Цитаты в теме «вода», стр. 128
Красная Рекаhttp://youtu.be/k7qMfm67BPMКрасная Река поперек моего пути
Я помню, что шел, но вспомнить куда не могу
И, кажется, легко переплыть-перейти И, вдруг, видишь самого себя, как вкопанного на берегу
У Красной Реки — крылья небесной зари
В Красной Реке вода — точь-в-точь моя кровь
Ты хочешь что-то сказать; помолчи немного — не говори
Все уже сказано; сказано тысячу раз — нет смысла повторять это вновь
А твоя красота — свет в окне, потерянному в снегах
Твоя красота ошеломляет меня — я не могу устоять на ногах
А чтобы пробиться к воде — нужно сердцем растопить этот лед
А там — сумрак и бесконечный путь, который никуда не ведет
Нет сделанного, чего не сделал бы кто-то другой
Нет — перешедшего реку, и неперешедшего — нет
Но, когда это Солнце восходит над Красной Рекой
Кто увидит вместе со мной, как вода превращается в свет?рок-группа "Аквариум"
Мальчик, опять ты ошибся.
Ты сказал, что лишь
Чувствам своим ты поверишь.
Для начала похвально, но как
Быть нам с чувствами теми,
Что тебе незнакомы сегодня,
Но которые ведомы мне?
И в чувствах первейших,
Которыми ты овладел,
Как ты полагаешь,- поверь,
Ты еще несовершенен.
Слух разве подвластен тебе?
Твое зрение бедно.
Грубо твое осязание.
О неведомых чувствах
Если мне не поверишь,
Я укажу тебе каплю
Воды без стекла рассмотреть.
О населяющих воздух мне
Рассказать? Ты улыбнулся.
Ты замолчал. Ты не ответил.
Мальчик, водительство духа
Чаще ты призывай,
Оно тебе в жизни поможет.
Это все о луне только небылица,
В этот вздор о луне верить не годится,
Это все о луне только небылица
На луне не растет
Ни одной былинки,
На луне весь народ
Делает корзинки,
Из соломы плетет
Легкие корзинки.
На луне полутьма
И дома опрятней,
На луне не дома --
Просто голубятни,
Голубые дома,
Чудо-голубятни.
На луне нет дорог
И везде скамейки,
Поливают песок
Из высокой лейки --
Что ни шаг, то прыжок
Через три скамейки.
У меня на луне
Голубые рыбы,
Но они на луне
Плавать не могли бы,
Нет воды на луне,
И летают рыбы.
Листаю все июни прежних лет,
Их изумрудом заполняю вечер.
А время, что в нуле, уже не лечит.
И пусть не лечит. Просто жду рассвет
А память ноет.
Ноет и болит, отмахиваясь от деликатесов.
И раночки, царапины, порезы свои
Зачем-то бережно хранит.
Всё хорошо. С режимом, сном, едой.
Но, умываясь утром в тесной ванной,
Захочется бездонно океана,
Наполненного до краёв тобой
Какая блажь!
Гнать мысли эти прочь,
Бесстрастно час за часом проживая.
Вот новая канва. Вот я — живая.
Вот ты. Вот ступа. Воду растолочь?
Напрасный труд ты стал рационален.
Нет! — Будь распят, расколот на куски! —
Но это так фантазии тоски, которая по кругу от начала.
Слово для сердца надежней, чем небо для глаз —
Импульс начала и светоч предтечи конца.
Слово заблудшие души спасало не раз,
Слово разило неверных вернее свинца.
Семь миллиардов и тысячи тысяч до них,
Ждали у моря погоды, да славили муть.
Лишь единицам открылось, что ветер затих,
Чтобы огнем по земле проложить новый путь.
Серый пепел лет — Отзвук тишины.
Все, кто видел свет, оглашены.
Мир промежутков подобен стоячей воде,
Не то чтоб болото, но все же никак не река.
В мире задернутых штор нет приюта звезде,
Голый расчет при условии наверняка.
А над городом, солнце лучит заря,
Льет в мир золото силою тропаря,
Меж тем в топоте тают остатки сил
Тех, кто ропотом
Жил, слова не ведая.
Пыл тьмы проповедуя.
Век коротали в разгулы отеком лица,
Комкали Слово, купелью считая кровать,
Сором пустой болтовни наполняли сердца,
И гибли в тупом нежелании хоть что-то менять.
Вы сидели в манто на скале,
Обхвативши руками колена.
А я — на земле,
Там, где таяла пена,-
Сидел совершенно один
И чистил для вас апельсин.
Оранжевый плод!
Терпко-пахучий и плотный
Ты наливался дремотно
Под солнцем где-то на юге,
И должен сейчас
Отправиться в рот
К моей серьезной подруге. Судьба!
Пепельно-сизые финские волны!
О чем она думает,
Обхвативши руками колена
И зарывшись глазами в
Шумящую даль?
Принцесса! Подите сюда,
Вы не поэт, к чему вам смотреть,
Как ветер колотит воду по чреву?
Вот ваш апельсин! И вот вы встали.
Раскинув малиновый шарф,
Отодвинули ветку сосны
И безмолвно пошли под
Скалистым навесом.
Я за вами — умильно и кротко.
Ваш веер изящно бил комаров —
На белой шее, щеках и ладонях.
Один, как тигр, укусил вас в пробор,
Вы вскрикнули, топнули гневно ногой
И спросили: «Где мой апельсин?»
Увы, я молчал. Задумчивость,
Мать томно- сонной мечты,
Подбила меня на ужасный поступок
Увы, я молчал!
У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.
— Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, — а солнце прекраснее вас
Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
— Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.
По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.
Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.
— Михайлович, дай папироску! — Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.
О, море верней валерьяна врачует от скорби и зла
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.
Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.
До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул.
Мне никто не сказал, что пришла Весна.
И в таящихся сумерках меньше тьмы.
Пока я безнадежно искала нас,
Попросивших у Бога любовь взаймы.
Мне никто не сказал, что кругом вода
Заливает орбиты моих миров.
И не важно кто выживет, кто предаст,
Потому что по сути любовь — зеро.
А имеющий право, не терпит прав,
Ущемляющих в чем-то его права.
И не важно кто отдал, а кто украл.
Все равно трое кратностью отдавать.
Мне никто не сказал не искать причин.
Потому как, что Богово — то ничье.
И что больше, чем слово, всегда молчит.
Остальное — звенящим течет ручьем.
Подставляй свое имя, и им крестись,
Без любви ощущая себя святой.
Только как в пустоте без нее спастись?
Если все остальное не то, не то.
Я учился траве, раскрывая тетрадь,
И трава начинала как флейта звучать.
Я ловил соответствия звука я цвета,
И когда запевала свой гимн стрекоза,
Меж зеленых ладов проходя, как комета,
Я-то знал, что любая росинка — слеза.
Знал, что в каждой фасетке огромного ока,
В каждой радуге ярко стрекочущих крыл
Обитает горящее слово пророка,
И Адамову тайну я чудом открыл.
Я любил свой мучительный труд, эту кладку
Слов, скрепленных их собственным светом, загадку
Смутных чувств и простую разгадку ума,
В слове правда мне виделась правда сама,
Был язык мой правдив, как спектральный анализ,
А слова у меня под ногами валялись.
И еще я скажу: собеседник мой прав,
В четверть шума я слышал, в полсвета я видел,
Но зато не унизил ни близких, ни трав,
Равнодушием отчей земли не обидел,
И пока на земле я работал, приняв
Дар студеной воды и пахучего хлеба,
Надо мною стояло бездонное небо,
Звезды падали мне на рукав.
Мне запомнится таяние снега
Этой горькой и ранней весной,
Пьяный ветер, хлеставший с разбега
По лицу ледяною крупой,
Беспокойная близость природы,
Разорвавшей свой белый покров,
И косматые шумные воды
Под железом угрюмых мостов.
Что вы значили, что предвещали,
Фонари под холодным дождем,
И на город какие печали
Вы наслали в безумие своем,
И какою тревогою ранен,
И обидой какой уязвлен
Из-за ваших огней горожанин,
И о чем сокрушается он?
А быть может, он вместе со мною
Исполняется той же тоски
И следит за свинцовой волною,
Под мостом обходящей быки?
И его, как меня, обманули
Вам подвластные тайные сны,
Чтобы легче нам было в июле
Отказаться от черной весны.
Мне снится какое-то море,
Какой-то чужой пароход,
И горе, какое-то горе
Мне тёмное сердце гнетёт.
Далёкие медные трубы
На палубе нижней слышны
Да скрежет, тяжёлый и грубый,
Запятнанной нефтью волны.
И если заплачет сирена
Среди расступившихся вод,
Из этого страшного плена
Никто никогда не уйдёт.
Покоя не знающий странник,
Кляну я чужой пароход,
Я знаю, что это «Титаник»
И что меня в плаванье ждёт.
Мне дико, что там, за кормою,
Вдали, за холодной волной,
Навеки покинутый мною,
Остался мой город родной.
Я по любви поминки справил,
Я, как свеча, по капле таю.
И вот опять, без лётных правил,
Над нашим городом летаю.
Зависло облако седое
Почти на том же самом месте.
Нас летний дождь разлил водою
Мы никогда не будем вместе.
Но я забыл про обиды прошлые,
Я буду помнить только хорошее,
И взгляд печальный твой, иногда,
Мне будет сниться.
Когда я в среду кружил над городом,
Ты шла в пальто, с приподнятым воротом
И я подумал ещё тогда, мол,
Белая птица.
А на дворе уже октябрь —
Небесных тайн стихотворение.
Для тех, кто видел, раз хотя бы,
Как клён меняет оперение.
А дождь — лишь выписка из правил:
Я просто облако пришпорил.
Я по любви поминки справил,
И снова Господу проспорил
Я по любви поминки справил,
Я, как свеча, по капле таю.
И вот опять, без лётных правил,
Над нашим городом летаю.
Зависло облако седое
Почти на том же самом месте.
Нас летний дождь разлил водою
Мы никогда не будем вместе.
Вот ты выдумал, что живёшь
От боженьки вдалеке —
Всё с неба Его зовёшь,
Со свечечкою в руке.
Внимательней посмотри:
Ты ж Сам светлячком горишь!
С Собою поговори —
И с Богом поговоришь! И с Богом
А впрочем, есть два пути,
Два неба — Любовь и Страх
Ты Сам себе посвети,
И страх превратится в прах.
Совет тебе подарю —
Чтоб ладить с самим Собой,
Всегда себе говорю:
Не дёргайся, Бог — с тобой!
Ни в чём Себя не вини,
И прочих не осуждай.
Вселенную измени,
И всем, кто попросит — дай!
Оставь Себе Шесть Камней,
Гуляй себе по воде,
А ночью, валяй ко мне —
Посветимся в темноте.
Посветим
Ты Сам решил, что живёшь
От боженьки вдалеке,
И с неба его зовёшь,
Со свечечкою в руке.
Внимательней посмотри:
Ты ж Сам огоньком горишь!
С Собою поговори —
И с Богом поговоришь! С Богом!
Юзек просыпается среди ночи, хватает её за руку, тяжело дышит:
«Мне привиделось страшное, я так за тебя испугался »
Магда спит, как младенец, улыбается во сне, не слышит.
Он целует её в плечо, идёт на кухню, щёлкает зажигалкой.
Потом возвращается, смотрит, а постель совершенно пустая,
— Что за чёрт? — думает Юзек. — Куда она могла деться?
«Магда умерла, Магды давно уже нет», — вдруг вспоминает,
И так и стоит в дверях, поражённый, с бьющимся сердцем
Магде жарко, и что-то давит на грудь, она садится в постели.
— Юзек, я открою окно, ладно? — шепчет ему на ушко,
Гладит по голове, касается пальцами нежно, еле-еле,
Идёт на кухню, пьёт воду, возвращается с кружкой.
— Хочешь пить? — а никого уже нет, никто уже не отвечает.
«Он же умер давно!» — Магда на пол садится и воет белугой.
Пятый год их оградки шиповник и плющ увивает.
А они до сих пор всё снятся и снятся друг другу.
Сколько тебя уже вычерпали из меня,
Сколько уже повынесли, посмотри.
Но не проходит дня, не проходит дня,
Чтобы не оказалось, что весь внутри.
В городе N ни снега к ночи, ни сна к утру,
Мне сначала тебя нарисуют, потом сотрут.
Все, кто меня любил, кто меня жалел,
Тоже однажды лишатся и снов, и тел.
Время течёт сквозь нас голубой водой,
Медленной нерпой память ломает лёд,
Переведи меня с этого берега на другой,
Если мою лодку случайно сюда прибьёт.
Снегом внутри заметает любой пробел.
Видишь, как я удачно скроена по тебе.
В городе N даже снег на снег не похож.
Как свою смерть встретишь, так проведёшь.
В окошко женщина смотрела
Бродил по городу без дела,
Переводя остаток дня
В окошко женщина глядела —
Не на меня, не на меня
Какая боль ей сердце ранит,
Какая давняя вина
И на стекле как на экране
Кого увидела она?
Кто, не желая, стал причиной,
Что щёки бледные в росе —
Быть может, вспомнила мужчину,
Который был дороже всех?
А, может быть, пришла с работы,
Устав от жизни кочевой,
И стало грустно отчего-то,
Ho не понятно — отчего
Повисла капелька как точка
На тучи синей бороде
И есть сынишка или дочка,
И вроде всё как у людей
Летели молнии как стрелы
И с крыши капала вода
Куда та женщина смотрела
Я не узнаю никогда.
Мама-туча сына провожала,
Прижимала к грозовой груди:
Я тебя растила и ласкала,
Дождик мой, пора тебе идти.
То, сынок, Природы завещание,
Её Слова нам не изменить —
Силы передав свои и знания,
Мать должна ребенка отпустить.
Туче подарив свой взгляд прощальный,
Из объятий её рыхлых крыл
Дождь к земле, унылый и печальный,
Брошенным щенком засеменил.
Дав дождю за горизонтом скрыться,
Яростно, как может только мать,
Туча начала о нем молиться,
Громово и зычно причитать
Мощь её раскатистых рыданий
Слушая и полнясь слёз водой,
Дождик уходил дорогой дальней,
Превращаясь в ливень молодой.
Над землей бушуют травы, облака плывут, как павы, А одно — вон то, что справа, Это я, это я, это я.
И мне не надо славы.
Ничего уже не надо, нам и тем, плывущим рядом, Нам бы жить, и вся награда, Нам бы жить, нам бы жить, нам бы жить, А мы плывем все рядом
А дымок над отчей крышей все бледней, бледней и выше
Мама, мама, ты услышишь
Голос мой, голос мой, голос мой, Все дальше он и тише.
Эта боль не утихает, где же ты, вода живая, Ах, зачем война бывает, Ах зачем, ах зачем, Зачем нас убивают?
Мимо слез, улыбок мимо облака плывут над миром, Войско их не поредело, Облака, облака, облака, И нету им предела.
Над землей бушуют травы, облака плывут, как павы, А одно — вон то, что справа, Это я, это я, это я.
И мне не надо славы.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Вода» — 2 796 шт.
