Это был человек, который не видел жизни своими глазами, а постигал её только через книги и был вдвойне опасен тем, что убедил себя в своей искренности. Он непритворно принимал свою похоть за возвышенные чувства, слабодушие — за непостоянство артистической натуры, лень — за философское спокойствие. Ум его, пошлый в своих потугах на утонченность, воспринимал все в чуть-чуть преувеличенном виде, расплывчато, сквозь позолоченный туман сентиментальности. Он лгал, не зная, что лжет, а когда другие в этом его попрекали, говорил, что ложь прекрасна. Словом он был идеалист.
— Бремя страстей человеческих (Уильям Сомерсет Моэм), 67 цитат
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Никто в этом мире не решает все, а если кто-то и решает много больше других, то только потому что другие сваливают с себя ответственность за многое.
Человек — странник, идущий по дороге своей судьбы. Все, что он встречает на пути, необходимо в том виде, как оно есть.
Трагедия современного человека не в том, что он знает все меньше и меньше о смысле своей жизни, а в том, что все меньше и меньше его это беспокоит.
Оттого что человек умер, его нельзя перестать любить, чёрт побери, особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?
Начиная с определенного момента жизни каждый в ответе за то, что он делает. И за то, чего он не делает.
Всего справедливее на свете был разделен ум: никто не жалуется, что его обделили.
Это так страшно - разочаровываться в людях, за которых готов был отдать все.
Любить этот мир, любить его свет.
За то, что в нем есть, за то — чего нет.
Любить просто так, за то, что живешь,
За то, что берешь, и, что отдаешь.
Любить за свободу и за красоту,
Его совершенство, его простоту.
Любить в ожидании нового дня,
Который в ответ тоже любит тебя!
Мы можем влюбляться, наверное, сотни раз за свою жизнь, но только один человек будет твоей настоящей половиной. И чувства к этому человеку затмят все. Ты забудешь про всех, кто был до него, потому что будете только ты и он.
Постоянная, явная, противная очевидности лесть окружающих его людей довела его до того, что он не видел уже своих противоречий, не сообразовал уже свои поступки и слова с действительностью, с логикой или даже с простым здравым смыслом, а вполне был уверен, что все его распоряжения, как бы они ни были бессмысленны, несправедливы и несогласны между собою, становились и осмысленны, и справедливы, и согласны между собой только потому, что он их делал.