Цитаты в теме «море», стр. 62
— Взгляните! — сказал он, поднимая руку к небу. — Там несколько проносящихся облаков закрывают миллионы миров — непроницаемых, таинственных, однако действительных. Там, внизу — и он указал на море, — скрываются тысячи вещей, природу которых, хотя океан и составляет часть земли, не изучили еще человеческие существа. Между этими высшими и низшими пространствами непонятного, однако Абсолютного, стоите вы, определенный атом ограниченных способностей, не знающий, долго ли продержится слабая нитка вашей жизни, тем не менее высокомерно в вашем бедном мозгу балансирует вопрос: снизойдете ли вы с вашей мелкостью и некомпетентностью признать Бога, или нет? Сознаюсь, что из всех удивительных вещей вселенной это особенное состояние современного человечества более всего удивляет меня!
Слово для сердца надежней, чем небо для глаз —
Импульс начала и светоч предтечи конца.
Слово заблудшие души спасало не раз,
Слово разило неверных вернее свинца.
Семь миллиардов и тысячи тысяч до них,
Ждали у моря погоды, да славили муть.
Лишь единицам открылось, что ветер затих,
Чтобы огнем по земле проложить новый путь.
Серый пепел лет — Отзвук тишины.
Все, кто видел свет, оглашены.
Мир промежутков подобен стоячей воде,
Не то чтоб болото, но все же никак не река.
В мире задернутых штор нет приюта звезде,
Голый расчет при условии наверняка.
А над городом, солнце лучит заря,
Льет в мир золото силою тропаря,
Меж тем в топоте тают остатки сил
Тех, кто ропотом
Жил, слова не ведая.
Пыл тьмы проповедуя.
Век коротали в разгулы отеком лица,
Комкали Слово, купелью считая кровать,
Сором пустой болтовни наполняли сердца,
И гибли в тупом нежелании хоть что-то менять.
Прекрасное чёрное чудище
Прекрасное чёрное чудище
Баюкало детку свою:
- Поспи, моё солнышко, чуть ещё,
Я песню тебе напою.
Пока не осыпался росами
Полуночных красок триптих,
Ты дремлешь с немыми вопросами,
А я отвечаю на них.
О тайнах больших и загадочных
В пещерах за горным хребтом,
О том, как рождаются бабочки
И как улетают потом.
О маленьких гномах и золоте,
О каменных троллях в глуши,
О том, как на севере холодно,
О безднах, где нет ни души.
О море, где парусник плавает,
О небе, где птица парит.
О том, как движеньями плавными
Погасит рассвет фонари.
Пока ещё месяц не выстоял
Свой час в поднебесном краю,
Я шёрстку послушно-волнистую
Тихонько поглажу твою.
И, может, когда-нибудь в будущем,
Услышав последний ответ,
Ты вырастешь в чёрное чудище,
Прекрасней которого нет.
У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.
— Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, — а солнце прекраснее вас
Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
— Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.
По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.
Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.
— Михайлович, дай папироску! — Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.
О, море верней валерьяна врачует от скорби и зла
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.
Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.
До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул.
Порой по улице бредёшь —
Нахлынет вдруг невесть откуда
И по спине пройдёт, как дрожь,
Бессмысленная жажда чуда.
Не то, чтоб встал кентавр какой
У магазина под часами,
Не то чтоб на Серпуховской
Открылось море с парусами,
Не то чтоб захотелось — и ввысь,
Кометой взвиться над Москвою,
Иль хоть по улице пройтись
На полвершка над мостовою.
Когда комета не взвилась,
И это назови удачей.
Жаль, у пространств иная связь,
И времена живут иначе.
На белом свете чуда нет,
Есть только ожидание чуда.
На том и держится поэт,
Что эта жажда ниоткуда.
Она ждала тебя сто лет,
Под фонарём изнемогая
Ты ею дорожи, поэт,
Она — твоя Серпуховская,
Твой город, и твоя земля,
И не взлетевшая комета,
И даже парус корабля,
Сто лет, сгинувший со света.
Затем и на земле живём,
Работаем и узнаём
Друг друга по её приметам,
Что ей придётся стать стихом,
Когда и ты рождён поэтом.
Мне снится какое-то море,
Какой-то чужой пароход,
И горе, какое-то горе
Мне тёмное сердце гнетёт.
Далёкие медные трубы
На палубе нижней слышны
Да скрежет, тяжёлый и грубый,
Запятнанной нефтью волны.
И если заплачет сирена
Среди расступившихся вод,
Из этого страшного плена
Никто никогда не уйдёт.
Покоя не знающий странник,
Кляну я чужой пароход,
Я знаю, что это «Титаник»
И что меня в плаванье ждёт.
Мне дико, что там, за кормою,
Вдали, за холодной волной,
Навеки покинутый мною,
Остался мой город родной.
В то время, как ты там
Выгуливаешь свою тоску,
Дышишь спелым воздухом,
Пытаешься быть гуманным,
Ждёшь попутного ветра, знамений,
Какой-то небесной манны,
Гадаешь по синему
Морю и золотому песку,
Я учусь просыпаться рано.
Я пытаюсь ровнее дышать
И не ждать новостей,
Просто чистить картошку,
Насаживать мясо на вертел.
Пытаюсь не помнить,
Как вкладывать письма в конверты,
Как можно смеяться,
Не пить и хотеть детей.
И не бояться смерти.
Пока ты там в сотый раз
Пытаешься всё изменить,
Вытоптать себе пятачок
Между адом и раем,
Я понимаю, что всё бесполезно,
Что так всё равно не бывает,
И думаю: «Хватит, устала», —
И отпускаю нить
И тут меня накрывает.
Мы купались неглиже — я и девочка-богиня,
Светлячок - психологиня, все познавшая уже.
Мы купались неглиже.
Эта маленькая фея, я и Саша Ерофеев —
Два такие корифея — как Левин и Пеанже.
А мы купались неглиже, падал звездочкой окурок,
Две бутылочки «Кокура» стыли в нашем багаже.
Мы купались неглиже.
И, просвечивая еле, в темноте едва белели
Два пятна на каждом теле, именуемые ЖЕ.
А мы купались неглиже, было море под луною
Словно стеклышко резное на вселенском витраже.
И как будто в мираже
Плыл над нами полог млечный.
Были мы шумны беспечны,
Чуть пьяны, а значит — вечны,
И купались неглиже.
Годы скачут как драже по дубовому паркету.
Их из божьего пакета много выпало уже.
На последнем вираже
Станем толсты и учены.
Помянем тогда о чем мы?
Да о том, как в море
Черном мы купались неглиже.
20 000 лье под водой1. Каждый человек, только потому, что он человек, достоин того, чтобы о нем подумать.
2. Нужны новые люди, а не новые континенты!
3. Можно идти наперекор законам человеческим, но нельзя противиться законам природы.
4. Он силён, ваш капитан. Но — тысяча чертей! — не сильнее же он природы! А там, где самой природой нам положен предел, волей-неволей надо остановиться.
5. Истина остаётся истиной для всех!
6. Запах — душа цветка.
7. Игрок жалеет обычно не о проигрыше, а о крушении надежд на выигрыш.
8. Творческая сила природы всё же превышает разрушительные инстинкты человека.
9. Море — это вечное движение и любовь, вечная жизнь.
10. Человеческий ум склонен создавать величественные образы гигантов.
11. Природа ничего не создает без цели.
Я всегда любила шоколад,
Чаще получая хлеб да соль.
Только ждать у моря не могла,
Как когда-то юная Ассоль.
Мы вели с судьбой неравный бой.
Пусть она капризна и жестка.
Я терпела холод, страх и боль,
Покрывало грёз своих соткав.
Вырывая каждый звёздный час,
Солнце собирая по лучам
Если и теряла — сгоряча,
То и находила — невзначай.
Может, были лёгкие пути,
Мне о них узнать не довелось.
Если утро жизнь вдруг подсластит,
Значит, просто ночью больше слёз.
А теперь, когда судьба сдалась,
Первый раз за много-много лет,
Предлагает мир и шоколад,
Выбираю снова соль и хлеб.
Глупыш-птенец на берегу морском
Случайно стал свидетелем отлива
И целый час из лужи терпеливо
Носил по капле «морю на прокорм».
Узнав об этом, грозный царь морей
Растрогался и за труды пичужке
Достал из перламутровой ракушки
Жемчужину — мечту земных царей.
Но в тот же миг из туч раздался гром,
И забурлили воды в быстрых реках:
«Тебе мы служим, господин, от века,
Но ты нас не дарил таким добром!
Тебе мы всюду собираем дань —
С земли и с неба, каждое мгновенье
Мы полним волн твоих столпотворение,
В сравнение с нашим дар той пташки — дрянь!»
На это отвечал им царь морской:
«Вы не дары — долги мне отдаете,
Что принесли, то вскоре заберете.
Птенцу ж во мне корысти никакой.
Мой дар ему не за глоток воды,
Не много пользы мне от этой крапли,
Жемчужина за то, что в каждой капле
Он подарил мне море доброты».
Мораль нам всем понятна и проста:
Дороже всех сокровищ доброта.
А счастье - не птица, не лезвие в голенище,
Не взгляд через восемь дубовых столов в упор.
Вот капитан. Капитан ничего не ищет.
Не изменяет порту, сменяя порт.
Вот капитан: семь пядей, косая сажень.
Море в глазах, и на сердце - морская соль.
Он видел все шесть смертей своих.
Рад был каждой. Седьмая вгляделась сильнее в его лицо.
Что говорят о нем? И говорят вообще ли? -
Шесть возвращений и слабого закалят!
Такая весна: ветра задувают
В щели и сушат ладони уставшего корабля,
А он не выходит из порта, нося седьмое бессмертие:
Волны звенят о сердечный борт -
Так море собой вытесняет другое море,
Если другое море - сама любовь.
Вот капитан. Капитан ничего не ищет:
Все те, кто обрел, но не ценит - всегда слабы,
Ведь счастье - не птица, не лезвие в голенище.
Счастье - всё то, без чего ты не можешь быть.
Во-первых и ты будешь спорить: "В-четвертых".,
Нет метода морем лечить потерпевших
От моря. Привыкших быть строго на твердом,
Семь футов под килем не радуют пеших.
А что во-вторых, то рожденным на суше
Покажется слишком чужим и соленым.
Смотри, а точнее - замри и послушай,
Как Осень выходит на берег влюбленной
В себя и в свои напускные эскизы:
Она не ждала, он забыл и не встретил. -
Мы часто не помним, как выглядит близость.
Мы врем себе часто. И это есть в-третьих.
Поэтому там, где сливается ручка
С листом до глубинных и честных аккордов, -
Не все выживают, сославшись на случай.
И это - в-четвертых. Увы, и в-четвертых.
Да, это больно. Это чертовски больно:
Все понимать, все видеть, вникать и слушать.
******
Я обнажаюсь так просто,
непроизвольно и уязвимо, что можно легко нарушить
вдох или выдох, музыку букв
и мыслей, ускорить прилив сердечных моих ударов.
Если ты проникаешь, то ты случился
где-то внутри меня морем, над морем - па'ром,
тонкою белой струйкой, что пишет лайнер,
медленно приближаясь к ладоням по'рта.
Сбылся главой, историей, смыслом главным,
пересекая морскую мою аорту.
******
Будешь во мне. И миром, и картой мира:
Беречь тебя, кутать в бумагу, вести курсивом.
Истово, нужно, больно, невыносимо...
Порт просыпается. Пахнет весной и сыро.
******
Солнце встает из-за горно-лесных массивов,
краешек солнца, подсвеченный ими, - синий...
******
Слабость моя есть сила.
У этого неба ни дна нет, ни берегов,
У этого солнца тепла для тебя — безгранично,
У этого моря в глубинах так много всего,
Оно же прибоем неслышно целует реснички
У радуги этой оттенков прекрасных не счесть,
У этих дождей ни на что не похожие ритмы,
У этих ладоней весь мир неразгаданный есть,
Они же сложились, тебя охраняя, в молитве
У музыки этой сто тысяч не сыгранных нот,
У этого ветра леса не оборванных листьев,
У крыльев ещё не один предначертан полёт,
Они же расходуют перья на тёплые письма
У этих улыбок ни слёз, ни мгновенья всерьёз,
У бабочек этих не день есть, а целая вечность,
У космоса этого просто бесчисленно звёзд,
И так мало слов, чтоб отдать тебе, милый мой, нежность.
Трудно быть богом и направлять корабли,
Галс выбирая, да так, чтобы точно, а гавань.
Встав на обочине пыльных дорог судьбы
Трудно устроить пикник среди разнотравий.
Трудно быть богом и осень сменять зимой,
А на весну рассаживать ландышей россыпь,
Чтобы потом их своей всемогущей рукой
Отогревать от снегов и крещенских морозов.
Трудно быть богом, труднее самим собой,
В море житейских страстей уметь оставаться,
Чтобы вести корабли свои твердой рукой
К гавани тихой, и в ней же пришвартоваться.
Трудно прожить, никогда не жалея о том,
Что среди сотен предложенных богом маршрутов,
Ты выбрал верный, оставив сомнения в том,
Что был рожден ради этой счастливой минуты.
Мой милый пёс!
Мой добрый малый!
Дай крепко обниму тебя!
Всё утечёт с водою талой,
Когда вернётся к нам весна!
Апрель опять встревожит душу,
Любовь разбудит спящий дом!
Мой верный друг, меня послушай!
Да не скули ты о пустом!
Она ушла, да Бог с ней! Знаешь?!
Она мне больше не жена!
Меня лишь ты, брат, понимаешь,
Внутри оборвана струна!
Прощать измены не умею,
Уж лучше будем мы вдвоём,
По братски ужин наш разделим,
По холостяцки заживём!
Без женщин, знаешь, как-то лучше,
Никто не станет нас ругать,
Носки, рубашки, даже кости,
Мы сможем смело раскидать!
С тобой поедем на рыбалку,
А хочешь, на море махнём!
Тебе бросать я буду палку,
Нам будет здорово вдвоём!
Я ей, с другим желаю счастья,
Прошу, ты только не грусти!
Не всё бывает в нашей власти,
На этом жизненном пути!
Мой милый пёс!
Мой добрый малый!
Дай крепко обниму тебя!
Всё утечёт с водою талой,
Когда вернётся к нам весна!
В деревне мрачные лица:
Смертельно ранена птица.
Эту единственную проживающую
В деревне птицу
Единственный проживающий
В деревне кот
Сожрал наполовину.
И она не поет.
А кот, облизав окровавленный рот,
Сыто урчит и мурлычет... И вот
Птица умирает.
И деревня решает
Устроить ей похороны,
На которые кот
Приглашен, он за
Маленьким гробом идет.
Гроб девочка тащит и громко рыдает.
"О, если б я знал, - говорит ей кот, -
Что смерть этой птицы
Причинит тебе горе,
Я съел бы ее целиком... А потом
Сказал бы тебе, что за синее море,
Туда, где кончается белый свет,
Туда, откуда возврата нет,
Она улетела, навек улетела,
И ты бы меньше грустила, и вскоре
Исчезла бы грусть с твоего лица...
Что ни говорите, а всякое дело
Надо доводить до конца!
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Море» — 1 385 шт.
