Всё может в какой-то момент оказаться источником силы — и страсть, и ярость, и даже страх, но только не вина.
Величайшие путешествия в нашей жизни начинаются так просто, что мы даже не подозреваем, что уже отправились, пока мы не пройдем по дороге оглядываясь назад.
Даже если летишь в пропасть, не зажмуривайся от страха, а гляди в оба — вдруг удастся за что-нибудь ухватиться.
Мы слишком много времени торчим в комнатах. Слишком много думаем в четырех стенах. Слишком много живем и отчаиваемся взаперти. А на лоне природы разве можно впасть в отчаяние?
Мы варимся в странном компоте,
Где лгут за глаза и в глаза,
Где каждый в отдельности – против,
А вместе – решительно за.
Люди живут не задумываясь кажется, что выбор можно отложить на потом. Но наступает момент, когда откладывать больше нельзя. И ты вдруг понимаешь, что выбор уже сделан, а ты даже не заметил.
Спешим за счастьем мы бегом.
Гнём в поисках его подковы.
А счастье в том, что мы живём.
И наши близкие здоровы!
Ставя под вопрос свою веру в любовь, мы делаем слишком больно любимым. Но иногда этот вопрос необходим, если эта любовь — самообман. А самообманом она может быть лишь в том случае, если за словами и буквами мы не найдём тех чувств, которых ищем.
Жду осень. С таким нетерпением, что готова принести ей в жертву все остальные времена года. И я совсем не буду жалеть о содеянном. Мне нужна осень. Очень-очень. Она выпустит на свет тех, кто загнан в тёмный угол выживания. Она не заставит повторять жестокие, но правдивые слова: «Если мы все одиноки, то в одиночестве мы все вместе». Осень называют сезоном грусти. Я не согласна: настоящая грусть приходит вместе с летом, когда не с кем разделить щедрость солнца.
Не осень в нашей грусти виновата,
А лишь отсутствие в душе весны…
Прекрасна осень красками заката,
Что проникают, даже, нам во сны.
Очаровательна она сырым туманом,
Летящим с паутинкой паучком.
Красива она дубом-великаном
И грустным тихим обложным дождём.
И если вспомнить всё, что видели когда-то,
То мы поймём, мы пред собой честны, —
Не осень в нашей грусти виновата,
А лишь отсутствие в душе — весны…