Где тот момент, когда человек впервые узнает о смерти? Должен же он где-то быть, этот момент, а? В детстве, наверно, когда ему впервые приходит в голову, что он не будет жить вечно. Это должно бы было быть потрясающе – надо порыться в памяти. И всё же – не помню. Наверно, это никогда меня не заботило. Что из этого следует? Что мы, должно быть, рождаемся с предчувствием смерти. Прежде чем узнаем это слово, прежде чем узнаем, что существуют вообще слова, являясь на свет, окровавленные и визжащие, мы уже знаем, что для всех компасов на свете есть только одно направление, и время – мера его.
— Розенкранц и Гильденстерн мертвы (Том Стоппард), 16 цитат
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Ревность — та же подагра: если этот недуг в крови, никогда нельзя быть уверенным, что он не разразится вдруг, и часто это случается по ничтожнейшим поводам, когда меньше всего этого ожидаешь.
Будет то, что должно быть и не будет иначе. Ты не в силах влиять на это. Единственное изменение, на которое у тебя достаточно сил — ты сам.
Завтра будет то, что должно быть. И не будет ничего, что быть не должно - не суетитесь.
И когда я слышу это «ты», где должно быть «мы», я впервые задумываюсь о том, что будет дальше.
В конце всё обязательно должно быть хорошо. Если что-то плохо — значит, это ещё не конец
Думаю, одно из самых моих любимых чувств — это смеяться с кем-то и в процессе этого осознавать, как же ты обожаешь этого человека и вообще то, что он существует.
Счастье - это когда тебе ничего не нужно в данный момент, кроме того, что уже есть.
Не тряси зеленую яблоню – когда яблоко созреет, оно упадет само. Все происходит так, как должно быть и в тот момент, когда это нужно.
В молодом человеке горит огонь, в старом человеке светит свет. Надо уметь, пока горит огонь, гореть, но когда прошло время горения – суметь быть светом. Надо в какой-то момент жизни быть силой, а в какой-то момент быть тишиной.
Человек чем-то похож на самолет. Самолет может ездить и по земле, но чтобы доказать, что он — самолет, он должен подняться в воздух. Так же и мы: если не поднимемся над собой, никто и не догадается, что мы сможем полететь.