Иосиф Бродский, цитаты, стр. 3

Каждый пред Богом наг.
Жалок, наг и убог.
В каждой музыке — Бах,
В каждом из нас — Бог.

Ибо вечность — богам.
Бренность — удел быков
Богово станет нам
Сумерками богов.

И надо небом рискнуть,
И, может быть, невпопад
Еще не раз нас распнут
И скажут потом: распад.

И мы завоем от ран.
Потом взалкаем даров
У каждого свой храм.
И каждому — свой гроб.

Юродствуй, воруй, молись!
Будь одинок, как перст!
Словно быкам — хлыст,
Вечен богам крест.

Я входил вместо дикого зверя в клетку,
Выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке.
Жил у моря, играл в рулетку,
Обедал черт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира,
Трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
Надевал на себя что сызнова входит в моду.
Сеял рожь, покрывал черной толью гумна
И не пил только сухую воду.

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
Жрал хлеб изгнания, не оставляя корок.
Позволял своим связкам
Все звуки, помимо воя;

Перешел на шепот.
Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни?
Что оказалась длинной.

Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь
Благодарность.

В ушную раковину Бога,
Закрытую от шума дня,
Шепни всего четыре слога:
Прости меня!

— Что вы цените выше всего в человеке?
— Умение прощать, умение жалеть. Наиболее частое ощущение, которое у меня возникает по отношению к людям, и это может показаться обидным, — это жалость. Наверное, потому что мы все конечны.

Зима – честное время года.

Как славно вечером в избе,
Запутавшись в своей судьбе,
Отбросить мысли о себе
И, при творясь, что спишь,

Забыть о мире сволочном
И слушать в сумраке ночном,
Как в позвоночнике печном
Разбушевалась мышь.

Как славно вечером собрать
Листки в случайную тетрадь
И знать, что некому соврать:
«Низвергнут!», «вознесен!».

Столпотворению причин
И содержательных мужчин
Предпочитая треск лучин
И мышеловки сон.

С весны не топлено, и мне
В заплесневелой тишине
Быстрей закутаться в кашне,
Чем сердце обнажить.

Ни своенравный педагог,
Ни группа ангелов, ни Бог,
Перешагнув через порог
Нас не научат жить.

Это — ряд наблюдений. В углу — тепло.
Взгляд оставляет на вещи след.
Вода представляет собой стекло.
Человек страшней, чем его скелет.

Зимний вечер с вином в нигде.
Веранда под натиском ивняка.
Тело покоится на локте,
Как морена вне ледника.

Через тысячу лет из-за штор моллюск
Извлекут с проступившем сквозь бахрому
Оттиском «доброй ночи» уст,
Не имевших сказать кому.

Простимся.
До встреч в могиле.
Близится наше время.
Ну, что ж?

Мы не победили.
Мы умрем на арене.
Тем лучше.
Не облысеем

От женщин, от перепоя.
А небо над Колизеем
Такое же голубое,
Как над родиной нашей,

Которую зря покинул
Ради истин, а также
Ради богатства римлян.
Впрочем, нам не обидно.

Разве это обида?
Просто такая, видно,
Выпала нам планида
Близится наше время.

Люди уже расселись.
Мы умрем на арене.
Людям хочется зрелищ.

Ко дню Памяти Иосифа Бродского
Две вещи оправдывают существование человека на земле: любовь и творчество.
Творчество как и любовь помогает отвоёвывать у прозы жизни плацдарм для поэзии.

Поэт — средство существования языка.

Дурак может быть глух, может быть слеп, но он не может быть нем.

Будущее, мягко говоря, есть частная утопия индивидуума.

Красота всегда немного обессмысливает действительность.

Нет, мы не стали глуше или старше,
Мы говорим слова свои, как прежде,
И наши пиджаки темны все так же,
И нас не любят женщины все те же.

И мы опять играем временами
В больших амфитеатрах одиночеств,
И те же фонари горят над нами,
Как восклицательные знаки ночи.

Живем прошедшим, словно настоящим,
На будущее время не похожим,
Опять не спим и забываем спящих,
И так же дело делаем все то же.

Храни, о юмор, юношей веселых
В сплошных круговоротах тьмы и света
Великими для славы и позора
И добрыми — для суетности века.

Когда теряет равновесие
Твоё сознание усталое,
Когда ступеньки этой лестницы
Уходят из под ног, как палуба,

Когда плюёт на человечество
Твоё ночное одиночество, — ты можешь
Размышлять о вечности
И сомневаться в непорочности

Идей, гипотез, восприятия
Произведения искусства,
И — кстати — самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
С глубокими её могилами, которые потом,
За давностью,
Покажутся такими милыми.

Да. Лучше поклоняться данности
С короткими её дорогами,
Которые потом до странности
Покажутся тебе широкими,

Покажутся большими, пыльными,
Усеянными компромиссами,
Покажутся большими крыльями,
Покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
С убогими её мерилами,
Которые потом до крайности,
Послужат для тебя перилами

(Хотя и не особо чистыми),
Удерживающими в равновесии
Твои хромающие истины
На этой выщербленной лестнице.

Сначала в бездну свалился стул,
Потом — упала кровать,
Потом — мой стол.
Я его столкнул сам.

Не хочу скрывать.
Потом — учебник «Родная речь»,
Фото, где вся моя семья.
Потом четыре стены и печь.

Остались пальто и я. Прощай, дорогая.
Сними кольцо, выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
Кто место мое займет.

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ТЕМЫ жадность жажда жалость жара желание железо желудок жена женщина жертва жестокость животное животные жизненно жизненное зависимость зависть завтра завтрак заключённый закон замок занятие запах запрет зарплата заря заслуга защита звезда звонок здоровье земля зеркало зима зло злоба злодей злость змея знакомство знакомый знание значение золото зрелище зрелость зрение зритель зуб