Кот Басё, цитаты, стр. 3

Все предсказуемо..Все предсказуемо: снег на
Старте, просит тепла взамен.
Я изменяю рожденным в марте и отдаюсь зиме,
Я обретаю покой и силу, даже дышу ровней.

Все, что когда-то у вас просила,
Я получаю в ней.
Вот она, снежная, смотрит кротко,
Песни мои поет, в доме ее не лимон и водка,

А молоко и мед, каждый мой вечер в ее мансарде,
Каждый мой шаг — любим
Я изменяю рожденным в марте.
Значит, прощаю им.

Сохранить

А если вдруг молитвами да постами
Его спровадит, имя его сведет,
То будет жить свободная и пустая,
С улыбкой, обжигающей, словно лед.

И с почтальоном станет болтать любезно,
Соседским сплетням повода не подав
Но по ночам к ней будет тянуться бездна,
Как к горлу волка тянется волкодав.

Сохранить

Встречаются четверо. Делятся пополам.
Становятся парами. От перемены мест
Меняется сумма. Сумма добра и зла,
Которую каждый должен держать в уме.

Сохранить

Реки становятся глубже и полноводней,
Дорога покорно ложится под колесо.
Тот, кто повстречает тебя сегодня,
Даже не почувствует, как ты зол.

Всё, что почувствует — зимний рисунок шины,
Строчками отпечатанный на хребте.
Это ноябрь. самый непогрешимый,
В том, что касается наших дорожных тем.

Сохранить

Сохранить

Когда в первый раз разжимают пальцы, зажмуриваясь, от боли готовятся задохнуться, перебирают внутри все эти «я не могу без тебя», «ты забрал половину сердца», не спеши говорить им, позволь им полностью окунуться в эту силлабо-тонику, в это скерцо. Позволь им рваться за собственным пульсом, метаться да изводиться, позволь им каждому миллиметру сопротивляться, чтобы после того, как ладонь опустеет, освободится, вдоволь по удивляться. Вот нет больше их, сплетенных, связанных воедино, нет больше всех этих «я-тебя-чувствую-через-кожу». Как будто ничего не происходило, остыло и не тревожит. Есть какая-то грань, за которой все это кажется неуместным: «будьте любезны, сделайте одолжение». А потом кто-то первым выходит из-под ареста, досрочно освобожденный от продолжения.

Сохранить

Пить с ней мартини. Пахнуть её духами. Лежать – в колени голову, так уютней. Смотреть, как солнце между ресниц порхает, и лето льется песней из старой лютни. Дарить ей эльфов – крошечных, невесомых, чуть больше дюйма, крылья из перламутра Её баюкать – сотнями сказок сонных. Будить одним своим поцелуем утром. Варить ей кофе, прятать в прохладу шелка, плести браслет из бусинок и ракушек, входить в её океаны – волной на жёлтом песчаном горизонте рисуя душу. Дышать ей – настежь легкие раскрывая. Держать, сжимая время вокруг запястья.
Терять её– мучительно понимая, что вместе с ней куда-то уходит счастье.

Сохранить

Все изменится, изменится неизбежно, и не выдаст ни жаркий выдох, ни резкий жест, если нас представят спящими без одежды на каком-нибудь затерянном этаже. Нас не выдаст ни смущение, ни улыбка, здесь бессильны Милтон Эриксон и петля. Нас представят по ошибке и как ошибку – потому что больше нечего представлять. Нам спокойно спится врозь или спится с кем-то, говорится друг о друге без суеты. Мы не прячем ни любовников, ни скелетов – открывай шкафы, увидишь: они пусты. В этом есть свобода выбора и свобода говорить о том, что выбрано, не таясь.
Вместе с нами изменяется время года. Спелый плод на землю падает, рвется связь.
Эта осень будет солнечной, будет нежной - сочным яблоком лежать в золотом меду.
Если нас представят спящими без одежды, пусть придумают халат и прохладный душ.

Сохранить

Утро крадется медленно, не спеша, свет проникает в ткань, попадает внутрь комнаты, разделенной на первый шаг, на ожидание шороха, на минуту перед прыжком, на тело прыжка, на взмах лапы над спящим, на тонкое покрывало, на искушение первой сойти с ума, сбросить его и все, что оно скрывало, видеть так явственно, тысячами пружин сдерживать дрожь, предчувствуя голос силы в том человеке, что некогда был чужим, но, приручив, проснулся невыносимо близким.
Дыхание. Сотни живых лучей будят тебя,
Теплом проходя сквозь кожу.
Утро лежит, урча, на твоем плече.
Ты его гладишь нежно и осторожно.

Сохранить

Так искрит, что взгляд переходит в звук, слышно воздух, дрожащий в тени ресниц, я живу совпаденьями, я живу тем, что каждую ночь происходит с ним. Я смотрю, как меняется кровь и плоть, как становится быстрым неспешный шаг, я в себя принимаю его тепло, я учу его двигаться и дышать. Он глубокое русло, а я вода, что проходит, соприкасаясь с дном, совпадая с ним на пути туда, где иные думают об ином.
Над течением дни переходят в дым, поднимаются в небо и в нем плывут, и беснуется солнце, и гладь воды так искрит, что взгляд переходит в звук.

Сохранить

Когда наступает утро на тонкий лед,
Его покрывая причудливой сетью трещин,
Меняются звуки и оживают вещи,
И кожа теплей становится под бельем,

Под шелка кружевом, в маленьком тайнике,
Который ладонь накрыла, как мягкий купол
Она собирает сказки, стихи и кукол.
А я собираюсь солнцем в ее руке.

Когда наступает утро, среди снегов,
В пуховых сугробах, в постельной метели белой
Я теплым лучом опять проникаю в тело,
Которое пахнет розовым молоком.

Она говорит о песнях и облаках,
И пристально смотрит, и замирает рядом
А я выгибаю спину под этим взглядом,
Чтоб быть ее кошкой и влагу ее лакать.

Когда наступает утро, она встает,
Скользя босиком, небрежно укрывшись пледом,
Проходит на кухню, и я отправляюсь следом,
Чтоб видеть, как день рождается из нее.

Посуда звенит, и звон отдается в нас,
И я наблюдаю за каждым движеньем легким.
И солнце проступает на фотопленке.
И кофе горячий, и за окном — весна.

Сохранить

Почему за окном аномальный плюс, а внутри абсолютный ноль?
Что меняет точка отсчета, да и есть ли она вообще?
Мне сегодня приснилось, что я не сплю, а снимаю с тобой кино
О чем-то безумно нашем, о чем-то, что больше любых вещей.

Солнце выставил Бог, если верить цифрам, где-то в восьмом часу.
Камера двигалась тихо-тихо, чтобы не разбудить.
Я играла спящую кошку, которой ты приказал уснуть.
Кошка кажется спящей, на самом деле она за тобой следит.

В полдень внесли голубое небо, включили холодный свет,
Режиссер смотрел свысока и думал, что завтра, при монтаже,
Он разделит на быль и небыль этот фильм и заставит всех
Выбирать себе роли людей и кошек (читай: палачей и жертв).

Съемка закончилась ровно в полночь с боем Его часов.
Исчезли резкость и перспектива, включили ночной режим.
За окном тепло, и январь, похоже, видит все тот же сон,
О том, как в хрусталике объектива собирается наша жизнь.

Сохранить

И что это было — сумма разностей, которая их разделила поровну
Она задыхалась порой от радости, но часто смотрела в другую сторону,
Где тихо шагали по жизни парами, где чинно рожали детишек — двойнями
И где умирали седыми, старыми, не слишком счастливыми, но спокойными.

А с ним не могло быть. И значит, не было — покоя и правил. Стыда и совести,
Когда он легко добегал до неба с ней, и там они плавали в невесомости,
Когда он ловил ей пушистых ангелов, забавных и ласковых, словно кролики
Она без него догорала — факелом. Он пил свой коньяк. За соседним столиком.

Сохранить

Не по заслугам, но по любви воздастся...Не по заслугам, но по любви воздастся каждому, кто коснется да причастится. Кому на роду написано открываться, чьи имена будут вышиты на форзацах размашистым почерком, с теми она случится. В тех она и проявится, сохранится, теми она наполнится и спасется, что ей, самаритянке, сестре, блуднице, что ей, царице мира, в его частицах, если она одна в них и остается? Нам бы к ней прикоснуться, ее добиться, нам бы величием этим преисполняться, но есть у нее такая свобода птицы, такая огромная воля лететь и длиться, что ей ничему не велено изумляться. Нам остается верить да не бояться, страницами ее светлыми становиться. Мы ее послевкусие, мы эрзацы, ее голоса, слова, имена и лица. Ты все еще пытаешься разобраться, да только не измениться.

Сохранить

Снова с твоей подачи случится грусть, которую мне придется делить на части, и чередой глаголов, имен, причастий все превращать в изысканную игру, и вся наша боль опять обернется счастьем — с этим я завтра как-нибудь разберусь. Видишь ли, нынче время идет быстрей: мы же хотели по-взрослому — без морали, мы же о нашей избранности орали под каждой из пугающих нас дверей — и нам иногда приветливо отпирали демоны, которые подобрей. Мы не жалеем крови — ее чернил хватит еще на пару томов «о важном», но этот мирок — наш странный, смешной, бумажный давно бы исчез в пустоте, растворился, сгнил, если бы я изменила тебе однажды. Если б меня хоть кто-нибудь изменил.

Сохранить

Вечерами включают лампы дневного света, продлевая агонию, не отпуская в мир.
И бесстрастные тени ходят за нами следом, заставляя друга друга чувствовать не-людьми,
Не едиными телом и духом, не частью силы, совершающей благо и знающей, что права.
Каждый вечер теперь пропускается через сито равнодушия к обстоятельствам и словам. Кто решает за нас, задумайся? Холод стекол наполняет неделю, она продолжает год. И они наблюдают, как пустота растет там, между нами разливается молоком. И ложится зима, и становится нам забвением, отречением становится, временем всех раз лук.
Ты позволил им стать сильнее и откровенней, чем положено тени, пляшущей по стеклу.
Вечерами включают лампы дневного света. Вечерами всегда особенно тяжело. Я люблю тебя так отчаянно, что об этом не умею сказать. Давай разобьем стекло.

Сохранить

Всем, пострадавшим от наводнения в Краснодарском крае. Крымск, Геленджик, Дивноморск. Светлая память погибшим. Немой укор тем, кто мог предотвратить, но не сделал этого.
— Мама, кругом вода!
— Да, мой хороший, да, там, под водой, беда, под водой искрят оголенные провода.
— Мама, она все выше!
— Смотри, смотри, лампа в воде горит, светится изнутри. Вода прибывает. Бог с тобой говорит.
— Мама, воды все больше, все льет и льет!
— Спи, мой хороший, земля свои слезы пьет.
Утром настанет другой високосный год.
Не наш високосный год.

Сохранить

На расстоянии любовь превращается
В сущий ад. Я знаю женщину, у нее
Есть дом и над домом сад, она
Забывает о доме на перегонах под

Скрип рессор. Стучат вагоны, катится
Колесо. На расстоянии любовь
Превращается в голоса. За белой
Приходит черная полоса. И дом в

Саду запирается на засов. По
Небосводу катится колесо. На
Расстоянии любовь превращается в
Тонкий нерв, соединивший живущих в

Одной стране на разных планетах в
Глубинах своих лесов По этим
Лесам и катится колесо. Неумолимо
Катится колесо. Мимо и мимо катится колесо.

Сохранить

Я обожаю дерзить и кусаться, прятаться в старый плед,
По-вашему мне с небольшим за 20, зато по-моему, нет.
Я чисто — пушиста, пока не спустилась с какой-нибудь дикой скалы,
Где ветрено, мшисто, и парашютисты, и планеры в виде стрелы.

Я часто резка, даже неосторожна, бросаю хозяев и дом,
Я очень люблю шоколад и мороженое, и газировку со льдом.
Я славно — приветлива, млеюще — ласкова,
Я, может, улягусь у ног — до первого летнего

С яркими красками, до первых лучей на восток.
Простите, мои одиноко — двуногие, я, может, еще забегу.
Есть только свобода, подъемы и броды,
И солнце на том берегу.

Сохранить

Кто нас пишет, кто нас сводит, из разных стран собирая, как четки, нанизывая на нить? Я слежу за тобой, смотрю, как твоя игра заставляет меня волноваться и говорить. Я почти разучилась, я же привыкла тут обитать в молчании, в шелковой тишине. Но твой голос я почуяла за версту, потому что этот голос идет ко мне. Ты не будешь мне ни матерью, ни женой, ни подругой - слово за слово, поболтать. Просто сердце наше будет обнажено, наше общее сердце, гулкая темнота. Просто кожа наша будет обожжена, наша общая кожа — жаром звериных шкур мы друг друга будем нежить и пожирать, и сжимать пружиной, силу отдав прыжку. Звери, звери, звери дикие, кровь за кровь, мы вживаемся друг в друга, глаза в глаза Мои тексты скоро станут твоей игрой. Мне тебе придется многое рассказать.
Мне тебе придется многое принести — как добычу гордо бросить к твоим ногам.
Тот, кто пишет нас, заранее все простил. И, похоже, собирается помогать.

Сохранить

САМЫЕ ПОПУЛЯРНЫЕ ТЕМЫ жадность жажда жалость жара желание железо желудок жена женщина жертва жестокость животное животные жизненно жизненное зависимость зависть завтра завтрак заключённый закон замок занятие запах запрет зарплата заря заслуга защита звезда звонок здоровье земля зеркало зима зло злоба злодей злость змея знакомство знакомый знание значение золото зрелище зрелость зрение зритель зуб