Ему следовало бы сказать себе: «Я обладаю этим сейчас, и потому я счастлив»; вместо этого он — совсем по-викториански — говорил: «Я не могу обладать этим вечно, и потому мне грустно».
Только она одна из всех, кого я помню, смотрела мне прямо в глаза — так, словно я что-то значу.
А может быть любовь — это не когда люди смотрят в одном направлении, а когда они закрывают глаза и по-прежнему видят друг друга?
Как ни смеялись бы мы над чудесами, пока сильны, здоровы и благоденствуем, но если жизнь так заклинится, так сплющится, что только чудо может нас спасти, мы в это единственное, исключительное чудо — верим!
Оглядываясь на пережитое, я вспоминаю рассказ об одном старике, который на смертном ложе поведал, что его жизнь была полна неприятностей, большинство из которых так и не случилось.
Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, — это все равно, что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша.
Люди сами себя видят чаще всего совсем не такими, как они выглядят со стороны.
Ибо только молодые видят жизнь впереди, и только совсем старые видят жизнь позади; остальные, те, что между ними, так заняты жизнью, что не видят ничего.
Как тишина есть отсутствие всякого шума, нагота — отсутствие одежды, болезнь — отсутствие здоровья, а темнота — света, так и зло есть отсутствие добра, а не нечто, существующее само по себе.
Вы говорите, что любите дождь, но сами раскрываете зонтик, как только почувствуете на себе его капли; вы говорите, что любите ветер, но легкое дуновение заставляет вас закрыть окно; вот причина, по которой я боюсь услышать ваши «я тебя люблю».