный такт бежит по крышам.
И хочется скорей к тебе поближе-
Любить тебя, и лаской окружать,
Зажмуриться, прильнуть к твоей груди.
И ощутить тепло, покой и негу
Стать сразу самым сильным человеком.
Ты только поскорее приходи!
Я жду тебя, гадая на листву.
А варианты самые простые:
Поцеловать, взглянуть в глаза родные,
Увидеть не во сне, а наяву.
Сумасшедшее сердце,
Как мега-тамтам Генерирует бешеный такт:
Я тебя ни за что никому не отдам,
Нипочём: ни за деньги — ни так.
Насовсем заберу, увезу, на весу
Унесу в заколдованный лес,
Где тебя никогда от меня не спасут
Ни полиция, ни МЧС.
Я припрячу тебя в тёмных норах тайги
И сама перееду в тайгу,
Чтобы не было в нашей норе ни ноги
Футболистов, друзей и Шойгу,
Я к тебе подберу и ключи и тропу
И сварю сотни блюд на костре,
А Амур изловчится орлом на лету
И запустит в тебя кипу стрел.
Будешь раненый, бедный,
И любящий до Прединфарктного шквала в груди
И уже никогда, ни к кому, ни за что
Не захочешь потом уходить.
Пусть от жадности лопну, по рвусь пополам,
Пусть хоть после себя не прощу,
Я решительно точно тебя не отдам
Но сначала пойду отыщу.
Кто общий друг для всех - тем я не дорожу.
Они этичны и миролюбивы,
Они со всеми — выдержка и такт.
С всеми одинаково учтивы,
Дипломатичны и не терпят драк.
Благожелательны и дружелюбны,
Улыбчивы со всеми и всегда.
Не оскорбят ни лично, ни при людно.
Со всеми ладят, с ними все — в ладах.
Они умело избегают споров,
Обходят с блеском острые углы.
Они чужды разборок и раздоров,
Приветливы со всеми и милы.
Доброжелательно, в любое время
Вас непременно спросят, как дела
Великодушны в-общем-то со всеми,
Но с ними б я в разведку не пошла!
Лицом к лицу, глаза в глаза,
Упасть в пучину и подняться.
Отбросив стыд и тормоза,
Друг в друге телом растворяться
Сплелись в одно большое МЫ
Две пары рук, две пары ног,
Слиянием тел обручены,
Соединил судьбы нас рок.
Два сердца бьются, как одно,
Дыханье, вздох и выдох, в такт.
Мы вместе падаем на дно
И воспаряем в небесах
Ловлю я каждый сердца вздох,
Я слышу каждый нежный стон,
И это вовсе не подвох,
Бывает так, когда влюблён.
И я — в тебе, а ты — во мне,
Вулкана страсть огнём горит,
Мелькают тени на стене,
А город спит, а город спит
С тех пор прошло немало лет,
Ты — не со мной и я женат.
Встречаю я с другой рассвет,
Никто ни в чём не виноват.
Не люблю политику.
Грязное дело. Да и опасно у нас
Такое выкладывать в инет.
Но.. я решил.
О, Беларусь, цiкава твая карта...
Каракас где, а где, пардон, Дрозды?
Но всё равно — кранты восьмому марта.
Гоните слёзы! Розы — до п...ды.
Три дня в тоске, не поднимая флаги.
Три дня в журбе, не разевая рот.
Пусть у народа скорбь лишь на бумаге,
кому он сдался этот ваш народ!
Мы — мастера стратегии и такта,
от первых лысин до седьмых седин.
Ну, сколько тех, погибших от теракта?
А Уго был у нас такой один.
Здоровых сил и разума искусы
преодолев, живём наоборот.
Засим вовсю молитесь, белорусы,
чтобы Фидель не скис под Новый год.
Говорят любовь это — награда?
И преграда, с болью в перевес
А уж если она не взаимна,
Говорят, что перепутал бес,
Столько много говорят о ней
И гоняя с крыши голубей,
Словно дети, голову теряют,
Верят в сказки, крылья распускают.
И парят над матушкой землей
Ну, а если любит лишь один,
Не поможет даже Алладин.
Этот крест становится опасным,
И страданья лучшие друзья,
Можно резать бритвою опасной,
Как когда — то сделал я
И струилась кровь горячая,
Унося в те дальние края,
Где нет боли без нее,
И все дни прекрасные.
Где нет сердце биения с нервами в такт,
И где секс — это все го лишь полакт
Так, что лучше решайте вы сами,
Что и как для себя хорошо,
Только потом не жалейте годами!
Чтобы вам стало опять хорошо.
Верьте, любите, страдайте и ждите,
Пусть бьется сердце, хоть плачет душа,
Это ведь жизнь — и она хороша!
Танец на лезвии.
Босиком, обнажившись до самых подвалов души,
Не страшась осуждения толпы и огня Громовержца,
Танцевали на лезвии. Ты на пол такта спешил
И ехидно смеялся: «Смотри, не порежься!»
Только стопам моим не опасен отточенный край:
Их хранят, как броня, загрубевшие старые шрамы.
Под тобою, в расщелине, яблоком морщился рай,
Извергались вулканы и рушились храмы.
Я пыталась спасти, остеречь, уберечь, удержать,
Я молилась, скользя, чтобы музыка стихла скорее
В закалённую сталь твоих глаз въелась нежности ржа.
День тянулся в закат, поминутно старея.
Обертон от звенел. Клоунесса и бывший аскет
Поклонились, ушли, как актёры дурной мелодрамы.
Ты ступал — а следы проявлялись зарёй на песке,
Разъедая мои застарелые шрамы.
– Отлично, господин Пабло. Но, кроме чувственной, есть еще и духовная музыка. Кроме той музыки, которую играют в данный момент, есть еще и бессмертная музыка, которая продолжает жить, даже если ее и не играют в данный момент. Можно лежать в одиночестве у себя в постели и мысленно повторять какую-нибудь мелодию из «Волшебной флейты» или из «Страстей по Матфею», и тогда музыка состоится без всякого прикосновенья к флейте или скрипке.
– Конечно, господин Галлер. И «Томление», и «Валенсию» тоже каждую ночь молча воспроизводит множество одиноких мечтателей. Самая бедная машинисточка вспоминает у себя в конторе последний уанстеп и отстукивает на своих клавишах его такт. Вы правы, пускай у всех этих одиноких людей будет своя немая музыка, «Томление» ли, «Волшебная флейта» или «Валенсия»! Но откуда же берут эти люди свою одинокую, немую музыку? Они получают ее у нас, у музыкантов, сначала ее нужно сыграть и услышать, сначала она должна войти в кровь, а потом уже можно думать и мечтать о ней дома, в своей каморке.
Они расхохотались и, обнявшись, стали целовать друг друга — сначала медленно, затем все более страстно, потом Гарри отстранился и страстно посмотрел на Мэрион: я люблю тебя — и поцеловал ее нос, потом глаза, щеки, потом мягкие губы, подбородок, шею, уши, потом зарылся лицом в ее волосы и, ласково поглаживая ее спину, зашептал: Мэрион, Мэрион, я люблю тебя, — и она мягко двигалась в такт, чувствуя, как его слова, ласки и поцелуи проходят через нее, унося прочь все тревоги, страхи, сомнения и проблемы, и она чувствовала себя по-настоящему живой. Она чувствовала себя любимой. И нужной. Гарри чувствовал себя реальным. Он чувствовал, как все недостающие части начинают вставать на свои места. Он чувствовал, что с ним происходит что-то очень важное. Они оба стали целым. Они чувствовали полное единение. И несмотря на то что они лежали на обычном диване, они чувствовали себя частью необъятной вселенной. Им казалось, что они находятся на вершине холма и мягкий бриз шевелит волосы Мэрион; они шли сквозь залитый солнцем лес и по усыпанным цветами полянам, одновременно ощущая себя птицами, парящими в небесах и поющими песни свободы, и ночь была тепла, и просачивающийся сквозь занавески свет по-прежнему разгонял темноту по углам, и они все продолжали обниматься и целоваться и разгонять темноту внутри себя по углам, веря в свет и мечты друг друга.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Такт» — 104 шт.
