Цены на бензин перестали меня беспокоить в тот момент, когда я пересел на бентли.
Однажды, наступает такой момент, когда что-то щёлкает, и ты начинаешь смотреть на всё совсем другими глазами.
Я то, что я с собой сделал, а не то, что со мной случилось.
Когда дети спрашивают, что мне подарить на день рождения или Рождество, я говорю им то же самое, что когда-то говорил мне отец: «Подарите мне мир и спокойствие». В детстве меня раздражал этот ответ, потому что я хотел услышать что-то вроде «подари трубку», но сейчас я понимаю всю мудрость этих слов. Отец просто хотел, чтобы я думал о доме, в котором живу, и о тех, кто живет в нем вместе со мной.
Я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я, когда я с тобой.
Я люблю, когда ты говоришь со мной, мне нравится и то, что ты не всегда одобряешь мои поступки, и твоя резковатая оценка всего, что я делаю, и твоя аккуратная нежность. Я не знаю как, но я сделаю все для тебя.
Рано или поздно наступает момент, когда по привычке тянешься за приправой и вдруг понимаешь, что вкуснее - без. Для красоты не нужна косметика, для подарков - повод, для веселья - алкоголь. Момент упрощения. Жизнь без усилителей вкуса. Но это не сразу.
Когда я начал любить себя, я понял, что при любых обстоятельствах я нахожусь в правильном месте в правильное время, и все происходит исключительно в нужный момент, поэтому я могу быть спокоен. Теперь я называю это "уверенность в себе".
Я дал себе обещание, что буду продолжать идти вперед и сделаю все, от меня зависящее, чтобы не соглашаться на компромиссы. Я никому не позволю покушаться на мою неприкосновенность и распускать руки. И лучший совет, который я когда-либо мог бы дать, это все время идти вперед, и не обращая внимания на то, что думают другие, просто идти вперед и делать то, что вы для себя сочтете нужным.
Теперь я знаю, что когда тебе выпадает светлый, полный любви момент, за него надо хвататься, о нем надо говорить, потому что он может не повториться. И если эти искренние и истинные чувства не озвучены, не прожиты, не переданы от сердца к сердцу, они чахнут и увядают в руке, которая тянется к ним с запоздалым воспоминанием.