Цитаты в теме «голова», стр. 14 ▷ Socratify.Net

Генерал, вы ростом выше меня как раз на одну голову, но если вы будете грубить мне, то я немедленно устраню это отличие.

Лучше быть уродом, чем красавцем, который превращается в урода. Рано или поздно все мы состаримся, и если вы связываете свое благополучие со своей внешностью, вы ошибаетесь заранее. Если бы у меня был выбор, я предпочел бы, чтобы моя голова была муляжом, который я мог бы снимать в конце каждого съемочного дня.

Жизнь – это узкая полоска между огнем страдания и призраком кайфа, где бежит, завывая от ужаса, так называемый свободный человек. И весь этот коридор – только у него в голове.

— Скажите мне напоследок, — сказал Гарри, — это все правда? Или это происходит у меня в голове?
Дамблдор улыбнулся ему сияющей улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания.
— Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?

Настоящая женственность заключается в том, чтобы не бояться казаться смешной. Брать ли дешёвый strapontin в опере и сидеть в три погибели с коленями у подбородка, или повязывать дурацкий свитер на голову на ветреном пляже, или, скажем, снимать тесные туфли в кафе и шевелить пальцами — в общем, всегда поступать так, как тебе хочется, не обращая внимания на удивлённые взгляды знакомых.

— Хочешь добрый совет? Запиши на листе бумаги все, что тебе приходит в голову, и сделай ровно наоборот!

Чтобы выгнать из квартиры
Разных мух и комаров,
Надо сдернуть занавеску
И крутить над головой.
Полетят со стен картины,
С подоконника — цветы.
Кувыркнется телевизор,
Люстра врежется в паркет.
И от грохота спасаясь.
Разлетятся комары,
А испуганные мухи
Стаей кинутся на юг.

Вся красота мира легко может поместиться в голове одного человека.

Голова задрана влево — частичная глухота на правое ухо — первое место для удара.
Второе — горло. Парализовать голосовые связки — перестанет кричать.
Третье — возможно он много пьет — удар по печени.
И, четвертое — волочит левую ногу — в коленную чашечку.
Прогноз — очнется через девяносто секунд. Сможет драться, в лучшем случае, через четверть часа.
Полное выздоровление маловероятно.

Понимаете, девочки такие дуры, просто беда. Их как начнёшь целовать и всё такое, они сразу теряют голову.

Королева червей напекла кренделей. В жаркий-жаркий летний денек. А валет червей все семь кренделей уволок. И злая королева завопила: «Голову долой! Голову долой! Голову долой!»

Мой отец учил меня, что страх есть всегда. Признав это, ты станешь сильнее. Дерись прежде всего головой, а потом уже сердцем.

Основной принцип: в любом случае, в любое время, любой мужчина имеет шанс вскружить голову любой женщине. Важно найти подход.

Церковь — это дело рук людских. При слове «церковь» я вижу толпы фанатиков, рьяно рвущихся исполнять божью волю. А в глазах убийц слишком много религии. Святость — она в твоих делах. В защите тех, кто не может за себя постоять. И в милости, что господь являет. Святость здесь (показывая на голову) и здесь (показывая на сердце) и от твоих решений зависит — благочестив ты или нет.

Большая удача встретить того, кому интересно, что происходит у тебя в голове.

Да! Тепеpь pешено. Без возвpата
Я покинул pодные поля.
Уж не будут листвою кpылатой
Hадо мною звенеть тополя.

Hизкий дом без меня ссутулится,
Cтаpый пес мой давно издох.
Hа московских изогнутых улицах
Помеpеть, знать, судил мне Бог.

Я люблю этот гоpод вязевый,
Пусть обpюзг он и пусть одpях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.

А когда ночью светит месяц,
Когда светит чеpт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.

Шум и гам в этом логове жутком,
Но всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи пpоституткам
И с бандитами жарю спирт.

Cеpдце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
«Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад».

Низкий дом без меня ссутулится,
Cтаpый пес мой давно издох.
Hа московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне Бог.

Вида серого, мятого и неброского,
Проходя вагоны походкой шаткою,
Попрошайка шпарит на память Бродского,
Утирая губы дырявой шапкою.

В нем стихов, наверное, тонны, залежи,
Да, ему студентов учить бы в Принстоне!
Но мажором станешь не при вокзале же,
Не отчалишь в Принстон от этой пристани.

Бог послал за день только хвостик ливерной,
И в глаза тоску вперемешку с немочью...
Свой карман ему на ладони вывернув,
Я нашел всего-то с червонец мелочью.

Он с утра, конечно же, принял лишнего,
И небрит, и профиля не медального...
Возлюби, попробуй, такого ближнего,
И пойми, пожалуй, такого дальнего!

Вот идет он, пьяненький, в драном валенке,
Намешав ерша, словно ртути к олову,
Но, при всем при том, не такой и маленький,
Если целый мир уместился в голову.

Электричка мчится, качая креслица,
Контролеры лают, но не кусаются,
И вослед бродяге старухи крестятся:
Ты гляди, он пола-то не касается!

Грубыми пальцами смело по коже.
Она неприступна, а он осторожен.
Губы по шее доводят до дрожи,
А в голове только тихое «Боже»

Руки блуждают по тонким чулкам,
Сердце стучит, тело рвёт по кускам,
Пульс учащается, бьёт по вискам,
А руки выше и выше к бокам

И с влажных губ вдруг срывается стон.
Воздух не движется — он раскалён.
К чёрту запреты! Тела в унисон.
Этот порог уже пересечен.

Крепко за волосы, смелые ласки,
Руки по телу уже без опаски.
Прочь все сомнения — сброшены маски.
Тело нуждается в бешеной встряске.

Словно бы кто-то вдавил в пол педаль,
Мышцы в напряге — похожи на сталь.
На пол посуда, разбитый хрусталь
Начали. Горизонталь, вертикаль

Ласки, касания, стоны и крики,
Перед глазами лишь яркие блики.
Одновременно рабы и владыки.
Губы оставят на теле улики.

Жажда и похоть, и полная власть.
Близко предел и не страшно пропасть
Тело обмякло, и можно упасть
Нет, не любовь. Просто дикая страсть.

У меня есть маленькое кладбище людей, которые были мне дороги. Они умерли «понарошку», но для меня — навсегда. На нем похоронена школьная подруга, предавшая меня, и моя первая любовь Иногда я хожу по аллейкам, останавливаюсь около могилок, кладу цветы или просто прохожу мимо. Кладбище внутри меня. О нем никто не знает. На нем не растут сорняки и не гадят бомжи, здесь всегда чисто и красиво. Здесь лежат люди, которые были мне дороги, Иногда я встречаю их на улице, разговариваю и иду дальше. Мне не больно. Они мертвые. Они об этом не знают, но я-то знаю. Я похоронила их, чтобы не было больно и обидно, чтобы не отворачиваться на улице и не говорить гадостей. О мертвых плохо не говорят. Чем ближе человек, тем тяжелее хоронить. Он не хочет ложиться в могилу, выходить из моей головы и тела, он цепляется за жизнь, поэтому приходится каждый день укладывать его в гроб заново. Я любила тебя. У тебя будут самые лучшие цветы и гроб, но тебе все равно придется в него лечь, извини. Так мне будет спокойно, так не будет больно. Я поплачу, я приду на могилку, я никогда тебя не забуду, но, извини, ты умер. Я продолжаю жить.

По всякому можно делить людей. Иногда их делят на людей и не людей. Удивленный палач сказал: «А я делю их на головы и туловища».