Цитаты

Цитаты в теме «лень», стр. 16

Обними врага своего, чтобы не дать ему ударить тебя.

Книги не дают по-настоящему бежать от действительности, но они могут не дать разуму разодрать самого себя в кровавые клочья.

Предвкушать конец света — самое древнее развлечение человечества.

У каждой совести где-то есть выключатель.

Между ничегонеделанием и ленью такая же разница, как между гурманством и обжорством.
******
Всего лишь три-четыре раза в юности довелось мне мельком увидеть острова Счастья, прежде чем они затерялись в туманах, приступах уныния, холодных фронтах, дурных ветрах и противоположных течениях Я ошибочно принимал их за взрослую жизнь. Полагая, что они были зафиксированным пунктом назначения в моем жизненном путешествии, я пренебрег записать их широту, долготу и способ приближения к ним. Чертов молодой дурак! Чего бы я сейчас не отдал за никогда не меняющуюся карту вечного несказанного? Чтобы обладать, по сути, атласом облаков?
Он говорит, что читателям не нужна история про очаровательного и талантливого ребенка, который снимался на телевидении, сделал на этом большие деньги, а потом жил долго и счастливо, и до сих пор живет долго и счастливо.
Людям не нужен счастливый конец.
Людям хочется читать про Расти Хаммера, мальчика из «Освободи место для папы», который потом застрелился. Или про Трента Льюмена, симпатичного малыша из «Нянюшки и профессора», который повесился на заборе у детской площадки. Про маленькую Анису Джонс, которая играла Баффи в «Делах семейных» – помните, она все время ходила в обнимку с куклой по имени миссис Бисли, – а потом проглотила убойную дозу барбитуратов. Пожалуй, самую крупную дозу за всю историю округа Лос-Анджелес.
Вот чего хочется людям. Того же, ради чего мы смотрим автогонки: а вдруг кто-нибудь разобьется. Не зря же немцы говорят: «Die reinste Freude ist die Schadenfreude». «Самая чистая радость – злорадство». И действительно: мы всегда радуемся, если с теми, кому мы завидуем, случается что-то плохое. Это самая чистая радость – и самая искренняя. Радость при виде дорогущего лимузина, повернувшего не в ту сторону на улице с односторонним движением.
Или когда Джея Смита, «Маленького шалопая» по прозвищу Мизинчик, находят мертвого, с множеством ножевых ран, в пустыне под Лас-Вегасом.
Или когда Дана Плато, девочка из «Других ласк», попадает под арест, снимается голой для «Плейбоя» и умирает, наевшись снотворного.
Люди стоят в очередях в супермаркетах, собирают купоны на скидки, стареют. И чтобы они покупали газету, нужно печатать правильные материалы.
Большинству этих людей хочется прочитать о том, как Лени 0'Грэди, симпатичную дочку из «Восьми достаточно», нашли мертвой в каком-то трейлере, с желудком, буквально набитом прозаком и викодином. Нет трагедии, нет срыва, говорит мой редактор, нет и истории.
Счастливый Кенни Уилкокс с морщинками от смеха продаваться не будет.
Редактор мне говорит:
– Дай мне Уилкокса с детской порнографией в компьютере. Дай мне сколько-то трупов, закопанных у него под крыльцом. Вот тогда это будет история.
Редактор говорит:
– А еще лучше, дай мне все вышесказанное, и пусть он сам будет мертвым.
Знаешь, чем сейчас хорошо быть мной?
Никто не спросит: как там тебе одной?
Куда в твоем кармане лежат билеты?
Ну и вообще, как провела пол лета?

Никто уже давно не влезает в душу,
Ночные признания не заставляет слушать,
Никто не знает имени и фамилии,
И не просит выбрать между или — и.

Ты знаешь, мне исключительно повезло.
Моя бэд карма мирит добро и зло,
И если было бы меньше вокруг ослов,
То я б забыла значение этих слов.

Стакан мой ровно наполовину пуст.
И плюнул строгать и резать меня Прокруст,
И я у него ночую, поджав колени,
А выбрать другое ложе немного лень мне.

И просто ка-та-стро-фи-чес-ки хорошо.
Такой длиннющий день, наконец, прошел,
В купе так душно, ехала дольше суток,
И эти гады, жрущие колбасу так,

Как будто голодали четыре дня, еще немного,
Съели бы и меня,
И пусть я совсем не знаю,
Что дальше будет,

И пусть я уже не здесь,
И еще не там, но слушая то,
Что говорят мне люди,
Хочу одного — на глубину. К китам.
Эдуард Асадов "О романтике"
Многоцветно и радостно слово - РОМАНТИКА.
В нём звенит что-то древнеантичное - АНТИКА,
И солидный РОМАН умещается в нём,
И хохочет весёлое слово - РОМ!
Кто же должен романтиком в мире зваться?
Да скорее всего, вероятно, тот,
Кто способен воистину удивляться
Блеску речки, рассвету, цветам акаций,
Где другой не оглянется и пройдёт.
Кто умеет (и это ему не лень),
Улыбнувшись, извлечь вдруг из сердца краски
И раскрасить вам будни в такие сказки,
Что становится праздником серый день.
Кто до смертного дня убежденно верит
В души звёзд или дерева вздох живой,
Кто богатство не золотом в мире мерит,
А улыбками, нежностью, добротой.
И не сложит романтика крыл тугих
Хоть в огне, хоть бы даже у чёрта в пасти,
Ведь она достояние молодых,
Ведь она удивительный ключ от счастья!
Юность - славная штука! Да вот беда,
Говорят она слишком уж быстротечна.
Пустяки! Кто романтиком стал навечно,
Тот уже не состарится никогда!