Цитаты

Лола Льдова, цитаты

Вот, посмотри: будет все у тебя.
Побойся. Как бы тебе не повеситься от тоски.
Как прикрепить себя к правильному инвойсу,
Как не снимать кольцо со своей руки.

Вот, полюбуйся — это твоя программа:
Тачка, ребенок (дочка), сойти с ума упс,
Это вроде в твои не входило планы, только смотри:
Ты придумала так сама.

Утро, солярий, зал, диетолог, встреча,
Свежевыжатый барменом милым фреш
Господи, если б водки, то может легче?
Господи, ну пошли ураган мне, смерч

Чтобы снесло все крыши, и юной Элли
Я оказалась в выдуманной стране.
Господи, хоть на месяц, хоть на неделю,
Чтобы Тотошкой черным он был при мне

Вот посмотри на себя — улыбаясь (скалясь)
Ты демонстрируешь самый жизненный свой рефлекс:
Гладить его глазами, не прикасаясь,
И отрабатывать ночью с законным секс.

Вот посмотри — у тебя уже все, не бойся.
Выпей с собой за это — умерь свой пыл.
Он уже жив, хорошая, успокойся.
Он даже имя, слышишь, твое забыл.
Никого не ищу. На искалась по самые, детка.
Ничего не хочу. На хотелась на двадцать вперед.
Ты резинкой стирательной тщательно вычистил метку,
Что на сердце носил этот долгий мучительный год.

Никого не зову. Назвалась, наоралась, напелась.
Никого не хочу. Ни рефлексов, ни сдавленных «но »
А ведь было же время — до дури, до всхлиповхотелось.
Не хватало. Теперь же хватает — диван и кино.

Никого не прошу. Напросилась, на вылась под дверью,
На молилась на годы вперед. Не прозрела. А жаль.
Не ищу телефон, даже если он бесится трелью.
Кофе. Окна. Земфира. Игрушки. Вино. И февраль.

Никого не люблю. От любила. До тла от любила.
Да и помнить уже не хочу. Память сьела запас.
Отрывала. Рвало. Сорвалась. Порывалась. Убила.
Это время чужое. это завтра навряд ли для «нас».

Никого, никогда, ни за что, ничего и навечно.
Отключается мир. Второпях выключается свет.
Тебе это не кажется. Вместе, вдоль и поперечно
Меня больше действительно нет. Для тебя меня нет.
Ты не пиши мне больше — и я стараюсь.
Я же все также спешу до своей маршрутки.
В свой телевизор, где Ургант и проститутки.
Я же все также почти. Почти улыбаюсь.

«Ты не ищи замены» — и я с азартом
Меряю новый имидж, других в кровати.
Глажу-блужу-хохочу в твоем следующем марте.
Глажу-блужу и плачу. Но Бога ради

Ты бы и сам молчал, одинокий мачо.
Только бы и тебе хватило силенок
Просто курить, когда я так непросто плачу.
Просто молчать, когда голос мой слишком звонок.

«Ты не пиши мне больше» — и я по часу
В клавиатуре ищу неземные знаки.
Реже глотаю таблетки, хожу по трассам.
Чаще ласкаю шкуру своей собаки.

«Ты не пиши стихов мне» — и я в припадке
Строчки рифмую в бешеном алгоритме.
Ем свои чупа-чупсы и шоколадки.
Если лажаю с рифмами, ты прости мне.

«Ты » Слишком много «Ты» и я ставлю прочерк.
Не говори мне «Ты» — мы на «Вы», признайся.
Я все читаю меж каждых раскрытых строчек:
«Ты не пиши мне, слышишь? Хоть постарайся»
Освободить от осени. От клятвы.
Мне хочется писать тебе стихи
Ты будешь. Сбудешься. (со мной конечно вряд ли)
Прости меня за все мои грехи

Усталый город. Баннеры, витрины
Ночь липкая крадется на карниз
Когда мы были так с тобой едины,
Мне знаешь, не хотелось — резко вниз

Дым сожалений. Я уже не помню.
Я прокляла и освятила. Сотни раз.
Зачем ты есть? И в городе огромном
Мне пусто, холодно без рук твоих и глаз.

Я стала романтичней. Не нормальней.
Я верю в ангелов и идолов. А ты?
Когда за окнами пропахшей нами спальни,
Горели разведенные мосты

Но с кем ты был? Скажи, кому ты верил?
Кто так же припадал к твоим ногам?
Кому ты так же не прощал свои истерики,
Свои попытки убежать в чужой сезам?

Я ставлю всё. Бери. Я проиграла.
В моих карманах пепел и зола.
Я так старательно всю осень выживала,
К зиме сдалась. Пока. Я умерла.
Пока они пьют, веселятся, грызут других, я вроде бы отключаюсь — перезагрузка, и хочется написать тебе спьяну стих, отправить его, на английском или на русском в какой-нибудь очень ломаной смс, пришедшей тебе частями в четыре ночи, и фотку бутылки рома прислать в довесок — мол, сам понимаешь, чего ты от пьяных хочешь
Срываются, суки, и портят здоровым жизнь, влезают без мыла в память и ворошат, пока они пьют я стараюсь себя заткнуть, порвать этот бред на сотню недостишат.
Но видишь — без смысла. Слова все бегут, бегут, какие-то догонялки по форме бреда. (Но радуйся, что вот так — что сижу и лгу, а то ведь возьму ветровку, сорвусь, приеду)
Хотя от последней встречи такой мороз, что хочется попросить — довези в дурдом, а? Вот я научилась пить, очень много пить. А хули, скажи мне, толку с пол-литра рома? Хотелось не так —  в душу бережно не плюют. Но если уж вышло — то не обмани с концовкой.
Пока они пьют я сижу и тобой блюю. Без всяких растворов малиновой марганцовки.
Пока ты там пытаешься вылезти ужиком вон из кожи,
Они пьют мохито, смеются над всякой дурью,
Вводят в экстаз своим счастьем случайных прохожих.
— Хватит одну за одной. — Да уж, тут закуришь

Пока ты здесь сменила стрижку, ориентиры,
Они съездили на Бали, «я хочу парео
Потому что на старом от моли такие дыры»
Пока ты тут медленно, тщательно прогорела,

Они уже знают кому и сколько класть в чай кусочков,
Они уже в курсе " а мой любимый вот тот, с Ди Каприо,
И купи мне пожалуйста тепленькие носочки, уже осень.»
А ты спасайся глазными каплями,

Принимай анальгин, изучай потолок и двери,
Пересматривай, перематывай, переслушивай.
Да, закуришь тут, если хочется очень верить
Только в лучшее, а они вот как раз и лучшие.

Привыкаешь ходить сутулая, пить остывшее,
Чтоб болело уже физически — так привычнее.
Чтобы встретить их: «Господи, это вот твоя бывшая!
Что-то хмурая нет, на фотках посимпатичнее.»
Все, не злись. Исчерпана Устала
Линий жизни нету на ладошках.
Оставляя прочим пьедесталы,
Раскидаю из кармана птицам крошки.

В этом городе давно не видно чувства,
Ни приезжим, ни прописанным по клеткам.
В этой осени, одетой так безвкусно,
Нет тепла и сладости конфетной.

Все, не злись. Смотри, как я упала.
В грязь лицом — и по щекам размазать.
Я давно собой быть перестала.
Только стала ярче губы красить.

До утра проговорить о вечном
Пустяки, запрятав глубже сердца.
Ты такой нелепый и беспечный,
Мне тобой вовеки не согреться.

Все, отстань. В финальном акте пьесы
Сдохнут все — от куклы до урода.
Только полоумная принцесса,
Убежит от принца к кукловоду.

Помолись у постера с Шакирой,
Пригвозди меня окурком к полу.
Покажи, чем закрываешь дыры,
Как тебе все это — по приколу.

Все, уйди. Сейчас смотреть не надо.
Залпом и до дна — со мною в первый.
Как не отравился этим ядом ?
Все, не злись Я кончилась, наверно.
Обрушился на меня, как кирпич — лови.
И я головой — не сердцем — все понимаю,
Но комкаю свои фразы, стою немая,
Не надо мне, Господи, этой большой любви

Не надо мне ночи с обрывками смс,
Не надо мне сигарет —
 И своих хватает, закрой меня,
Боже, чтоб он в меня не залез,

Прости и закрой —
 Я помню, что не святая.
Не надо меня зависимой сотворят
От челки его и запаха на запястьях

О Господи, я умею красиво врать,
И если попросишь —
 Могу написать о счастье,
Но только бы не его, только не его

Не надо, ну слышишь, Отче?
Совсем не надо.
Уж если решил не оставить меня живой,
Тогда покажи где тут выход и двери ада.

Я там отдышусь и спрячусь, и покурю,
Уверенная в невозможности отыскаться,
А с дьяволом, я давно уже говорю на равных —
 Какой мне смысл его бояться

Но только его — не надо,
Амур — на цепь!
Уволь меня, Господи,
После — хоть матом крой.

Но я уже вижу
На сердце своем прицел
Его я не выдержу,
Боже. Клянусь Тобой.
Вчера прилетали ваши, их было трое.
Сказали что ты в порядке, но много куришь.
Пытались меня утешить и успокоить,
Сказали что ты никого до сих пор не любишь.

Они говорили, курили и пили виски,
Я терла ладонями щеки себе не веря.
Когда показалось что ты стал ко мне так близко,
Они попросили закрыть все окна и двери.

Вчера прилетали ваши, кричали пели.
Просила забрать с собой — но они не в силах.
Скажи ты им — мне хреново в пустой постели,
Ну выдай им как мне плохо, ты слышишь. милый?

Я вроде бы поутихла, и первый, в светлом, гитарой за бряцал,
Высоцкого начал петь мне.
Второй говорил что мол люди не шлют приветов,
И в общем-то им так скучно, на этом свете.

А форточка билась под ветром, скрипели двери,
За ними закрытые вечером накануне.
Последний из ангелов так умолял поверить
Он тряс меня и кричал- «Эй, очнись, он умер!»