Кот Басё, цитаты
Вечерами включают лампы дневного света, продлевая агонию, не отпуская в мир.
И бесстрастные тени ходят за нами следом, заставляя друга друга чувствовать не-людьми,
Не едиными телом и духом, не частью силы, совершающей благо и знающей, что права.
Каждый вечер теперь пропускается через сито равнодушия к обстоятельствам и словам. Кто решает за нас, задумайся? Холод стекол наполняет неделю, она продолжает год. И они наблюдают, как пустота растет там, между нами разливается молоком. И ложится зима, и становится нам забвением, отречением становится, временем всех раз лук.
Ты позволил им стать сильнее и откровенней, чем положено тени, пляшущей по стеклу.
Вечерами включают лампы дневного света. Вечерами всегда особенно тяжело. Я люблю тебя так отчаянно, что об этом не умею сказать. Давай разобьем стекло.
Мы опять не имеем ни шансов, ни прав —
Только выкрутить пробки и стать потемнее.
Почему тебя нет ни online, ни in love,
Если я без тебя засыпать не умею?
Позвони, расскажи мне забавную чушь —
Про невежливый ветер и злые трамваи,
Я тебя про дышу, проживу, промолчу,
Я тебя удержу до рассвета словами —
Где-то в снах, от которых всего лишь черта
Остается под утро на смятой подушке
Иногда ты умеешь меня не читать.
Иногда я пытаюсь об этом не слушать.
Иногда нас разводят по разным углам,
Как детей, что уже напроказили слишком
А сегодня — сидеть без назойливых ламп,
Просто ждать, когда ты наконец позвонишь мне,
В темноте вспоминать, как звучат голоса,
Как от счастья и нежности пальцы немеют
Я б сама позвонила, чтоб это сказать,
Но ты помнишь — ни шансов, ни прав не имею.
Давай загадаем желание сбыться, встретиться, где-то столкнуться лбами, в списке попасть на одну страницу, к одной иконе прильнуть губами, давай почувствуем это «вместе», нутром, молекулой миокарда, давай случайно — в пролетах лестниц, на полке старенького плацкарта, на фотокарточке летних улиц из «полароида» иностранца; давай загадаем, чтоб нас вернули — и наконец-то начнем сбываться!
Придумано нами, написано нами — все наши темы, то темы, татами, все наши битвы, безумства, бесчинства, всё, что когда-нибудь с нами случится, все наши встречи, и речи, и ночи, вся недосказанность всех многоточий, вся неоправданность всех ожиданий, наши секреты, сонеты, свиданья, сладкие сказки и горькая правда, всё, чем вчера превращается в завтра, всё, чем мы дышим, что слышим и держим, все наши нежности, сны и надежды, вся наша боль — миллионом осколков (быстро пронзает, но входит надолго), вся наша повесть, что длится веками, на каждой странице — губами, руками, касанием, дыханьем, порханием крыльев — придумано нами, чтоб мы не забыли, как капли сочились и жгли ножевые.
Чтоб не разучились быть просто живыми.
Ты обо мне не помнишь. И не должна.
Я о тебе не думаю. Я учусь.
Но иногда ты яростно мне нужна,
Чтобы виском прильнуть к твоему плечу,
Чтобы молчать и чувствовать, как тепло
Вглубь проникает и застывает там,
Прятать в твои ладони горячий лоб,
Словно обрывки фраз в тишину листа,
И растворяться, зная, что память — есть,
Что остается большее, чем слова
Мы проиграли счастье сейчас и здесь.
Ты обо мне не помнишь. И ты права.
Это слишком просто — сбиваться с ритма,
Становиться избранным — на пари.
Запиши и выучи, как молитву:
Твоя Сила живет у тебя внутри.
Ни чужие взгляды, ни чьи-то тексты
Не способны выявить, доказать,
Только сердце, вставленное на место,
И душа, читаемая в глазах.
Остальные — верь мне — ничуть не проще,
От гламурных сучек до полных дур —
Все миры свои познают на ощупь,
Все мечтают встретить свою звезду.
Не бывает избранных, есть — другие,
Только им больнее и ярче жить
Но для них весна сочиняет гимны —
На волшебной арфе своей души.
Он говорил: «Плыви», и она плыла.
В окне было море, черное, как смола,
И в этой смоле застывшие корабли
Видели землю во сне, не узнав земли.
Он говорил ей: «Пой», у нее внутри,
Вторя его дыханью, рождался ритм.
Луч маяка дозорным входил во тьму,
Чтобы услышать, как пела она ему.
Он говорил: «Моя», говорил ей: «Будь!»,
Пульс учащался, пот выступал на лбу,
Алое солнце бродило в его крови
Он проникал в нее и говорил: «Плыви».
Нежность в том, чтобы слушать, как ты ходишь по магазину,
Выбираешь что-нибудь к ужину, дышишь в трубку,
Спрашиваешь про мидии или рук колу,
Пачки пельменей складываешь в корзину,
Занимаешь очередь, шутишь с девушками чужими,
Шуршишь пакетами, забываешь на кассе сдачу
Нежность в том, что невозможно уже иначе.
Точнее, иначе просто непостижимо.
Смотри, этот май состоит из чувств, которым внутри горячо и тесно. Ты знаешь, что я о тебе молчу сильнее и дольше любого текста. Мой мир, так привычно дающий крен, когда его шторм на волне качает, скрывается в сильной твоей руке, ложащейся мне на бедро ночами. Моя невесомость во мне болит, я снова решаю знакомый ребус, спасаясь у теплой твоей земли от невозможно большого неба. И эта дорога с тобой — легка, мы неразлучны, читай: едины, мне тебя впитывать по слогам и продолжать тебя — нашим сыном.
Любовь моя, ты состоишь из чувств, которым внутри горячо и тесно.
Я берегу их.И я молчу. Сильнее и дольше любого текста.
Весна для выживших. Из выцветших палат, из рукавов больничных коридоров мы тянемся за дозами тепла, слабее слов, прозрачнее стекла, мы покидаем сумрачные норы.
Идем к весне – в пижамах, босиком, с катетерами в венках подключичных, и ладанки на тонких шеях птичьих боготворят детей и стариков.
Весна для выживших. Хвала прошедшим тьму, дождавшимся весны, как откровения. Мы друг за другом тянемся, как звенья. Он соберет нас, наберись терпенья. Идущий первым, улыбнись Ему.
Попытка речи.
Мне не надо спать с тобой, чтобы сниться, мне не надо греть тебя, чтоб растаять, мы уже не сможем освободиться — ждем, а вдруг когда-нибудь перестанет, вдруг отпустит, сделает, как обычно, как нормальные люди, которых больше, мы с тобой встречаемся — и привычно обреченно копаемся в нашем прошлом, мы глаза опускаем, когда, краснея, вспоминаем то лето — ни в чем не каясь Только мы по-прежнему не умеем жить вот так, случайно, пересекаясь, мы не верим сами себе, из книжек узнавая правила взрослых сказок Обними, держи меня — крепче, ближе, понимай, принимай меня - всю и сразу, выпивай до дна, разрывай на части — руки сомкнуты, круг в темноте очерчен
То, что ночью было попыткой счастья, утром станет просто попыткой речи.
Счастье растворено во времени и оседает в простых вещах. Я ничего не могу тебе обещать, да и нужно ли что-нибудь обещать? Вот утро начинается снегопадом, вечер заканчивается дождем. Я все еще жив, ты рядом и мы ничего не ждем. Если кто-то и продолжает еще высчитывать что к чему, дай Боже ему терпения, прощения дай ему, а нам, оставляющим тьму в покое, бредущим по декабрю, дай никогда, никогда не вспомнить то, о чем я не говорю. Чтобы согреться, ты должен прежде позволить себе остыть. Мысли подобны другой одежде — праздничны и чисты, каждая мелочь имеет силу, каждая речь и часть, если ты просишь Его о счастье, научи себя замечать. Замечать, как имя твое превращается в нежный звук, как город становится радостным, готовится к новому Рождеству. Если ты хочешь увидеть смысл, никогда его не ищи. Счастье растворено во времени, это знает каждый опытный часовщик.
Я сказка Козлова, мультфильм Норштейна,
Я ежик, ищущий узелок.
А хочешь, я месяц возьму на шею,
Чтоб ты его лапкой потрогать мог?
Мой глупый, славный мой медвежонок,
Как чудо встреченный на пути,
Смотри, желтеют ладони кленов,
Давай мы все-таки полетим?
Возьми малиновое варенье,
Ну вот, зима, ты опять уснул
Я буду ждать с тобой воскресенья,
Я буду звать для тебя весну.
Загнанных лошадей пристреливают — расскажи это сыну, которого не было никогда. Расскажи, как в новой реке глубока вода, как легко предавать, если знаешь, что ты сильней. Найди женщину тише шепота и оставайся с ней. Загнанных лошадей пристреливают — за это стоит выпить крепкого, как огонь. В баре легко смеяться и в дым окунать ладонь, рассказывать, как она билась, и хлопать бармена по плечу. Крути барабан и считай патроны, а я тебе помолчу. Загнанных лошадей пристреливают, что поделать, таков закон. Попадется кобыла с норовом — держи ее под замком, в узде держи, коновязь придирчиво проверяй. Загонишь — пристрелишь, да что тебе повторять.
Так здорово выйти на солнцем согретую улицу и просто представить, что я в этом городе — первая, и в брызгах фонтана с тобой целоваться и жмуриться — от длинных ресниц и еще от чего-то, наверное И снова по парку, в обнимку и яблоко — поровну, и белки — смешные, воланчик забрался на дерево, я тоже полезу коленки ободраны здорово! Мне так интересно, я снова во что-то поверила Мы кольца не носим Пойдем и распишемся заново? А лучше еще промотаем — до взгляда случайного. Мы будем стесняться знакомиться с нашими мамами, я снова сбегу — на последнем трамвае — встречай меня! Уедем на море, в Латинском квартале укроемся и, сидя в саду, имя сыну придумаем славное Давай помечтаем, как все в нашей жизни устроится. Забудь о других, ты же знаешь, что мы — это главное. Мы рядом сто лет, и давно все привычки изучены. Любовь — это флюгер — на месте, но в разные стороны. Мы часто друг друга своей невозможностью мучили
Пойдем погуляем, на улице, правда, так здорово!
-
Главная
-
❤❤❤ Кот Басё — 63 цитаты
