Цитаты в теме «замок», стр. 6
Пусть в сердце и не так уж мало места,
Ты вдруг решил, что можно не стучать,
Сорвал замок, бесцеремонно, дерзко,
Кто разрешил тебе так поступать?
Нет, я не принимаю этих правил,
И если ты решишь остаться здесь,
Запомни! Здесь живут, а не играют.
А если нет, то выйди и не лезь.
Что в карманах у мужчин?
Документы от машин,
Зажигалки и платки,
Всевозможные ключи,
Сигареты, поводок,
Две расчески и шнурок,
Даже сломанный замок,
И конфеты, и болты,
Рыболовные крючки,
Вот и ножичек складной!
Ты нашелся, мой родной!
Вот рецепт, что год искал,
Вот и кнопка от звонка!
Все на месте! Благодать!
Ничего нельзя терять!
Ведь не знаешь же куда
Занесет тебя судьба!
Жизнь продолжала идти своим чередом, так же как и сто лет назад. В стенах старой Школы по-прежнему звучали громкие голоса, смех, плач. Жизнь не замирала ни на минутку. И шумной веселой толпе было невдомек, что вечерами светловолосый юноша сидел на берегу старого озера, глядя не то на старый искореженный корень многовекового дуба, не то куда-то внутрь себя. А в музыкальной гостиной теми же вечерами появлялась юная шестнадцатилетняя девушка, заставляя старый рояль рождать неслыханные доселе мелодии и разносить их по замку в сердцах случайных слушателей. И мало кто замечал в наступивших сумерках, как молодой черный пес стрелой летел от стен замка, чтобы на какой-нибудь поляне упасть без сил от усталости и отчаяния. А еще были два человека. Две попытки обмануть судьбу, выторговав у нее иллюзию счастья.
Ну вот Перед носом захлопнули дверь.
Нелепо скулить и рычать бесполезно
Воспитанный пёс не считает потерь,
Он просто уходит походкой нетрезвой.
Обидеть легко. А собаку — вдвойне.
Убийственность фраз не летит мимо цели.
Собачников много и шкура при мне,
Снимаю ошейник — быть может, пристрелят?
Бессмысленно жить, если в дом не войдешь.
Ты предан и продан за стыд и измену.
По мертвому другу — поломанный грош,
Куда уж краснее заламывать цену
Я мог бы снести этот глупый замок
Скандально небрежным движением лапы.
Я мог бы сказать ей О, если б я мог!
Но там, за стеною, не всхлипы, а всхрапы
Иду по ступенькам заплеванным вниз.
Всё было, как должно, всё было недаром
Хозяйки моей романтичный каприз
Выходит навстречу мятущимся фарам
Все еще. Благодарю её за тишину.
За берег, на котором не был брошен.
За душу, что шагнула в темноту,
Заставив меня вспомнить о хорошем.
Да, я любил, но только так как мог.
Срываясь, пил и радуясь, смеялся.
Я просто знал, что я не одинок.
Не каялся, но и не притворялся.
Молился сам, все больше за нее.
Своим богам, бывало, что и прочим.
И не делил на два, свое, ее,
Когда писал «люблю» из многоточий.
Я воевал. Со всеми и с собой.
Брал мельницы и строил в небе замки.
За то, что есть она, а я такой.
Несовершенный. С виду и с изнанки.
Но жизнь, напомнит правды бытиё.
Где вместо «мы» поставим оба прочерк.
Мне осень, так напомнила её.
Страницами невыплаканных строчек.
Сказав спасибо, молча поклонюсь.
Не проклиная дальность расстояний.
За то, что я по прежнему молюсь,
Услышав «SOS» несбывшихся желаний.
Еще скажу спасибо сентябрю.
За шторм на море, что скрывает крики.
За правду. Что я все еще люблю
За эти многоточия-улики.
Эта осень тоже пройдет, не успеешь и глаз сомкнуть — город выдохнет туманный тягучий смог. По-хорошему надо брать себя в руки и просто гнуть, гнуть свою линию, а не складывать их в замок.
Ничего не жди. Рвись наружу "по швам" с петель, покупай билет на ближайший, учись летать, закрывай за собой все двери и оставляй кофе, чайник, постель без сожаления — остывать.
Ни о чем не жалей. Не оглядывайся, не множь печаль все, что было — не промах, а лишь урок не ищи виноватых и не руби с плеча даже у приговоров со временем истекает срок.
Ничего не проси. Не смотри с надеждой наверх — никого там нет если вокруг светло — это Ты излучаешь свет. Если Бог и живет, то лишь у Тебя внутри это не я — это Он с тобой говорит.
Пора зимы царит который век,
В стране волшебной Снежной Королевы.
Там стелется ковром пушистый снег,
И вьюги звонкой слышатся напевы.
Она живет у ледяной скалы,
В величественном и хрустальном замке.
В нем серебром расписаны полы,
И окна блещут в изумрудных рамках.
Без устали бегущие года,
Над Королевой Снежною не властны.
Она вовеки будет молода,
И внешностью загадочной прекрасна.
На голове алмазный свод венца,
Сверкают инеем ее ресницы,
Белей снегов овал ее лица.
И взор в зеркальных блестках серебрится.
Но вместо сердца лишь осколок льда,
Едва ли стать ей преданной и нежной.
Ее любовь сковали холода,
Ей быть вовеки Королевой Снежной.
Она для чувств открыться бы смогла,
Когда б ее теплом души согрели.
Но нет надежды отыскать тепла,
Где веют леденящие метели.
Разбиваются сердца или их разбивают,
Бывают чудеса или их не бывает,
Любим мы или просто к любви привыкаем мы?
Выбираем сами мы или нас выбирают,
Боимся потерять голову, но теряем,
Простые вопросы, а стали ли взрослыми мы?
Что случится, если за семью замками закрыться,
Бороться ли с судьбой или ей покориться,
Все, что нам снится, прячется днем в ресницах?
Почему стремимся чаще за чужие границы,
Жизнь свою бросаем, думая, что снова родимся,
Чего мы боимся, чего не боимся мы?
Я блуждаю по жизни, встречая рассветы,
Совершая ошибки, как все мы порой
Раньше срока хочу знать к вопросам — ответы,
Не пройдя до конца путь, положенный свой
Тороплюсь всё успеть и в погоне к вершинам,
Истончаю ту нить, что зовётся душа
Сколько раз мне пришлось сделать больно мужчинам,
Сколько раз я врывалась, а после — ушла
Обжигать и гасить, что за участь такая
Как с собой совладать, посадить под замок?
Повинуюсь судьбе, далеко не святая,
Отпиваю от жизни свой горький глоток.
На двадцать седьмой день осады замка в Ариме Накано Сигэтоси пробегал неподалеку от стен внутренней цитадели и увидел Мицусэ Гэнбэя, который сидел на дамбе между полями. Когда Накано поинтересовался, что он там делает, Мицусэ ответил: «У меня болит живот, да так, что я не могу ступить и шага. Я послал свой отряд вперед, поэтому, пожалуйста, возьми их под свое начало». Как об этом сообщил один сторонний наблюдатель, Мицусэ объявили трусом и приказали совершить сэппуку.
В давние времена боли в животе называли «травой трусости». Название это происходит от того, что они возникают неожиданно и делают человека неподвижным.
Когда Симомура Сёун состоял на службе в замке, господин Наосигэ сказал: «Как замечательно, что этот Кацусигэ так энергичен и силен для своего возраста. Борясь со своими ровесниками, он побеждает даже тех, кто старше его».
Сёун ответил: «Хотя я и пожилой человек, но готов биться об заклад, что я самый лучший в борьбе в сидячем положении». Сказав это, он рванул Кацусигэ вверх и бросил с такой силой, что тому стало больно. Затем он сказал: «Если будешь гордиться своей силой, пока твой характер еще не устоялся, навлечешь на себя позор. Ты слабее, чем выглядишь».
С этими словами он удалился.
В двенадцатом разделе пятой главы Рёанкё есть следующая история.
В провинции Хидзэн был некий человек из Таку, который, несмотря на то что он заразился оспой, собирался присоединиться к войскам, осаждавшим замок в Симабаре. Его родители искренне пытались его отговорить, увещевая: «Какой от тебя будет толк при твоем тяжелом недуге, даже если тебе удастся туда добраться?»
Он отвечал: «Я буду счастлив, если умру в пути. После того как я ощутил на себе благосклонное отношение господина, разве мне следует говорить себе, что теперь я не смогу оказаться ему полезен?» И он ушел на войну. Хотя дело было зимой и стоял ужасный холод, он не обращал никакого внимания на свое здоровье, не стал надевать много одежды и ни днем ни ночью не снимал своих доспехов. Более того, в условиях лагеря он не мог содержать свое тело и одежду в чистоте, однако, в конце концов, быстро оправился от своего недуга и смог полностью выполнить свой долг перед господином. Поэтому, вопреки ожиданиям, нельзя говорить, что грязь так уж плоха.
Когда учитель Судзуки Сёдзо услышал об этом, он сказал: «Разве не было очищающим действием то, что он пожертвовал жизнью ради своего господина? Человеку, который расстается с жизнью ради праведного дела, нет нужды взывать о помощи к богу оспы. Все небесные боги будут его защищать».
Однажды, когда Фукути Рокуроуэмон покидал замок, перед домом господина Таку проносили паланкин, в котором, судя по всему, сидела женщина из высшего сословия, и человек, который стоял у дверей дома, приветствовал ее подобающим жестом. Копейщик, входивший в процессию, которая сопровождала паланкин, сказал этому человеку: «Ты недостаточно низко поклонился»— и ударил его по голове древком своего копья.
Когда человек провел рукой по голове, оказалось, что у него течет кровь. Тогда он поднялся и сказал: «Ты совершил возмутительный поступок, несмотря на то что я был любезен. Жаль, что так случилось». Сказав это, он зарубил копейщика одним ударом.
Паланкин двинулся дальше, но Рокуроуэмон снял чехол со своего копья, встал перед тем человеком и сказал: «Спрячьте свой меч. На территории замка запрещено разгуливай с обнаженным клинком».
Тот человек отвечал ему: «Того, что произошло, избежать было нельзя. Я действовал под давлением обстоятельств. Несомненно, вы видели, что иного выхода не было. Хотя мне и хотелось бы спрятать меч в ножны, мне трудно это сделать, учитывая ваш тон. Мне неприятно вступать с вами в спор, но, если вы настаиваете, я буду рад принять ваш вызов».
Рокуроуэмон сразу же отшвырнул копье и любезно ответил ему: «Ваши слова вполне разумны. Меня зовут Фукути Рокуроуэмон. Я засвидетельствую, что ваше поведение в данной ситуации заслуживает восхищения. Более того, я буду отстаивать вашу правоту, даже если это будет стоить мне жизни. А теперь спрячьте свой меч».
«С удовольствием»,— ответил человек и спрятал свой меч.
На вопрос, откуда он, этот человек ответил, что он слуга Таку Нагато-но-ками Ясуёри Рокуроэмон сопроводил его к господину Нагато и разъяснил обстоятельства случившегося. Зная, что женщина в паланкине была женой знатного человека, господин Нагато, однако, приказал своему слуге совершить сэппуку.
Рокуроуэмон вышел вперед и сказал: «Поскольку я дал слово самурая, то, если этому человеку приказывают совершить сэппуку, тогда я совершу сэппуку первый».
Говорят, что после его слов дело закончилось удачно.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Замок» — 374 шт.