Все, что происходит в жизни людей, происходит в следствии того, что происходит в их умах. Большинство людей большую часть времени сосредоточены на вещах, не имеющих значения.
Если ты в полной темноте, нужно просто сидеть спокойно, пока твои глаза не привыкнут к этой темноте.
Когда ты будешь подниматься вверх, ты повстречаешь много разных людей. Не обижай их, потому что ты встретишь их всех еще раз, когда будешь падать вниз.
Сколько бы мудрых слов ты ни прочел, сколько бы ни произнес, какой тебе от них толк, коль ты не применяешь их на деле?
Единственное, чего люди не прощают — это то, что ты без них, в конце концов, обошёлся.
На свете должен быть кто-то, кому от тебя нужно лишь одно: чтобы ты был жив и чтобы у тебя все было хорошо.
В конце концов всё будет хорошо. А если пока не хорошо — значит, ты просто ещё не дошёл до конца.
Если бы от выборов хоть что-то зависело, нам бы не позволили в них участвовать.
У каждого в жизни появляется такой человек, после которого ты меняешься. И совершенно не важно, было это безграничное счастье или сумасшедшая боль. Ты просто понимаешь, что таким как раньше, ты больше не будешь.
Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой…
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди… Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.