Сумасшедшее Шептать, чуть слышно
Шептать нежно в море этом
Нелепое что-то, глупое до безумства
Губами касаясь кожи, горячим ветром
Представь на одно мгновенье, как это вкусно:
Солёные поцелуи и запах свежих
Клубники, малины, персиков, абрикосов
А после с тобой мы просто погасим свечи,
И ты вплетёшь мне закаты-рассветы в косы
Шептать, чуть слышно шептать невпопад о счастье
А руки твои меня обнимают так, что
Дыханье сбилось, и пульс откровенно частый
И всё сумасшедшее вокруг как мысли наши
Шептать, чуть слышно шептать: «Я хочу»
А, впрочем, совсем неважно
Угадывай сам, хороший
Давай, соберём все звёзды цветные, хочешь?
Сейчас бы одну достать
Положить в ладошку
Шептать, чуть слышно шептать.
— Лара Мишанова, 168 цитат
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Слова, произнесенные вслух — просто сотрясение воздуха, слова про себя — вообще ничто, а вера — это мощная энергия, хоть ее и не слышно.
Чуть больше любви, чуть меньше сражений, — и мир будет в порядке.
Думай так, будто тебя слышно. Мысли материальны. Думай красиво.
Солгать чуть-чуть — невозможно; тот, кто лжёт, лжёт до конца.
Непокорная осень… Вцепилась в последние листья,
Отдавать не решается ветру и спорит с дождем.
Для неё переход в неизвестность пока что немыслим,
Хочет жить, и в решении этом стоит на своём.
Первый снег лишь припудрит её чуть замерзшие щеки,
Но сломить не сумеет, куда там… Она так сильна.
В обреченность не верит… И пусть не согласны пророки,
Поживет ещё… Выпьет печаль увяданья до дна.
Осень, мы за одно. Мне понятна твоя непокорность.
Я цепляюсь, как ты, за летящую в пропасть листву…
И совсем не при чем никому не понятная гордость.
Просто я холодам не сдаюсь. Умирая — живу.
Сколько дел и друзей я беспечно оставил
Отложил, как казалось тогда, до поры.
Сколько слов не сказал, сколько точек не ставил
И прошёл в пол воды, и сыграл в пол игры.
Лучшим доктором в мире считается время,
И я давно не грущу, обходя этот дом.
Но пройдёшь мимо дома, и что-то защемит,
И чуть-чуть по болит, и отпустит потом.
А вам встречались «солнечные» люди?
Мне с ними кофе кажется вкусней,
Душевная, промозглая простуда,
Проходит сразу от таких людей.
Они вам греют зябкие ладони,
Рисуют солнце среди мрачных туч,
Какая редкость – «солнечные люди»!
Я в них всегда влюбляюсь по чуть-чуть.
Они гуашью самой-самой светлой,
Рисуют мир открыто для людей,
Хочу сказать спасибо им за это,
За то, что мир наш делают теплей!
Вы скажете, что вроде не встречали,
Что глупости все это, как всегда!
А я таких людей по жизни знаю
И даже их целую иногда…
Вот так бывает — чуть-чуть познакомишься с человеком и вдруг понимаешь, что мог бы с ним подружиться. Что он стал бы тебе другом, может быть, самым лучшим. Но жизнь разводит в разные стороны, и только в детских книжках друзья наперекор всему остаются друзьями.
Существует странное несоответствие между человеческим самомнением и суровой истиной бытия. Живешь себе на свете в полной уверенности, что ты повелитель собственной вселенной. Но твою разумную и упорядоченную вселенную от хаоса отделяет одна лишь тонюсенькая перегородка, и ты плаваешь в этом аквариуме пучеглазой непуганой рыбкой.
А потом случается что-то, над чем ты не властен и о чем даже не имеешь представления — и аквариум разбивается вдребезги. Рыбка бьется среди осколков, бессмысленно раздувая жабры. Только что ты был хозяином своей судьбы, строил планы на будущее... А потом хаос чуть-чуть, совсем слегка коснулся тебя своим обжигающим дыханием, и стекло треснуло.
Вот почему, почему в апреле всегда кажется, еще немножко, и все наконец-то будет хорошо. И в мае, когда начинают цвести вишня, кажется: да-да-да, вот-вот-вот, оно, оно, еще чуть-чуть - и... И!
Неизвестно что, непонятно как, неведомо зачем, но будет-будет-будет, сбудется, и тогда начнется настоящая жизнь, сейчас и вообразить невозможно, какая она, только тосковать оттого, что еще не началась.
Но вместо неизвестно чего наступает просто июнь, а потом июль, постепенно становится жарко, поначалу радуешься, что наконец-то можно спрятать куртку в шкаф, выскакивать из дома в майке и шлепанцах, а потом на радость не остается сил, их вообще ни на что не остается, жара изматывает, по крайней мере городская жара, и никакая река не спасает, не спасают даже две реки, была бы третья, и это, пожалуй, ничего не изменило.
