Цитаты в теме «зуб», стр. 36
Дочери.
Присев у краешка обочины
На корточки, едва дыша,
Две девочки сосредоточенно
Разглядывают мураша.
С какой он тащит силой дерзкою
Быльё для тощих погребов!
Ещё на лицах жалость детская,
Уже — вселенская любовь.
Какая горькая идиллия!
Пред миром сильным и большим
Врождённый дар любвеобилия
Неимоверно сокрушим.
В какие вихри будут брошены
Они, постигшие сполна,
Что ценность жизни, даже крошечной, —
Огромная величина?
Нелепый, добрый, злой, таинственный,
Вооружённый до зубов —
Склонись к ним, мир! Ответь взаимностью
На первозданную любовь.
И снова, я лезу наверх без малейшей страховки
Изодраны локти и пальцы изранены в кровь
И снова скользят по неровным уступам кроссовки
К той самой вершине, название которой: Любовь
Сжав зубы, упрямо, богов и чертей вспоминая
Колючим кустарником плАто иду напролом -
Мне времени нет выбирать между адом и раем
Мне надо к вершине. А все остальное – потом.
И раньше бывало, ни сил, ни себя не жалея
Рискуя разбиться о камни гламурных утех
Стремилась наверх, добиралась, надежду лелея
И падала вниз, натыкаясь совсем не на тех
И надо бы взять, ну, хотя бы, короткий тайм аут
В себе покопаться, по полочкам все разложить
Но лезу, вперед, оставляя за раундом раунд
К вершине Любви, что бы вновь ошибаться и... жить.
Удивительно стройные ножки
От зубов растут, не иначе.
Ты парням оставляешь рожки.
По тебе пол города плачет.
Шла, качая заднею частью,
И с какого-то вдруг момента
Стала ты настоящим несчастьем
Проходившего мимо студента.
Он поплелся вслед за тобою,
Потерял по пути дар речи,
Перестал дружить с головою
С этой самой случайной встречи.
И под окнами бродит твоими
Каждый вечер — как это сложно.
И твое царапает имя
Чем попало, где только можно:
На заборе, на столике каждом,
В туалете мужском на стенке
Лишь во сне он ночью отважно
Обнимает твои коленки.
Пожалела б парнишку, что ли,
Он ведь юный такой, наивный.
Хоть сказала б, что звать тебя Олей —
Он ведь думает, что Мариной.
Ну, как и чем тому помочь,
Кто телом здрав, но мёртв душой?
Я - мученик любви, точь-в-точь
Романов рыцарских герой.
Любви я отрекаюсь ныне,
В моих глазах ей грош цена.
Меня к безвременной кончине
Едва не привела она.
Мне лютня больше не нужна
И воспевать любовь невмочь.
Я получил своё сполна
И вновь влюбляться не охоч.
Сорвал плюмаж со шляпы я —
Пусть ловит кто угодно перья.
Любви чужда душа моя,
Совсем другим живу теперь я.
А если спросят, мне не веря,
Как смею я над ней глумиться,
Я так отвечу, зубы щеря:
Кто смерти ждёт, тот не таится.
Когда из самых страшных наркотиков — только кофе
Без сигарет, и то лишь раз-два в неделю,
Когда своих бесов видел в анфас и в профиль
Они, между прочим, не так уж плохи на деле.
Когда нестабильность больше, чем просто норма,
Когда из себя выдираешь с корнями рифмы
Как зубы больные, потом остаешься порван
Как будто тебя растерзали когтями грифы,
Когда твои дни распластались как будто блины на блюде,
Когда кроме тебя самого никто не дает ответа,
Когда уже не страшит совсем, что кругом осудят
Тогда делай выдох поглубже и сам выползай из кювета.
Я - королева собственной жизни!
Разве, скажи-ка мне, этого мало?
Сердцем любила, умом — выбирала.
Ты, как инфант, неприлично капризный,
Разворошил мои старые раны.
Глупый, упрямый и боязливый,
Опытность скверно изображая,
Мальчик с повадками стылого Кая,
Мне подарил бесконечную зиму
С горестным привкусом мнимого Рая.
Всюду развешаны белые флаги.
Это влюбленные падают в ноги.
В клетки сажают их мнимые Боги
Ради ночных церемоний и магий.
Вот они жертвы лжи теологий!
Минное поле несоответствий.
Кладбище гендерного распада.
Зубы и яд вместо Райского сада.
Эгоцентричность взаимодействий.
Мимо иду: мне такого не надо!
Я коронована пламенем страсти!
Сердце у гибели отвоевала
И окрестилась слезою кровавой.
Бог наделил меня разума властью!
Рядом с тобой мне стоять не пристало!
Я стараюсь по-максимуму использовать настоящий момент, но я — королева самобичевания, вечно пытаю себя до боли в животе всевозможными «почему я не сделала того, почему не сделала этого». Пытаюсь заглядывать вперед: мне сильно повезло, я могла бы не работать, однако занимаюсь тем, что люблю. Я не имею права на высокомерие. Не смертельно, если я бываю неправа, если упускаю что-то или, напротив, делаю, а позже жалею. В такие моменты сомнений и беспокойства я говорю себе: в 80 лет, когда у меня не будет ни одного зуба, что же останется? И отвечаю — это люди, которых я ношу в сердце.
Я советую тут серьёзно —
Чтобы помнилась праздника суть,
Пригласивши к дитю Дед Мороза,
Прям на входе предложьте бухнуть!
Возмутитесь, что нет уважения!
Мол, с такого — расстройство и шок!
Прогоните намёк на смущение
И с обидой сморкайтесь в мешок.
Лучше гневно ногами затопать:
Водки нет в нём? Какого рожна?
Ущипните Снегурку за попу —
Будет очень довольна жена!
Если нету у вас табуретки,
Почитайте стишки со стола,
Винегрет сбивши ловко и метко
На гирлянду. Вас ждёт похвала!
Увернитесь от скалки летящей,
Ухватившись за ёлку, под смех
С ней под стол будет падать вам слаще,
А игрушки побить и не грех!
Докажите, что сами с усами,
Очень просто, без всякий затей
Вы шнурки развяжите зубами,
На ботинках у всех из гостей.
А когда будет речь президента,
Салютуйте, напрягши живот,
Пусть запомнится ярким моментом
Этот Новый и радостный год!
Чего только не делают люди со своими еда рубками: едят, дышат и даже кое-что другое!..
Примечание: Еда рубка — это телесное отверстие в нижней части лица человека или морды у животных в виде верхней и нижней челюстей. Главное назначение еда рубки, которое имеет не только отверстие, но и зубы, а также язык — это приём пищи, её размалывания с дальнейшим проглатыванием. Так как человек относится к позвоночным, то в еда рубке у него расположены зубы и язык. Через еда рубку, а также через шнобель, можно осуществлять дыхание. Так что, еда рубка принимает участие не только в процессах пищеварительного характера, но и в процессе дыхания. Внешне еда рубка может иметь различную форму: у человека она обрамлена губами, у птиц она имеет форму клюва. Еда рубочные движения осуществляются за счет мускулатуры, которая позволяет осуществлять все важные функции еда рубочной полости.
Ученые вглядываются в движения истории и на основе этих движений формулируют законы, управляющие подъемами и падениями цивилизаций. Однако мои убеждения прямо противоположны. А именно: история не признает никаких законов, для нее существенны только результаты. Что предшествует результатам? Злые и добрые деяния. Что предшествует деяниям? Вера. Вера — это одновременно награда и поле битвы, заключенные внутри сознания и зеркала сознания — мира. Если мы верим, что человечество есть лестница племен, колизей столкновений, эксплуатации и зверств, то такое человечество непременно станет существовать, и преобладать в нем будут исторические Хорроксы, Бурхаавы и Гузы. Мы с вами, обеспеченные, привилегированные, успешные, будем существовать в этом мире не так уж плохо — при условии, что нам будет сопутствовать удача. Что из того, что нас беспокоит совесть? Зачем подрывать преимущества нашей расы, наших военных кораблей, нашей наследственности и нашей законности? Зачем бороться против «естественного» (о, это ни к чему не обязывающее слово!) порядка вещей? Зачем? Затем, что в один прекрасный день чисто хищнический мир непременно пожрет самого себя. Да, дьявол будет забирать тех, кто позади, пока позади не окажутся те, кто был впереди. Эгоизм индивидуума уродует его душу; эгоизм рода человеческого ведет его к уничтожению. Свойственна ли такая гибель нашей природе? Если мы верим, что человечество способно встать выше зубов и когтей, если мы верим, что разные люди разных рас и верований могут делить этот мир так же мирно, как здешние сироты делят ветви свечного дерева, если мы верим, что руководители должны быть справедливыми, насилие — обузданным, власть — подотчетной, а богатства земли и ее океанов — поделенными поровну, то такой мир способен к выживанию. Я не обманываюсь. Такой мир труднее всего воплотить. Мучительные шаги по направлению к нему, предпринятые многими поколениями, могут быть сведены на нет одним взмахом — пера близорукого президента или меча тщеславного генерала.
Квазимодо остановился под сводом главного портала. Его широкие ступни, казалось, так прочно вросли в каменные плиты пола, как тяжелые романские столбы. Его огромная косматая голова глубоко уходила в плечи, точно голова льва, под длинной гривой которого тоже не видно шеи. Он держал трепещущую девушку, повисшую на его грубых руках словно белая ткань, держал так бережно, точно боялся ее разбить или измять. Казалось, он чувствовал, что это было нечто хрупкое, изысканное, драгоценное, созданное не для его рук. Минутами он не осмеливался коснуться ее даже дыханием. И вдруг сильно прижимал ее к своей угловатой груди, как свою собственность, как свое сокровище < > Взор этого циклопа, склоненный к девушке, то обволакивал ее нежностью, скорбью и жалостью, то вдруг поднимался вверх, полный огня. И тогда женщины смеялись и плакали, толпа неистовствовала от восторга, ибо в эти мгновения Квазимодо воистину был прекрасен. Он был прекрасен, этот сирота, подкидыш, это отребье; он чувствовал себя величественным и сильным, он глядел в лицо этому обществу, которое изгнало его, но в дела которого он так властно вмешался; глядел в лицо этому человеческому правосудию, у которого вырвал добычу, всем этим тиграм, которым лишь оставалось клацать зубами, этим приставам, судьям и палачам, всему этому королевскому могуществу, которое он, ничтожный, сломил с помощью всемогущего Бога.
Топча падалицу, я бреду к яблоне. Прикасаюсь к изгибам ствола, пытаясь почувствовать пальцами его сизый, как синяк цвет. На ветках уныло висят несколько листьев, сморщенные яблоки порыжели от гнили.
Кэл утвержает, будто люди сделаны из ядерного топлива потухших звёзд. Он говорит, что когда я умру, то вновь обернусь прахом, блеском, дождём. Если так, то я хочу, чтобы меня похоронили здесь, под яблоней. Корни дерева протянутся к месиву, бывшему моим телом, и высосут все соки. Я превращусь в цветок яблони. Весной я опаду на землю, как конфетти, прилипну к подошвам своих близких. Они принесут меня в дом в карманах, просыплют мою нежную пыльцу на подушки, и она навеет сон. Что же им приснится? Летом они меня сьедят. Адам перелезет через забор и украдёт меня, соблазнившись моим ароматом, крупными румяными боками, блеском и здоровым аппетитным видом. Он попросит маму испечь со мной крамбль или штрудель и вопьётся в меня зубами. Я лежу на земле и пытаюсь себе это представить. Правда, правда. Я мертва. Я превращусь в яблоню.
— Дурацкое существо человек! Он так и норовит быть обманутым! Читаешь ты, например, рубрику знакомств. Просто от скуки. И вот рядом два объявления. Первое: «Сутулый молодой человек двадцати четырех лет, любитель пива и компьютерных игр, работающий на складе бытовой техники, без особых достоинств, желает познакомиться с девушкой для создания новой несчастной ячейки общества». И рядом второе: «Золушка, пожалуйста, не прячься больше! Я жду тебя! Твой принц.» И тут какая-нибудь романтичная фотография. Опять же — тело благоразумно не показано. Так, голова торчит из песка и пытается улыбаться, а в зубах — роза. По какому объявлению будет больше откликов?
— По второму.
— Точно, по второму. Хотя на самом деле парень вполне может быть один и тот же. Разные телефоны дал, и все дела. Или, что возможно, «принц» намного проблемнее «любителя пива». Пьет не пиво, а водку, со склада бытовой техники прогнали за кражу дверцы от холодильника. Просто девушки осознанно хотят быть обманутыми, и, хотя бы на начальном этапе, им это вполне удается. Любитель пива и компьютерных игр не дает им простора для воображения. А вот второй! Это же целый Печорин! И «Золушку» худо-бедно прочитал, и нежный, и дверцу от холодильника упер спонтанно и таинственно.
И не уверяй меня, будто пути господни неисповедимы, – продолжал Йоссариан уже более спокойно. – Ничего неисповедимого тут нет. Бог вообще ничего не делает. Он забавляется. А скорее всего, он попросту о нас забыл. Ваш бог, о котором вы все твердите с утра до ночи, – это темная деревенщина, недотепа, неуклюжий, безрукий, бестолковый, капризный, неповоротливый простофиля! Сколько, черт побери, почтения к тому, кто счел необходимым включить харкотину и гниющие зубы в свою «божественную» систему мироздания. Ну вот скажи на милость, зачем взбрело ему на ум, на его извращенный, злобный, мерзкий ум, заставлять немощных стариков испражняться под себя? И вообще, зачем, скажи на милость, он создал боль?
– Боль? – подхватила жена лейтенанта Шейскопфа. – Боль – это сигнал. Боль предупреждает нас об опасностях, грозящих нашему телу.
– А кто придумал опасности? – спросил Йоссариан и злорадно рассмеялся. – О, действительно, как это милостиво с его стороны награждать нас болью! А почему бы ему вместо этого не использовать дверной звонок, чтобы уведомлять нас об опасностях, а? Или не звонок, а какие нибудь ангельские голоса? Или систему голубых или красных неоновых лампочек, вмонтированных в наши лбы? Любой мало-мальски стоящий слесарь мог бы это сделать. А почему он не смог?
Для начала палестинский террорист утверждал, что в метафизическом плане ценность заложника равна нулю (ибо он неверный), но не является отрицательной: отрицательную ценность имел бы еврей; следовательно, его уничтожение не желательно, а попросту несущественно. Напротив, в плане экономическом заложник имеет значительную ценность, поскольку является гражданином богатого государства, к тому же всегда оказывающего поддержку своим подданным. Сформулировав эти предпосылки, палестинский террорист приступал к серии экспериментов. Сперва он вырывал у заложника зуб (голыми руками), после чего констатировал, что его рыночная стоимость не изменилась. Затем он проделывал ту же операцию с ногтем, на сей раз вооружившись клещами. Далее в беседу вступал второй террорист, и между палестинцами разворачивалась краткая дискуссия в более или менее дарвинистском ключе. Под конец они отрывали заложнику тестикулы, не забыв тщательно обработать рану во избежание его преждевременной смерти. Оба приходили к выводу, что вследствие данной операции изменилась лишь биологическая ценность заложника; его метафизическая ценность по-прежнему равнялась нулю, а рыночная оставалась очень высокой. Короче, чем дальше, тем более паскалевским был диалог и тем менее выносимым — визуальный ряд; к слову сказать, я с удивлением понял, насколько малозатратные трюки используются в фильмах «запёкшейся крови».
Я считаю, что какой бы девушка не была и какой у нее характер не был бы, пусть она будет самая дерзкая и отчаянной, она никогда не должна забывать, что она девушка, что она леди!
И что она символизирует чистоту и нежность какую-то. И поэтому, ей стоит вести себя подобающе.
Просто грубости, всякие маты, всякие гадкие слова, пошлости, они не красят никого, а девушку тем более. Девушка-это чистота. И поэтому девушка, у которой изо рта воняет сигаретами, у нее желтые зубы — это не ассоциируется с чистотой.Нет ничего общего. И компании девушек, которые бухают какой-то дешевый алкоголь, курят и ржут как лошади — меня не привлекают. Скорее меня даже тошнит.
Как то обидно, что девушки забываются. Просто у девушки должны быть какие-то манеры, какая-то легкость и вежливость, такая приятная. Ее слова должны ласкать слух, поэтому речь ее должна быть грамотной, я думаю. Жаль, что девушки забываются по этому поводу. Девушка должна следить за собой, и все это понимают по-разному. Многие просто тратят по три часа на косметику, на то, чтобы накраситься, потом по три часа, чтобы найти ракурс, чтобы сфотографировать себя и выложить на какой-то сайт или на аватарку себе поставить, но забывают о развитии своего внутреннего мира.
Очень жаль. А стоит, мне кажется, на нем делать акцент. На самом деле, это лично мое мнение.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Зуб» — 757 шт.
