Цитаты в теме «надежда», стр. 80
Самое страшное чувство, которое только можно испытать в жизни – это надежда. Ланс давно постиг эту парадоксальную истину. Надежда, в отличие от своих единоутробных сестер – веры и любви, необычайно живуча, и обычно умирает последней. Стенает, корчится под настигающими её ударами судьбы, но продолжает из последних сил цепляться за существование, дышать, вздрагивать и харкать кровью. Надежда – конечный, бесплотный, вымученный шанс страдающей души. Живучая, как и все бастарды. Надежда – ложный свет несбыточных желаний, единственная путеводная нить. Жажда любви, вера в справедливость, желание мести, поиск смысла жизни, всё это называется одним коротким словом: надежда.
Понимаешь, я могу о многом могу мечтать, но ведь реальность другая. Расстояние между жизнью, какой ты её воображаешь, и жизнью, какая она есть «Дождь усмехается: «Не знаю, не знаю, по-моему, ты ищешь причину списываешь всё на существующую реальность. Может, попробуешь изменить её?» — «Тебе легко судить. Живёшь на небе, время от времени спускаешься на грешную землю, проблемами не загружен но я подумаю над твоим предложением». — «Подумай Береги себя, набирайся сил. Ладненько, мне пора». Дождь обнимает меня напоследок. «Ещё ведь увидимся?» Он отвечает из открытого окна: «Конечно. Дожди питают землю надеждой».
Надежда заключенного, лишенного свободы, — совершенно другого рода, чем настоящим образом живущего человека. Свободный человек, конечно, надеется (например, на перемену судьбы, на исполнение какого-нибудь предприятия), но он живет, он действует; настоящая жизнь увлекает его свои круговоротом вполне. Не то для заключенного. Тут, положим, тоже жизнь — острожная, каторжная; но кто бы ни был каторжник и на какой бы срок он ни был сослан, он решительно, инстинктивно не может принять свою судьбу за что-то положительное, окончательное, за часть действительной жизни. Всякий каторжник чувствует, что он не у себя дома, а как будто в гостях. На двадцать лет он смотрит будто на два года и совершенно уверен, что и в пятьдесят пять лет по выходе из острога он будет такой же молодец, как и теперь, в тридцать пять. «Поживем еще!» — думает он и упрямо гонит от себя все сомнения и прочие досадные мысли.
— Знаешь что, Перри — Голос Джули дрожит от боли. — Рано или поздно все умирает. Люди, города, цивилизации. Это же не секрет. Ничто не вечно. Ну и что, по-твоему? Живое или мертвое, здесь или нет — это весь наш выбор? Тогда в чем вообще смысл? — Она поднимает глаза на летящие сверху листья и ловит один — огненный, кленовый. — Мама говорила, для того нам и нужна память. И ее противоположность — надежда. Чтобы смысл имело и то, что мы потеряли. Чтобы взять прошлое и построить из него будущее. — Она вертит лист перед лицом. — Мама говорила, у жизни есть смысл, только если воспринимать время так же, как Бог. Прошлое, настоящее и будущее одновременно.
— Вы, дядюшка, удивительный человек! для вас не существует постоянства, нет святости обещаний Жизнь так хороша, так полна прелести, неги: она как гладкое, прекрасное озеро
— На котором растут желтые цветы, что ли? — перебил дядя.
— Как озеро, — продолжал Александр, — она полна чего-то таинственного, заманчивого, скрывающего в себе так много
— Тины, любезный.
— Зачем же вы, дядюшка, черпаете тину, зачем так разрушаете и уничтожаете все радости, надежды, блага смотрите с черной стороны?
— Я смотрю с настоящей — и тебе тоже советую.
Принесла Пандора сосуд с бедами и открыла его. То был дар богов людям, внешне — красивый, соблазнительный дар, прозванный «сосудом счастья». И вылетели оттуда всевозможные беды, живые крылатые твари: с тех пор так они и летают кругом, причиняя людям вред, что днём, что ночью. Одна только беда не успела вылезти из сосуда: ведь захлопнула Пандора по Зевсовой воле крышку — так беда эта и осталась внутри. А люди взяли тот сосуд счастья в свой дом, думая, будто владеть таким сокровищем — чудесная для них удача. Сосуд всегда наготове, как только придёт к нему охота; ведь не ведаю люди, что сосуд, Пандорою принесённый, был сосудом зол, а оставшееся в нём зло считают величайшим своим счастливым достоянием — а это надежда. Зевс же хотел, чтобы человек, пусть даже несказанно казнимый другими бедами, не бросал всё же жизнь, а продолжал мучиться всё снова. Для того он и дал человеку надежду: она на деле худшее из зол, ведь продлевает она муку людскую.
У каждой женщины есть собственный «павлик», готовый в любое время суток выслушать, пожалеть, а то и прискакать на помощь со всех четырех лап, радуясь самой возможности встречи. Павлики застенчивы и полностью лишены намёков на мужскую привлекательность, зато их преданность не знает границ. Ухаживать за павликами несложно — они питаются надеждой. как именно питается павлик, никто не видел, но известно, что телефонный разговор в духе «привет, как поживаешь?» делает его сытым на неделю. Раз в месяц павликов следует выгуливать, но не далеко от дома, потому что в приличное место с павликами нельзя. Секс с павликом возможен. Но я считаю это извращением, вроде поцелуя с попугаем. Лично я с павликами не сплю.
Димирест: Существует много доводов в пользу абортов: случайное зачатие, например, которое обрекает ребёнка на нищету, на прозябание без надежды выбиться в люди, ну, и другие случаи – изнасилование, кровосмешение, слабое здоровье матери
– если произошла оплошность и новая жизнь уже зародилась, значит, возникло ещё одно человеческое существо, и вы не имеете права выносить ему смертный приговор. А что касается участи, которая его ждёт, то никто из нас не знает своей судьбы; но когда нам дарована жизнь – счастливая или несчастная, – мы стремимся её сохранить, и мало кто хочет от неё избавиться, сколь бы ни был он несчастен.
Я считаю, что мы часто недооцениваем вторую добродетель в триаде, которую так часто повторяем — вера, надежда и любовь. Что касается веры, она у нас есть, я бы даже сказала, в избытке вера может ожесточить человека, сделать несгибаемым и неумолимым, верой можно злоупотребить. Любовь мы просто носим в сердцах как свою суть. Но как часто мы забываем, что существует еще надежда, и как редко думаем о ней. Мы слишком легко отчаиваемся, всегда готовы сказать: «Какой смысл что-либо предпринимать?» Между тем именно надежда есть та добродетель, которую в наши дни, в наш век следовало бы особенно поощрять.
— Ну и зачем всё это было нужно? — поинтересовался наблюдавший за операцией через стекло демиург Мазукта.
— Ты имеешь в виду, зачем нужны были боль, кровь и страдания?
— Именно. Насколько я понимаю, тебе не составило бы труда провернуть все быстро и безболезненно. Так зачем же..?
— Понимаешь — задумчиво протянул Шамбамбукли, ополаскивая руки после операции, — оно ведь как все должно было быть? Вот захотел человеку бабу. Попросил творца ее сделать. Творец вколол ему снотворное, уложил баиньки, трах-тибидох! — а когда человек проснулся, ему подводят уже готовую женщину и говорят «на, мол, пользуйся». И как после этого он станет к ней относиться?
Мазукта почесал за ухом и протянул: «поня-а-атно »
— Ну вот. А так может, он хоть немного будет ее ценить? — с надеждой произнес Шамбамбукли.
Все вы, любители кошек, помните, что миллионы кошек, мяукающих в комнатах всего мира, возлагают на вас надежды, верят в вас; так маленькая кошечка в Каменном доме положила голову мне на ладонь, так Пеструшка Джейн прятала своих детей мне в сумку, так Флетч прыгал на руки Джеймсу, а Руски бежал мне навстречу, охваченный радостью. Дымчатый кот в Танжере ловит кусочки мяса передними лапами, как обезьянка моя белая маленькая обезьянка. Белый кот идет ко мне, неуверенный, полный надежды.
Мы — коты внутри. Мы коты, которые не могут гулять сами по себе, и у нас есть только одно пристанище.
Надежда. Шанс. Шанс потерян. Надежда умирает. Крик, преследующий единственного, кто способен его услышать, но находящегося слишком далеко, чтобы слышать, болезненная, мучительная печаль. Это скорбь без свидетелей. «Ты последний. Последний человек кричит». Это древний крик. Немногие способны его услышать. Крик, причиняющий сильную боль. Был шанс, что свершится чудо. Шанс потерян. Неверный поворот. Неверное время. Слишком рано. Слишком поздно. Пробудить выдохшуюся магию — рисковать ужасной ценой поражения. Знать, что шанс потерян, потому что ты проиграл. Эта скорбь способна убить.
Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а денег не имею, то я — медь звенящая, или кимвал бренчащий.
Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею денег — то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а денег не имею, нет мне в том никакой пользы.
Деньги терпеливы и милосердны, деньги не завидуют, деньги не превозносятся, не гордятся; не бесчинствуют, не ищут своего, не мыслят зла; не радуются неправде, а сорадуются истине; все покрывают, всему верят, на все надеются, все переносят / /
А теперь пребывают сии три: вера, надежда, деньги. Но деньги из них больше.
При мазохизме индивид побуждается к действию невыносимым чувством одиночества и ничтожности. Он пытается преодолеть это чувство, отказываясь от своего «я» (в психологическом смысле); для этого он принижает себя, страдает, доводит себя до крайнего ничтожества. Но боль и страдание — это вовсе не то, к чему он стремится; боль и страдание — это цена, он платит ее в неосознанной надежде достичь неосознанную цель. Это высокая цена; ему, как поденщику, влезающему в кабалу, приходится платить все больше и больше; и он никогда не получает того, за что заплатил, — внутреннего мира и покоя.
Мы, пылкие существа, должны восемь часов прижиматься друг к другу телом, иначе нам холодно и одиноко. Иначе мы теряем уверенность в необходимости нашего бытия. Сомневаемся, что будем нужны кому-то утром, поэтому жадно обнимаемся всю ночь, согревая эту надежду. Мы циники днем, мы насмешливо смотрим на чувства. Мы притираемся, как дощечки, и очень нуждаемся друг в друге, чтобы жить только так, как мы живем. Мы вертимся, как колесики в часовом механизме, тикая друг на друга. «Тик». – «Так». «Так? » – «Так! »Мы любим только себя друг в друге, мы любим эту жизнь, как отражение нашего существа. Мы целуем друг друга, как зеркало, потому что райское яблоко вновь становится целым, когда мы соединяемся, и червоточина прячется внутри нас, когда соединяются две половинки. «Это – тик? » – «Тик». «Как тебе, хорошо? » – «Так! »
Человек создан не для одиночества, а для жизни общественной. А одиночество не может ничего дать, кроме отчаяния. Это вопрос времени. Возможно, конечно, что сначала заботы о пропитании, о материальных потребностях, о нуждах настоящего отвлекут человека от мысли о будущем. Но потом, когда он почувствует себя одиноким, далеким от ближних, без надежды вновь увидеть родину и тех, кого любит, какие тяжелые мысли придут ему в голову и как он должен будет страдать! Его островок — это весь мир для него. Все человечество заключено в нем одном, и когда придет смерть, страшная смерть в одиночестве, он почувствует себя, как последний житель земли в день Страшного суда.
У меня просто пена изо рта начинает идти от бешенства, когда политики, возвращаясь из своих избирательских округов, объявляют: «Люди моего города нуждаются только в одном — в Надежде», как будто все мы можем, радостно воскликнув: «Сказано — сделано, старичок», тут же повытаскивать из шкафов охапки надежды, распихать их по упаковочным пакетам и срочной почтой отправить по адресу «Ливерпуль-8». Собственно говоря, эти преисполненные сострадания болваны имеют в виду не «Надежду», а «Деньги», да только жадность не позволяет им этого сказать.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Надежда» — 1 939 шт.
