Цитаты в теме «лед», стр. 12
Буду позже...Как талантливо ранит она,
Обжигая то страстью, то болью,
Не смиряясь с неглавною ролью,
Выпивает обиду до дна
И коньками скользит по душе,
Не боясь очевидных падений.
Насладясь разногласием мнений,
Ей не нужно советов уже
Как она зазывает в полёт,
Но опять не пристёгнуты крылья
Предсказание становится былью
Чьё-то сердце разбилось о лёд
Как умеет она соблазнять
И довериться хочется сразу
А она шепчет липкие фразы,
Что не может душа не принять
Как её не хватает теперь
Но предательства чёрною тенью
Накрывают мотивы прощенья
Для неё заколочена дверь
На неё хоть молись, хоть злословь,
Но она ловко память подправит
И записку для сердца оставит:
«Буду позже» И подпись: «Любовь».
Умирая, люди исчезают. Исчезают их голос, их смех, теплота их дыхания. Исчезает их плоть, а в конечном счете и кости. Исчезает и память об этих людях. Это ужасно и в то же время естественно. Однако некоторым людям удается избежать бесследного исчезновения, так как они продолжают существовать в созданных ими книгах. Мы можем заново открыть этих людей – их юмор, их манеру речи, их причуды. Посредством написанного слова они могут вызвать наш гнев или доставить нам радость. Они могут нас успокоить. Они могут нас озадачить. Они могут нас изменить. И все это при том, что они мертвы. Как муха в янтаре или как тело, застывшее в вечных льдах, чудесное сочетание обыкновенных чернил и бумаги сохраняет то, что по законам природы должно исчезнуть. Это сродни волшебству.
Время шло и шло, безобидное, безучастное, замкнутое на себе самом. Текила кончалась. Народу в баре немного. Лица новые, но взгляды те же. Ожившая скука, воплощённая в призрачных пальцах, которые вертели бокалы, что бы те отражались в сверкающей поверхности столиков. Женщины, большие и крепкие, как бокал виски без льда. Мужчины, у которых в голове одна работа, а на лицах все те же несовершенства. Юноши, попавшие в чуждую обстановку, пьют кофе, стараясь соблюдать приличия. Вид небрежный, однако до завсегдатаев им далеко. Всего в баре человек пять или шесть: все разные, полные тайны; жизни их — ларчики, прикрытые костями и кожей; там спрятаны деяния и сны, сокрытая общая для все реальность или же несовершенства, которые со временем обнаружатся.
— Будьте любезны, — обратился Ларри к бармену, морщинистому человечку в грязном фартуке, — налейте мне в самый большой стакан, какой только есть, анисовки, чтобы я мог отключиться.
Речь иностранца, не только свободно говорящего по-гречески, но и достаточно богатого, чтобы заказать большой стакан анисовки, вызвала счастливую улыбку на лице бармена.
— Амессос, кирие, — сказал он. — Вам с водой или со льдом?
— Немного льда, — ответил Ларри. — Ровно столько, сколько требуется, чтобы побелить пойло.
— Извините, кирие, но у нас нет льда, — смущенно сообщил бармен.
Из груди Ларри вырвался глубокий горестный вздох.
— Только в Греции, — обратился он к нам по-английски, — возможен такой диалог. От него так сильно отдает Льюисом Кэрролом, что этого бармена можно принять за переодетого Чеширского Кота.
Танец змеи
Как эта женственная кожа
В смуглых отливах
На матовый муар похожа
Для глаз пытливых.
Я в запахе прически душной
Чую жемчужный
Приморский берег, бриз воздушный
В гавани южной,
И расстаюсь с моей печалью
В томление странном,
И, словно парусник, отчалю
К далеким странам.
В твоих глазах ни тени чувства,
Ни тьмы, ни света —
Лишь ювелирное искусство,
Блеск самоцвета.
Ты, как змея, качнула станом,
Зла и бездушна.
И вьешься в танце неустанном,
Жезлу послушна.
И эта детская головка
В кудрях склоненных
Лишь балансирует неловко,
Словно слоненок.
А тело тянется, — как будто,
В тумане рея,
Шаланда в зыбь недвижной бухты
Роняет реи.
Не половодье нарастает
И льды сдвигает, —
То зубы белые блистают,
Слюна сбегает.
Какой напиток в терпкой пене
Я залпом выпью,
Какие звезды упоения
В туман просыплю!
Время прощаться и ставить диагнозы:
Неизлечимы – а, значит, слабы...
Поздно – «боржоми»... и кровь на анализы –
Поздно... немыслимо поздно, увы..
Любовная лирика – Аманда Моррис
По живому блёклая рана.
Шипящая перекись.
И по живому, по ждущему — снег.
Выжжено всё - чем жилось, во что верилось
Но я из праха в когда-той весне
Выйду живой, несмотря на диагнозы.
Выгрызу, выползу, выпрошу свет.
Снова поверю - уже безнаказанно —
В неисполнимость жестоких примет.
Поздно — «боржоми» и водка не вовремя.
На сердце — накипь и, может быть, — смерть.
Лишь зашипев, изо льда — да и в полымя.
Плакать, не жить, не желать.
Не иметь, вдоль милосердия —
Яростно, скальпелем, бритвой по боли -
Вот так — поперёк.прямо на осень
Неспешно по капельке
Падает ржавый ненужный зверёк.
Надо прощаться? прощать?
Не ко времени. боль излечима,
А значит — слаба.
Встречу кого-то в другом измерении.
Вычищу раны, припомню слова.
Огоньки на другой стороне озера
На другой стороне озера остывшего
Словно бусинки вкруг желтые огни,
Как мерцающий снег из когда-то бывшего,
В синей дымке плывут сквозь года они.
Сквозь апрель голубой, через лед подтаевший,
Мне до этих огней далеко еще.
Не моею судьбой, ни моих товарищей,
Не открыт для потерь персональный счет.
Нас потом понесет, как по льду поземкою,
Через дым тусклых дней над течением лет
Но всегда в Новый год за блестящей елкою
Будет чудиться мне тот далекий свет.
И хотя в нас живут Лаптевы и Беринги,
Не дано нам узнать, далеко ли плыть.
Нас еще очень ждут, и на этом береге,
Нам еще надо стать, а потом уж быть.
Последняя строка мне кажется особенно сказочной...
Рисуют призрачный эскиз морозы на стекле,
Крупицы льда по волшебству слагаются в цветы
Гляжу задумчиво в окно, замёрзшая в тепле,
И повторяю про себя: «Мне нужен только ты»
Сегодня снова выходной. Всё валится из рук.
Кружат метелью в голове банальные слова:
Я так скучаю по тебе и только сердца стук
Напоминает иногда, что я ещё жива
Занять бы чем-нибудь себя гирлянды, мишура —
Украшу дом на Рождество. Хоть как-то отвлекусь.
Мать скажет: «Рано», а отец мне подмигнёт: «Пора»,
Пусть через силу, но ему в ответ я улыбнусь.
Прозрачный шарик из стекла не удержу в руке —
Он разлетится на куски, сорвавшись с высоты
Шепну: «на счастье!», и возможно, где-то вдалеке,
Ты улыбнёшься, прошептав: «А счастье — это ты».
Я люблю судьбу свою,
Я бегу от помрачений!
Суну морду в полынью
И напьюсь,
Как зверь вечерний!
Сколько было здесь чудес,
На земле святой и древней,
Помнит только темный лес!
Он сегодня что-то дремлет.
От заснеженного льда
Я колени поднимаю,
Вижу поле, провода,
Все на свете понимаю!
Вот Есенин - на ветру!
Блок стоит чуть-чуть в тумане.
Словно лишний на пиру,
Скромно Хлебников шаманит.
Неужели и они - Просто горестные тени?
И не светят им огни
Новых русских деревенек?
Неужели в свой черед
Надо мною смерть нависнет,-
Голова, как спелый плод,
Отлетит от веток жизни?
Все умрем. Но есть резон
В том, что ты рожден поэтом.
А другой - жнецом рожден...
Все уйдем. Но суть не в этом...
Самолёт.
Ты думаешь, кто я?
Сорока-воровка? Тетеря?
А может быть, рыба,
Ведь бьюсь я, как рыба об лёд?
Шкатулка без музыки,
Ключ от которой потерян?
Нет-нет, я не то и не это.
Я твой самолёт.
Я твой самолёт. Я летаю
На «Взлётных» конфетах.
Не зря в голове леденцы.
У других бигуди.
Ты думаешь, кто я?
Любовница? Самка поэта?
А я не она.
Я же твой самолёт. Заводи!
Ты думаешь, как я проста —
Проще пареной репы.
Ты думаешь, как я сложна —
Не всегда и поймёшь.
А я самолёт, я пытаюсь
Поднять тебя в небо,
В котором под снегом
Уже зарождается дождь.
Ты думаешь, как же?
Из пепла, из карточных точек
Меня, как письмо, снова шлёт
Тебе кто-то и шлёт. Пока во мне жив хоть
Какой захудалый моторчик,
Я буду тащить тебя в небо.
Я твой самолёт.
Мне снится сон.
Я стою на льдине
Синее-красное небо
Сливается с горизонтом.
И ресницы, покрыты инеем.
Холод похлеще декабрьских дней,
Тучи спрятали своего атамана.
Где я?
Носы гигантских кораблей,
Обнюхивают льды океана.
Вдруг, из воды вылезает оно!
Чудовище детских кошмаров.
Я знаю, нам всем когда-нибудь суждено,
Принять на себя удары.
Косится наглая рожа страха,
Вьется будто голодный гриф.
Вдруг, удар со всего размаха!
Темнота. Ветер стих
И что же значило это видение?
Страх перед грядущим?
Рваных мыслей бред?
Нет!
Мысль формируется в сравнениях,
А сон, это и есть ответ.
Я тебе не очень нравлюсь, да?
Я успел заметить это сразу
По сосулькам и кусочкам льда
В вежливых твоих немногих фразах
Как хотелось бы в один из дней,
Должен я тебе признаться честно,
Познакомить мальчика во мне
С девочкой в тебе, что не исчезла.
Пусть однажды встретятся они,
Он надует ей воздушный шарик,
На скамейке посидят в тени,
Школьные задачки порешают.
Пусть вдвоем отправятся в кино,
Выберут без нас и фильм и время
Ну, а мы пока попьем вино
И поищем темы без проблемы.
Может, чем-то он ее пленит,
Шуткой удивит, развеет скуку,
И случится, может, что они
Здорово понравятся друг другу.
И кто знает, может быть тогда
Взглянешь на меня внезапно нежно
И растают все кусочки льда —
Сам я их не растоплю, конечно.
Разорвал молчание колокольный звон,
Мне в который раз уже снится тот же сон,
Как икона бледная, в небесах луна,
Маленькая девочка среди звёзд одна.
Шепчут губы детские, глядя в небеса,
И примолкли жуткие тёмные леса.
Ангелы, как голуби, кружатся над ней,
А на крыльях ангелов тысячи огней.
От молитвы девичьей расцвели сады,
Растворились мёртвые вековые льды,
Маленькая девочка в звёздном храме сна: —
Чем ты озабочена, почему грустна,
Что ты просишь, девочка, небо?— Говорю.
Не прошу, помилуйте, я благодарю!
Мне в который раз уже снится тот же сон,
Слышу голос девочки, как церковный звон,
Она держит звёздную ожерелья нить,
Учит не просить меня, а благодарить!
Куда мне без тебя, куда
В какую тишь каких пространств.
В какие страны, города,
В посконный рай, в буддистский транс.
Куда мне без тебя, куда
Сидеть смотреть «Реал Мадрид»
И не бросать кусочки льда,
В среду, что пьется и горит.
Заткнуться, выйти из игры
Вот так, за здорово живешь,
В какой излом земной коры,
В какую ложь и безнадежь
Найти б одну из ойкумен
Где есть закат и есть рассвет,
Где есть понятие «взамен»,
А боли не было и нет.
Ушел под воду знак огня
И наш Париж не стоит месс,
Всё что осталось у меня,
Какого беса, если без.
Я устала жить в этом ритме —
Не обвал, так дожди с небес.
Он садится и говорит мне —
Солнце, это ли не пиздец?
Хорошо бы с тобой тут вечно,
Ну как минимум — до утра,
Только ты же опять по встречной,
Мне — под ребрами свист, дыра.
Никто ничего не просит, можно врать,
Только нечем крыть.
«Пожалей себя, успокойся.
Будет так, как должно бы быть.
Вот сейчас тебе двести чая,
Пара слов, и потёк твой лёд.
Мы сейчас тебя откачаем,
Я уеду и все пройдет.»
Ладно-ладно, я понимаю
«Но вообще-то ты молодец!»
Он уходит, а я, немая,
Понимаю — пиздец.
Зимняя книга
Выше высоких крыш,
Выше самых высоких деревьев
Нас уносила пурга,
Обнимая седым покрывалом.
Утром ударил мороз,
И упали кристаллы снежинок,
Как мириады алмазов,
Сияя под утренним солнцем.
Мы остались стоять на холме,
Вознося восхваления зиме.
За ночь для нас на холме
Вырос замок прекрасней кристалла
Серого раух-топаза,
Ограненного Древним народом.
Вот наше гордое племя
Стоит у подножия замка
И смотрит, впервые
За тысячелетия вместе,
Не желая оставить следа
На блестящей поверхности льда.
Мальчик из замка принес
Долгожданную Зимнюю книгу,
На первой странице открыл,
Молча нашему подал отцу.
Там мы прочли обо всем,
Что искали в различных пространствах,
Нашли же у самого дома,
В сверкающих этих холмах.
И птица, раскинув крыла,
Над нами на юг пронеслась.
Все слова твои, словно лёд, тверды,
Неулыбчив, сомкнут упрямый рот.
От моей мечты до твоей черты
Не найти тропу, и тоска берёт.
И неведом путь от меня к тебе,
И пройти его я сумею ль, нет?
Так блуждает луч по чужой судьбе,
Не узнав еще, что и сам он — свет.
Не поняв еще, что его тепло
Может лёд топить, может боль унять.
Ты хранишь в душе эти зёрна — зло.
Прорастут они — на кого пенять?
Оттого, что губы твои тверды,
Мой растерян взгляд, мой печален вид.
Я стою опять не у той черты
Видно, есть душа, если так болит.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Лед» — 302 шт.
