Цитаты в теме «дыхание», стр. 7
Они часто бродили на берегу моря, где рассвет и закат наполняли
их души животворящим дыханием жизни.
Луна смотрелась в море, словно в зеркало,
отражая свои серебряные дорожки, даря душам умиротворение.
Ветер замирал, любуясь этим волшебством,
в котором руки влюбленных касались его мелодий.
Столько лет они вместе приходят к этому морю,
где все внешнее осталось там, над водой,
а внутреннее, в благословенной тишине, высвечивалось в их сердцах,
пропитанное настоящей Любовью и Жизнью.
Закроем плотно двери спальни,
Нас встретит мир иных времён!
И всё, что здесь случится с нами,
Мы будем чувствовать вдвоем.
Касания новые и те же
Прижмись, расслабься и ложись!
Переплетем и страсть, и нежность,
Свои фантазии и жизнь.
Соединимся обнажено,
Так остро, сильно, глубоко
А превращать дыханье в стоны,
Мы научились у богов.
Что может быть прекрасней секса?
И целомудренней его?
Виват! — любовная сиеста!
Дарить любовь — важней всего.
На два часа забудь о мире,
О детях, долге и делах
Пусть слышится в пустой квартире
Свиданья мимолетный взмах
Слова предельно откровенны,
Как свежесть чистой наготы.
И спальня кажется вселенной,
Которую мне даришь ты.
Ты ее любишь, и благодаря твоей любви обретает смысл все, что с тобой происходит. Ты не слышишь ее тихого дыхания, но благодаря ему мир сделался чудом. < >
И вот что еще загадочно в человеке: он в отчаянии, если его разлюбят, но когда разлюбит сам, не замечает, что стал беднее. Он думает: «Мне казалось, что она куда красивее или милее » — и уходит, довольный собой, доверившись ветру случайности. Мир для него уже не чудо. Не радует рассвет, он не возвращает ему объятий любимой. Ночь больше не святая святых любви и не плащ пастуха, какой была когда-то благодаря милому сонному дыханию. Все потускнело. Одеревенело. Но человек не догадывается о несчастье, не оплакивает утраченную полноту, он радуется свободе – свободе небытия.
Он знал много видов страха: страх мучительный и темный; страх, от которого останавливается дыхание и цепенеет тело, и последний, великий страх — страх живого существа перед смертью; но этот был иной — ползучий, хватающий за горло, неопределенный и
угрожающий, липкий страх, который словно пачкает тебя и разлагает, неуловимый и непреодолимый, — страх бессилия и тлетворных сомнений: это был развращающий страх за другого, за невинного заложника, за жертву беззакония, страх перед произволом, перед властью и автоматической бесчеловечностью, черный страх нашего времени.
Неслышные тени придут к твоему изголовью
И станут решать, наделенные правом суда:
Кого на широкой земле ты одаришь любовью?
Какая над этой любовью родится звезда?
А ты, убаюкана тихим дыханием ночи,
По-детски легко улыбнешься хорошему сну,
Не зная, не ведая, что там тебе напророчат
Пришедшие властно судить молодую весну.
И так беззащитно-доверчива будет улыбка,
А сон — так хорош, что никто не посмеет мешать,
И, дрогнув в смущение, хозяйки полуночи зыбкой
Судьбы приговор погодят над тобой оглашать.
А с чистого неба льет месяц свой свет серебристый,
Снопы, и охапки, и полные горсти лучей,
Черемуха клонит душистые пышные кисти,
И звонко хохочет младенец — прозрачный ручей.
И что-то овеет от века бесстрашные лица,
И в мягком сиянии чуда расступится тьма,
И самая мудрая скажет: «Идемте, сестрицы.
Пускай выбирает сама и решает сама».
Благодарю судьбу за каждый новый день с тобою рядом
За тёплое дыханье у виска, когда взгрустнётся вдруг
За то, что превращаешь капли слёз в пыльцу от звездопада,
Рисуя серебром по хрусталю желанья нежных рук
Благодарю судьбу за трепетный рассвет в твоих объятьях
За солнечные лучики-слова, нежней которых нет
За тихую молитву о тебе, родной, перед распятием
За то, чтоб не угас в твоих глазах надежды нашей свет
Благодарю судьбу за бархатный, уютный тихий вечер
За каждое мерцание свечи ласкающим огнём
За то, что в ожерелье серых дней как изумруды – встречи
За Небо, подарившее тебя весенним тёплым днём
Благодарю судьбу за то, что мир от счастья стал мне тесен
За вечность, что песчинкой – на ладонь, когда шепчу «люблю»
За строчки ненаписанных стихов, ещё не спетых песен
За каждое мгновение с тобой – благодарю!
Он из тех, с кем по кайфу молчать, целоваться, спорить,
С Ним не важно, куда — на балет, на футбол, на море
Вместе строить планы легко, как куличики из песка",
Он умеет держать меня за руку долго-долго, не отпускать.
С Ним непросто, а я не могу без Него, такого,
Я за ним хоть с обрыва, хоть в омут, хоть в ад готова.
С Ним тепло засыпать, просыпаться, готовить кофе.
Я люблю Его сильные руки, дыхание, гордый профиль,
И в глаза "как в июньскую полночь смотреть на огни с причала"
Только знаешь, ведь я и сама до сих пор его не встречала.
Хочешь просто — да будет так! Ни страстей тебе, ни обид. Этот город окутал мрак. Этот город тобой болит. Он пропитан тобой насквозь от асфальта до этажей на которых мы жили врозь, не найдя у себя в душе место, где поселить любовь, потому что всё занял страх. Этот город горит тобой на осенних шальных кострах.
Ещё месяц и заметёт, отрезвляюще леденя. Нам ли, множащим в сердце лёд, вдруг самим себе изменять? Нам ли плакать от нелюбви, если мы от любви бежим; через паспортный стол, ОВИР, прожигая при этом жизнь. Не судья, чтоб тебя судить — попадаю дыханьем в такт. Очень сильно болит в груди. Хочешь просто? Да будет так.
Безумие на двоих
Мы безумие это разделим с тобой на двоих,
Обо всём забывая, друг другом в ночи упиваясь.
Капли нежности вновь соберутся в ладонях твоих
И прольются на губы мои, чуть заметно касаясь.
Я дышу твоей страстью, порой задыхаясь до слёз,
И на кончиках пальцев дыханье твоё ощущаю.
И поверить не в силах, что каждый твой выдох - всерьёз,
Вновь и вновь твоё имя как будто в бреду повторяю.
И сплетаются руки...Да так, что уже не разнять...
Тает всё, что не с нами до этой случалось минуты.
Я мечтаю тобой каждый миг, каждый вдох наполнять,
Покоряя одни на двоих непростые маршруты.
Мы дыхание наше разделим с тобой на двоих...
На Новый год, в третий год Кэйтё в Корее, в местности, известной под названием Ёлсан, должна была состояться битва.
Когда на поле боя выстроились войска Минь, насчитывающие многие сотни тысяч, японские воины были поражены и смотрели на них, затаив дыхание. Тогда господин Наосигэ сказал: «Надо же. Какое огромное количество людей! Интересно, сколько здесь сотен тысяч?»
Дзинэмои ответил: «В Японии, описывая что-то бесчисленное, мы говорим: «Столько, сколько волосков в шерсти трехлетнего теленка». Их наверняка не меньше, чем волосков в шерсти трехлетнего теленка!» Говорят, что все рассмеялись и снова воспряли духом.
Позднее, когда господин Кацусигэ охотился на горе Снройсн, он рассказал об этом Накано Матабэю. «Кроме твоего отца, который это сказал, не было никого, кто промолвил бы хоть слово».
Изнеможённые, в уныние,
Брели два друга по пустыне,
В мечтаниях о морской заре,
Дабы забыть о зной-жаре.
Поспорили о чём-то вдруг…
Хоть спор серьёзным не назвать,
Однако, другу, близкий друг,
В лицо пощёчину смог дать…
Вмиг стало мрачным всё вокруг…
И на песке, враз написал
Обиженный -- «Мне близкий друг
Пощёчину сегодня дал!»
Брели и далее они…
Им вечер подарил прохладу.
Всю ночь в молчанье провели.
К утру душа нежданно рада!
О, нет! Был вовсе не мираж!
Перед глазами сине море.
Из заточения -- на волю,
Сравнили путники тот час!
Двоих друзей обняли волны.
Надежда в них не умерла.
Своей судьбой они довольны.
Фортуна их не обошла.
Но жизнь сюрпризами полна.
Кто был обижен, захлебнулся
И стал тонуть -- что за дела --
Никак не мог на брег вернуться.
Но друг, что рядом был, помог
И вытащил его на берег.
Спасённый про себя изрёк –
«В Большую Дружбу нужно верить!»
Он высек надпись на скале --
«Мой друг меня от смерти спас!»
От друга слышит – «Странно мне!
По что -- не на песке, сейчас?»
«Коль друг обидит, мы должны
Писать об этом на песке.
Чтоб ветер, дыханием своим,
Делиться не давал ни с кем!
Но, если друг тебе помог --
На камне высекать не грех
Слова деяний, добрых тех…
Чтоб ветер с дунуть их не смог!»
Правила поклонения
Мы мертвы, когда одеты...
Я зову тебя с собой насытить твоё молчание, любовь моя,
Туда, где черными клавишами бесконечной музыки дышит белое.
Помнишь, как среди обнаженного доверия
Теплый ветер дыханья медленно раскачивал слова.
Лето твоих песен во мне,
Во всех касаниях, что обретали звуки вслед за моею рукой...
Оспаривая право на тебя...
Эта нежность и эта страсть,
Эта грация бабочки,
Этот контур медлительной луны,
Эти губы, что знают все правила поклонения,
Эта поэзия нежности, вся, целиком...
И когда все уйдут, мы останемся вдвоем
Слушать разговор наших пальцев...
Ты утолила всё то, что не смогли утолить другие...
Острейшее касание стиха,
Я следую за голосом твоим,
Открытость всех морей в тебе...
Ночь пьёт Гекаты мёд,
Вальсируем пьяняще с тенью, касаясь друг друга невнятными буквами...
Где губы твои раскрываются всё жарче...
Где наши руки зажигаются огнём... как посвящение жажде...
Тебя, такую вольную во всем,
От ступней вверх до кончиков волос и снова вниз
Читать...
Яркие слова, я укрываю ими тебя...
Яркие слова песком у твоих ног...
Близость подобна разоблачению...
Я потерял своё инкогнито, мой бог...
Пульсирует на шее слово,
Отбрасывая тень к стене...сбрасывая тело в близость...
Глотаю воздух из твоих глаз,
Код нашей войны в нашей нежности...
Тень истекающих строк на гладком шелке...
Символы прикосновений...Пылающее сердце свечей -
Древнего речитатива и молитвы...
Ты похожа на мёд и красное вино...
Предел у влажных лепестков - так пахнет время красотой.
Покинь же ненадолго мир и возвращайся...
Как вечное, как своеволье... как... россыпь лепестков,
Где эти трепетные звуки пронзают кожу -
Так расцветает близость...Распяв руками руки.
На стебле расцветает лилия...
И вязью букв в величественном танце выгибают спину.
Ты, нищий, способен дать всё; Ты, всесильный, проси!
Вручая себя губам,
Безжалостному поединку двух откровений,
Где под утро вы станете произносить себя тишиной,
Долгим послевкусием разливаясь по венам тем, что было ночью вами.
Густая степень близости произнесения шрамирует бумагу,
Рисуя строками тебя как вечное,
Как своеволье древнего речитатива и молитвы...
Supererant
Черная река строки
Так сиротливо и всесильно разливается у предсердия.
Ветром колышимая нежность,
Как легкий платок на плечах Магдалены.
Эта любовь, что светится чем-то вечным,
Вернувшимся на круги всея ветров...
В глазах отмеряно так длинно -
От узнавания нежного, до кубков ледяных
В нелепых пальцах...
Отобрази на моем позвоночнике каждую сутру любви...
Отобрази в моем сердце дыхание любви...
Отпуская нас в этот последний поход по воде,
Врезанный глубокой линией в ладони.
Словом, процеженным через горло снегов и потерь...
Выжившее...
Если б я хотел быть распят,
То построчной твоей любовью.
Той побуквенной, нежной...
Той, что со времен тишины приходила молиться за нас,
Где молятся и лечатся, и дышат,
В той тесноте, что нас ревнует к ранам.
На вокзале богов,
Где нас оставили с запиской «Так будет безнадежней»...
Проведи строкой по глубине небесной,
Где каждый раз последние рождаются слова,
Чтоб объяснить тебя,
Узнать тебя, любовь...
Мой самый бездонный, как вера, стих...
Где мы с тобой, лишенные границ,
Как иностранцы в мире зрелищ.
У чернил моих еще не пересохли капилляры,
В обнаженную душу заливая небо и цветы.
Выслушай... Мне тысяча молитв сегодня исполнилось...
Спроси у тобою убитых и тобою воскрешенных,
Тобою любимых и тобой распятых...
Спроси у тех, кто делал это и с тобой.
Помнишь,
Как в одном из неслучившихся слов распяли Христа?...
Помнишь, ребенок родился и нес он с собой тысячу дат,
Время памятных дат
Терновника нежности с голосами птичьими...
Помнишь,
Ноту одну...ту, которая выше всех нот,
Ту, которую написали в тебе при рождении,
А потом каждым днем гравировали и проверяли –
Устоишь ли, удержишь ли её...
Ветер просил тело: - отрекись...
Рвал тебя, пробовал на вкус твои соленые слезы
И диктовал: - отрекись...
И каждое движенье давалось замертво...
Крадущие жизнь, попробуйте украсть смерть.
И падал я в строку... как в то, что больше чем смерть.
Supererant
Кто сказал, что Бог не узнает своих?
Мускусно-алый
Возвращение в страну жарких глаз...
В открытом блокноте пока ничего,
Кроме предчувствий, подступающих к горлу...
И входит нежность в откровенном декольте,
Касается запретного плода танцовщИца...
Нежных ступней движения легче, чем воздух...
Слетаются бабочки букв.
Святое распитие строки...
Поцелуй в руку Господина.
Сон под моими ладонями.
Я целую каждый день в губы поэзию и её,
Обжигая пальцы о их нежнописание,
В той безупречности обоих,
Направляясь в огонь торжества вторжения.
Поить твой южный ветер...
Проникать в откровения твоего танца,
Вдыхать тебя, мой единственный рай,
Украсить красным шелком твои запястья,
Каллиграфией страсти обнажая желание на тебе губами...
Ты - нечто большее, чем вся моя любовь.
Уже целованный ей, сможешь ли ты без неё?!
Я выпил строки из уст твоих.
Тает в соблазне хозяина твоя теснота...
Твоя рука и темнота...и...
Танец, цветущий хрупким движением твоих желаний,
Сплетающий нас воедино в обнаженном звучании.
Ты движешься медленно, ища в моих глазах отблески себя...
Там, где обретая мощи остриё,
На моей груди ты выжигаешь свой поцелуй.
Как жарко звучит почерк на исповеди настоящих «ДА»...
До срыва в просьбы, до сухости гортани...
У твоего дыхания почерк моих стихов...
Как мы с тобой немилосердно безоружны...
Обнажаясь и падая в мускусно-алый восток.
Всякий раз, когда вас кто-то любит,
вы создаёте иллюзию того, что вы нужны кому-то.
Это даёт ощущение благополучия, цели, предназначения,
смысла и значимости своего существования.
Но когда вы сможете жить без иллюзий,
в жизнь войдёт другое измерение любви.
Вы осознаете себя частью существования,
вы органично едины с ним, едины со всей Вселенной.
Любовь становится естественной, как дыхание.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Дыхание» — 539 шт.
