Золотой песок. Вяло плещется море. Полная нирвана. Я лежу, но вдруг вижу, как ко мне с двух сторон подходят два каких-то смурных мужика, и каждый из них держит в руке по огромному «матюгальнику».
Они ко мне подходят и безо всякого спроса прикладывают эти два «матюгальника» к моим ушам, к правому и левому.
И тут я просыпаюсь. Я просыпаюсь за три минуты до того как пробудится и начнёт невообразимо реветь, это хамское, мерзкое и бесцеремонное зверьё - мой будильник.
— Александр Тулбу, 332 цитаты
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Как бы я хотела, чтобы кто-нибудь взял все эти дни, часы и минуты, вложил в конверт, заклеил и снова подсунул мне под дверь.
Есть во мне и подозрительность: если я не встречал открытой улыбки, то уже считал, что ко мне плохо относятся, хотя сейчас знаю, что улыбка ничего не означает.
Когда мне было двенадцать, мой отец три месяца собирал деньги, чтобы купить мне новые бутсы. Сейчас у меня есть деньги, но каждый раз, когда я смотрю на них, я вспоминаю, откуда я и кто.
Проснулась и думаю..."Господи, дай мне..." И остановилась... О чём просить Его?... Семья у меня есть... Друзья есть... Я слышу и вижу... Я ем и пью... Меня любят и я люблю... А что мне надо?... Вот что... "Боже, спасибо за всё"
Проснулась и думаю..."Господи, дай мне..." И остановилась... О чём просить Его?... Семья у меня есть... Друзья есть... Я слышу и вижу... Я ем и пью... Меня любят и я люблю... А что мне надо?... Вот что... "Боже, спасибо за всё"
Скажи мне — и я забуду, покажи мне — и я запомню, дай мне сделать — и я пойму.
Ключи к чужому счастью необязательно подходят к твоему.
Секрет моего иммунитета к славе очень прост. Во-первых, я никогда не забуду, сколько столов обслужил, работая официантом. А во-вторых, популярность пришла ко мне довольно поздно, и это тоже позволило мне остаться приземленным человеком.
Я стал другим, новым человеком; а те, для кого существовал только старый «я», смеялись надо мной. Единственно разумный человек был мой портной: он каждый раз снимал заново с меня мерку, тогда как все остальные подходили ко мне со старой и воображали, что она все еще отражает мои действительные размеры.
Единственный, кто поступал разумно, был мой портной. Он снимал с меня мерку заново каждый раз, когда видел меня, в то время как все остальные подходили ко мне со старыми мерками, ожидая, что я им буду соответствовать.