Аномаль, цитаты, стр. 2
Кофе литрами. Осень листьями.
Сигаретного дыма в легкие.
Заигралась уже не вместе мы?
И мечты не такие четкие.
Небо черное. Город вычурный. Дождь.
И тушь по щекам дорожками.
А глаза твои сине-серые
Надо впредь мне быть осторожнее.
Челка мокрая. Полосатый шарф.
Оказалось, что мало месяца
А играл-то как! "Я умру без Вас"
И на кой довелось нам встретиться?
В память обо всем, что связало нас,
Ты скажи: «Любил? Или пользовал? »
Ну давай, ответь: «Много дур таких
Ты на вкус за месяц испробовал?»
Снова осень, уже не первая,
обжигает колючим холодом
По натянутым нервам ветром вновь.
А ведь я не давала поводов.
Отпустить скорей. Растоптать в грязи.
Предостаточно, благо, в осень луж.
Слушай, бармен, согреться чего налей.
И под пепел. Одна. Какой на фиг муж.
Не такое на мне заживало.
Но, как видишь, живу я, живая.
И не раз одна зимовала.
С медом чай. Свеча. Одеяло
Тоже греют. Пускай не лечат
Плюс еще коротают вечер,
Помогают сказать: «Не больно», —
И себя почувствовать вольной.
Не такое на мне заживало.
Предавали. Кляла. Забывала.
Ты такой же. Не лучше.
Не хуже. ( Всё нормально? Ты не простужен? )
Да Тобой, как прежде, болею.
Всё считаю себя твоею.
Но всё это моё. Я справлюсь.
Кстати, я очень многим нравлюсь.
Не такое на мне заживало.
Кровь кипела. Потом остывала.
Кто сказал, что сейчас по-другому?
Мы отныне всего лишь знакомы.
Если встретиться вдруг доведется
(Боже, сердце как сильно бьется )
Улыбнемся: «Привет. Как дела?»
И подумаю: боль-то прошла.
Я даже уже не помню, что были с тобой чужими.
И в полночь снежинки счастья кружили во мне, кружили.
Ложились на стенки сердца — и таяли от пожара.
Желанье — какая малость. А небо внутри дрожало
Желанье — всего минута. Минута — длинней, чем вечность.
Куранты пророчат сказку. От дрожи шалеют плечи.
Пытаюсь сказать хоть слово. То слово. Но не выходит.
Мурашки, сбиваясь в стаи, под кожею хороводят.
Ты просто стоишь напротив. Без маски, без слоя грима.
Такой бесконечно нужный, всецело необходимый.
Не знаю, что будет после: сломаюсь ли, уцелею.
Но знаю, что ждет сейчас нас, губам подставляя шею.
Лишь одно условие. Всё, что мне нужно —
И знать, и в принципе —Это лишь чувство: угасло? длится ли?
Ну, а из реплик, что вряд ли скажешь ты,
Я слышу каждую. Слышишь? Каждую.
В той тишине, что склоняет к грешности,
И в непростительной жгучей нежности.
В теплом дыханье и в пульсе сбившемся
В том, как, забывшись, во мне ты движешься
Выпить до дна — лишь одно условие.
Выпить меня до последних стонов. Ведь
Я хочу верить не в сказку с принцами —
Верить тебе. В эту ночь. И в принципе.
Стоишь у окна и снежинки теряют плоть,
Тебя погружая в узорное волшебство,
Где мир — лишь для вас, ну, а он в нем — всецело твой.
До самых мельчайших интимных деталей вплоть.
И ты, одолев расстояние на пару дней
За сотую долю секунды, уже тепло
Его ощущаешь. Ты дышишь не на стекло —
А жадно в плечо его. С каждым рывком сильней.
И с каждым рывком мир всё больше теряет суть
И вы — так весомы в друг друге — в миру лишь пух.
Вы шепчетесь только глазами — ни слова вслух,
Вы слышите только сердцами — нельзя спугнуть
Звенящую здесь тишину Ну никак нельзя
И вы, вновь сплетаясь в узоры и волю дав
Тому, что внутри, не имея на это прав,
Вновь любите, сердцем по сердцу легко скользя
А после снежинки опять обретают плоть.
И ты, одолев путь назад в сотни тысяч верст,
Стоишь у окна. А всё то, что сейчас сбылось, —
Всего лишь мираж. До интимных деталей вплоть.
Адресат, Вам писали, когда надвигалась полночь,
Вдохновенно зажав Richmond Cherry меж пальцев правой,
Наблюдая за буйством стихии О чем дословно?
Так, вода О дожде, ибо город весь в лужах плавал.
Об июльских, почти круглосуточных, грозах, ливнях
Да, июль не заладился сразу, как Вы исчезли.
И о том, как по Вам в общем, всё, что по Вам — то сильно.
И могло б быть сильней, если б не было всяких 'если'.
А еще задавали вопросы про как дела там,
Про какие успехи, про что у тебя там в целом,
Заедая вкус Cherry вишневым же мармеладом,
А потом мармелад вновь шлифуя табачным Cherry.
Все до жути банальные. Впрочем, об этом полно.
Важно, в общем, лишь то, что по Вам здесь тоскуют, милый
Адресат, Вам писали, когда надвигалась полночь.
Только, вспомнив, что Вы очень заняты, удалили.
Он приходит молча. Всё чаще ночью. Когда я сплю.
Он приносит трепет, приносит счастье, приносит блюз.
Он садится с краю моей кровати. Ни капли лжи
В наших с ним объятьях. Прошу остаться — но он спешит.
Вот он вновь пришел. Я шепчу ему, что в груди дыра,
Если он не рядом. Прошу остаться хоть до утра.
Он совсем не против. И даже больше. Но вот беда:
С четверга на пятницу он бы сбылся, сейчас — среда.
Потому он смело кладет ладони ко мне на грудь.
А в глазах сокрыто гораздо больше, чем просто суть.
Он молчит, пытаясь мне поцелуями всё сказать.
Я молчу, всё зная, — лишь жжет ключицу его слеза.
И опять на месте дыры я чувствую сердца стук.
Он приносит блюз. Он уносит горечь и боль разлук.
А потом кляну я рассвет и солнце, кляну зарю.
Он уходит, видя, что я его всё еще.
У нее есть время на рифмоблудство,
На любовь в стихах, на словесный фризби.
У нее лежит мармелад на блюдце,
А на яндекс. ру — ассорти из писем.
В них и сласть, и страсть, где-то сказка, чудо,
Где-то боль граблями набитых шишек.
И крадутся пальцы на ощупь к блюдцу:
Она вечно ест, когда что-то пишет.
Не она, а ей управляют строки,
Внутрь врываясь, раня — хоть ставь заплатки.
А дела? Да видно, не так уж плохи,
Раз жует вишневые мармеладки.
А дела? Да видимо, регулярно:
Раз в неделю — стих, раз в дней десять — голод
По нему. Такой, что эпистолярно
Крутит так, что слышно сквозь письма голос.
У нее есть время на игры с рифмой,
Что сладка, как мед, иль остра, как перец,
Иль горька, иль смесь вкусовой палитры
У него — нет времени в это верить.
Милый, взорвем эту ночь? Устроим ночь бес предела?
Вижу ведь: ты не прочь. Взглядом, изгибом тела,
Сбивчивым пульсом скажи. Упругими я сосками
Отвечу. И первые искры начнем высекать губами
Ты шепчешь что-то про звезды, про вспышку, огни, цунами
Что-то о том, что страсть движет сегодня нами
Про ангела во плоти Про то, что вот-вот сорвешься
Что-то типа: «О, солнце, да ты ведь сейчас нарвешься.
Скинь с себя ткань Хочу » Пальцы скользят быстрее
По моему белью. Сама так шустро не умею
Снимать одежду, а ты — все пуговки, как барьеры,
Прошел одну за одной, сменив на мне интерьеры.
Не можешь уже терпеть — я чувствую твердость духа
Меж бедер своих, а ты — об этом же шепчешь на ухо.
Сожги. И пепел развей. Возьми все мои силы.
Только не выводи себя из меня, милый.
Твоя большеглазая девочка вместо чая,
Английского, горького, пьет Grande Reserve коньяк.
Качаться б ей не на качелях — уже большая,
А в ночь на коленях твоих, слыша стон «моя»,
Тебе демонстрируя то, как любить умеет:
Отнюдь не шаляй-чтоб-валяй, а до дрожи скул.
Да так, чтоб в зрачках ее черных сомненья тлели.
Да так, чтоб, почувствовав это, ты всё ж рискнул
С ней Wonderland осчастливить и сделать былью —
Искрились бы верой большие ее глаза.
Но девочка знает: лишь в сказках бывают крылья.
А в жизни — летать на качелях ей: вверх-назад,
Потом снова вверх, снова вниз но не выше планки
Твой хищный инстинкт, крокодиловый аппетит.
Волной от качелей сметает порою замки
Бывает, внутри очень-очень потом болит.
Он все входы знает в тебя и выходы,
Потому так просто ему владеть
Каждым стоном, вдохом твоим и выдохом,
И игрой, что держит тебя, как сеть.
Он не греет, нет. Ледовит и северен.
Из него не вытянуть ни словца,
Если ждешь тепла. Эту толщу кремния
Не пробить запасом твоим свинца.
Он не любит, нет. Он любовью потчует.
Он подчас циничен, подчас — открыт.
Он бесплотной мыслью к тебе пристрочен, но
Расстоянием в тысячи верст сокрыт.
Он всё это скрашивает лишь сказками.
Сколько жизнь учила: не верь словам!
Он играет ими, как мальчик пазлами.
Его кредо — омут любовных драм.
Он резвится с каждой, как кошка с мышкою:
Обижайся, бегай — потом словлю
На «люблю» — в тот миг, когда еле дышится
И сопротивление равно нулю.
Всё с тем же чувством
Мой гуру трепетных редких слов
И откровений минутных гений,
Ты пошатнул мир моих основ
И сдвинул точки всех притяжений.
Я за тобою пошла на звук,
Как на «кыс-кыс» оголтело кошки.
Хотела верить: не просто друг.
Желала ль больше? — Желала больше.
Шептала нежно тебе «привет»,
Не зная точно, что мною движет.
Я так пыталась дарить лишь свет,
Лететь всё выше и выше. Выше!
И так боялась назвать всё то,
Что есть к тебе, этим скучным словом,
Чтоб не спугнуть, не разбить фантом,
Чтоб не остался от чувств осколок.
Но ты сумел даже там, где боль
И алый парус на нити порван,
Сорвать то слово. Да-да, «любовь»,
Пускай она и в ушибах, сколах.
Сейчас? Всё так же шепчу «привет»,
Всё с тем же чувством, но только зная,
Что чуда нет. И полетов нет.
Есть те, кто думают, что летают.
А миражи не вечны Тают и убивают.
Люди мосты не сводят. Люди мосты сжигают.
Люди возводят стены. Те, кто сильней, — взберутся.
Те, кто слабей ну что же — пусть со всей дури бьются
Лбом о холодный камень. Крылья пускай ломают.
Люди мосты не сводят. Люди мосты сжигают
Люди закрыты. Люди — бьют дорогих и близких,
Тех, кто хоть что-то значит в их черно-белой жизни.
Словом ли, делом, взглядом. Даже порой молчаньем.
Просто исчезновением. Резким и без прощанья.
Любят? Едва ль — циничны, ветрены и капризны
Тем, кто хоть что-то значит в их черно-белой жизни, так нелегко.
-
Главная
-
❤❤❤ Аномаль — 85 цитат
