Вы не властны над тем, что с вами происходит, но вы властны над своим отношением к происходящему. И именно это отношение и определяет, кто кого контролирует - события вас или вы эти самые события.
Если вы поймали птицу, то не держите её в клетке, не делайте так, чтобы она захотела улететь от вас, но не могла. А сделайте так, чтобы она могла улететь, но не захотела.
Получить хорошее воспитание можно не только в своей семье или школе, но и... у самого себя.
Время — это единственное, что нельзя накопить, оно не сохраняется и не увеличивается. Его можно только обменять — на деньги или на знания. Время — это вообще самое важное.
Можно построить из вымысла дом, можно устроить праздники в нем, но не построится и не устроится счастье твое на несчастье чужом.
Я всегда знала, что умею летать, но никому не говорила. Потому что если кто-то узнает, из-за этого можно упасть.
Из жизни ничего не унести, но можно что-нибудь оставить.
Рано или поздно наступает момент, когда по привычке тянешься за приправой и вдруг понимаешь, что вкуснее - без. Для красоты не нужна косметика, для подарков - повод, для веселья - алкоголь. Момент упрощения. Жизнь без усилителей вкуса. Но это не сразу.
Чтобы быть с любимым человеком, можно преодолеть любые стены, предрассудки и расстояния, можно прийти и остаться рядом, можно просто обнять, не роняя ненужных слов, одним взглядом согреть озябшее от сомнений сердце. Но чтобы быть с тем, кто не любит — я не знаю ни одного рецепта.
Вот почему, почему в апреле всегда кажется, еще немножко, и все наконец-то будет хорошо. И в мае, когда начинают цвести вишня, кажется: да-да-да, вот-вот-вот, оно, оно, еще чуть-чуть - и... И!
Неизвестно что, непонятно как, неведомо зачем, но будет-будет-будет, сбудется, и тогда начнется настоящая жизнь, сейчас и вообразить невозможно, какая она, только тосковать оттого, что еще не началась.
Но вместо неизвестно чего наступает просто июнь, а потом июль, постепенно становится жарко, поначалу радуешься, что наконец-то можно спрятать куртку в шкаф, выскакивать из дома в майке и шлепанцах, а потом на радость не остается сил, их вообще ни на что не остается, жара изматывает, по крайней мере городская жара, и никакая река не спасает, не спасают даже две реки, была бы третья, и это, пожалуй, ничего не изменило.