Цитаты в теме «воздух», стр. 11
Как я люблю любить
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите, что любите? Я — никогда. Это как зубная боль, только наоборот — наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят, сами не любят, будто дело в том, чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но устаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: «Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово — всё!»
Мне ведь только этого от человека и нужно. «Люблю» и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: «Ты только скажи. Я проверять не буду». Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. «Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти». А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти — легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь, и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену. Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь «Ну что? Ещё сидит». Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю, как доиграла. У меня всё время было такое чувство, что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю, что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. «Спасена». Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем. Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя, чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? «Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься». Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще Я воздух просила. Может быть, Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервиз и злиться, что не железный.
Я человек, доставляющий письма
до адресата, до его дома, квартиры,
порога, почтового ящика.
Я приношу людям послания
не всегда радостного толка,
а, как известно,
гонцу с плохими вестями
отрубают голову.
Слава Богу,
что это осталось в далеком
варварском прошлом!
По воздуху тянется
сладко-дымный дух
кипящего сургуча,
от запаха дерева ломит зубы —
всюду ящики
с почтовыми отправлениями!
Каждое утро
я захожу в святую святых почтамта —
в сортировочную,
чтобы забить свою сумку письмами,
которые нужно доставить.
А еще я читаю чужие письма!
Вы скажете, что это
некультурно,
безнравственно и непорядочно!
У меня нет слов в свое оправдание!
Я понимаю, что это болезнь,
но лекарств от нее еще не придумали!
Уверяю вас, это не банальное любопытство,
вуайеризм и черти что еще...
грязное и непристойное!
В каждом письме — своя маленькая жизнь,
которую я проживаю с вами,
с вашим старательно прописным
или нарочито-небрежным почерком,
с каждым тихим вдохом и шумным выдохом,
с каждой чернильной запятой или точкой.
Каждый день я прочитываю
всего одно-единственное письмо!
Как я его выбираю?
Очень просто!
Я оставляю себе самое последнее письмо,
которое оказывается
на самом дне
моей старой почтальонской сумки!
Правила поклонения
Мы мертвы, когда одеты...
Я зову тебя с собой насытить твоё молчание, любовь моя,
Туда, где черными клавишами бесконечной музыки дышит белое.
Помнишь, как среди обнаженного доверия
Теплый ветер дыханья медленно раскачивал слова.
Лето твоих песен во мне,
Во всех касаниях, что обретали звуки вслед за моею рукой...
Оспаривая право на тебя...
Эта нежность и эта страсть,
Эта грация бабочки,
Этот контур медлительной луны,
Эти губы, что знают все правила поклонения,
Эта поэзия нежности, вся, целиком...
И когда все уйдут, мы останемся вдвоем
Слушать разговор наших пальцев...
Ты утолила всё то, что не смогли утолить другие...
Острейшее касание стиха,
Я следую за голосом твоим,
Открытость всех морей в тебе...
Ночь пьёт Гекаты мёд,
Вальсируем пьяняще с тенью, касаясь друг друга невнятными буквами...
Где губы твои раскрываются всё жарче...
Где наши руки зажигаются огнём... как посвящение жажде...
Тебя, такую вольную во всем,
От ступней вверх до кончиков волос и снова вниз
Читать...
Яркие слова, я укрываю ими тебя...
Яркие слова песком у твоих ног...
Близость подобна разоблачению...
Я потерял своё инкогнито, мой бог...
Пульсирует на шее слово,
Отбрасывая тень к стене...сбрасывая тело в близость...
Глотаю воздух из твоих глаз,
Код нашей войны в нашей нежности...
Тень истекающих строк на гладком шелке...
Символы прикосновений...Пылающее сердце свечей -
Древнего речитатива и молитвы...
Ты похожа на мёд и красное вино...
Предел у влажных лепестков - так пахнет время красотой.
Покинь же ненадолго мир и возвращайся...
Как вечное, как своеволье... как... россыпь лепестков,
Где эти трепетные звуки пронзают кожу -
Так расцветает близость...Распяв руками руки.
На стебле расцветает лилия...
И вязью букв в величественном танце выгибают спину.
Ты, нищий, способен дать всё; Ты, всесильный, проси!
Вручая себя губам,
Безжалостному поединку двух откровений,
Где под утро вы станете произносить себя тишиной,
Долгим послевкусием разливаясь по венам тем, что было ночью вами.
Густая степень близости произнесения шрамирует бумагу,
Рисуя строками тебя как вечное,
Как своеволье древнего речитатива и молитвы...
Мускусно-алый
Возвращение в страну жарких глаз...
В открытом блокноте пока ничего,
Кроме предчувствий, подступающих к горлу...
И входит нежность в откровенном декольте,
Касается запретного плода танцовщИца...
Нежных ступней движения легче, чем воздух...
Слетаются бабочки букв.
Святое распитие строки...
Поцелуй в руку Господина.
Сон под моими ладонями.
Я целую каждый день в губы поэзию и её,
Обжигая пальцы о их нежнописание,
В той безупречности обоих,
Направляясь в огонь торжества вторжения.
Поить твой южный ветер...
Проникать в откровения твоего танца,
Вдыхать тебя, мой единственный рай,
Украсить красным шелком твои запястья,
Каллиграфией страсти обнажая желание на тебе губами...
Ты - нечто большее, чем вся моя любовь.
Уже целованный ей, сможешь ли ты без неё?!
Я выпил строки из уст твоих.
Тает в соблазне хозяина твоя теснота...
Твоя рука и темнота...и...
Танец, цветущий хрупким движением твоих желаний,
Сплетающий нас воедино в обнаженном звучании.
Ты движешься медленно, ища в моих глазах отблески себя...
Там, где обретая мощи остриё,
На моей груди ты выжигаешь свой поцелуй.
Как жарко звучит почерк на исповеди настоящих «ДА»...
До срыва в просьбы, до сухости гортани...
У твоего дыхания почерк моих стихов...
Как мы с тобой немилосердно безоружны...
Обнажаясь и падая в мускусно-алый восток.
Не говори! Меня он как и прежде любит!
Мной как и прежде дорожит! Но нет!
Он жизнь мою бесчеловечно губит,
Хоть вижу нож в руке его дрожит.
То в гневе, то в слезах,
Тоскуя, негодуя,
Увлечена, тобой уязвлена.
Не плачу. Я живу. Им!
Им одним живу я!
Но эта жизнь — о, как трудна она!
Он мерит воздух мне
Так бережно и скудно,
Не мерят так и лютому врагу!
Ох, я дышу еще.
Болезненно и трудно могу дышать,
Но жить уж не могу.
Я свою суть явила бы лишь в любви того,
Кто выбрал бы меня меж всеми существами,
Прошлыми, настоящими, будущими;
Мужчинами, женщинами; существами из воды,
Из огня, из воздуха, из земли, из неба.
И многими еще — ведь есть другие планеты!
Такова я. Если я Вас огорчила — простите мне,
Что я есмь. "Флорентийские ночи".
Вот только, знаешь, я, наверное, так сильно ждала лето, чтобы снова заскучать по осени. По слегка холодному воздуху и печальным сумеркам. Кутаться в шарф, согревать руки в карманах Я сумасшедшая, да? Весь год торопила лето, оно наступило — и всё, я перегораю. И дело не в жаре, от неё не устаю. Просто характером я больше похожа на осень.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Воздух» — 877 шт.
