Цитаты в теме «плечо», стр. 43
Да, временами легко, но, бывает, накроет что я тебе говорю – ты ведь знаешь и сам. Непроторённые тропы опаснее втрое, а на избитых давно не живут чудеса. Много ли, мало – не меряю, он невозможен, этот привычный процесс, ибо тяга земли перестаёт быть константою, что непреложно нас охраняет - как море свои корабли
Что остаётся, когда отступаешь за мерность, разом теряя привычный душе не уют - знаки неясны, и недостижимы примеры тех, о которых в забытых сказаниях поют Что остаётся? Морзянка метельного ветра, прикосновение плеча, невозвратность пути – стоит того, чтоб пройти ещё раз километры прожитых лет, и опять это всё обрести.
Всё забыла. Не помнит, что рядом дочь,
А и та не упомнит, что значит мать,
Одевать это тулово, подымать,
Да кормить и мыть — а года-то прочь.
Что ни спросит дочь — в пустоту летит,
Еле помнится молодость, но и то
И в ладоши бьёт под любой мотив,
А сама про себя не ответит — кто.
И умрёт во сне, в предрассветный час,
Как истает ночь тонким месяцем,
Эко бремя с плеч — ведь её свеча
Уже много лет, как не светится.
А у райских врат и стучать — невмочь,
Распахнётся дверь — уж такой устав -
Задержалась ты? Так молила дочь
В детстве милости — жить Тебе до ста.
Груз робости и социальных условностей спадает с их плеч по мере того, как они напиваются Внезапно им становится очень легко высказываться по любому поводу, а в особенности по поводу вещей сложных, болезненных, личных, о чем не расскажешь даже самым близким людям: в этом состоянии слова срываются с языка сами собой, а затем чувствуешь огромное облегчение. Назавтра они будут краснеть от одного только воспоминания о сказанном. Они будут жалеть о своей откровенности, кусать пальцы от стыда. Но — слишком поздно: незнакомым людям уже известно о них все, и остается только слабая надежда на то, что при следующей встрече они сделают вид, что не узнали их.
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
ПОЛНОЧНЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС
Когда мне невмочь пересилить беду,
когда подступает отчаянье,
я в синий троллейбус сажусь на ходу,
в последний,
в случайный.
Полночный троллейбус, по улице мчи,
верши по бульварам круженье,
чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
крушенье,
крушенье.
Полночный троллейбус, мне дверь отвори!
Я знаю, как в зябкую полночь
твои пассажиры — матросы твои —
приходят
на помощь.
Я с ними не раз уходил от беды,
я к ним прикасался плечами
Как много, представьте себе, доброты
в молчанье,
в молчанье.
Полночный троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
и боль, что скворчонком стучала в виске,
стихает,
стихает.
И. Шварцу
Музыкант играл на скрипке -- я в глаза ему глядел.
Я не то чтоб любопытствовал -- я по небу летел.
Я не то чтобы от скуки -- я надеялся понять,
как умеют эти руки эти звуки извлекать
из какой-то деревяшки, из каких-то грубых жил,
из какой-то там фантазии, которой он служил?
Да еще ведь надо пальцы знать, к чему прижать когда,
чтоб во тьме не затерялась гордых звуков череда.
Да еще ведь надо в душу к нам проникнуть и зажечь
А чего с ней церемониться? Чего ее беречь?
Счастлив дом, где звуки скрипки наставляют нас на путь
и вселяют в нас надежды Остальное как-нибудь.
Счастлив инструмент, прижатый к угловатому плечу,
по чьему благословенью я по небу лечу.
Счастлив он, чей путь недолог, пальцы злы, смычок остер,
музыкант, соорудивший из души моей костер.
А душа, уж это точно, ежели обожжена,
справедливей, милосерднее и праведней она.
1983http://www.youtube.com/watch?v=qdjl9RN_zs0
Это больно, девочка, больно. Не трогай сердце.
Не сверли глазами чуть ниже его плеча.
Он один из диких, таинственных иноверцев,
От которых держаться подальше. Не приручать.
Не пытайся его согреть, достучаться, слышишь?
У него минус двадцать в сердце и ноль в душе.
Он всегда выживает. И ты сможешь только выжить.
Загляни в свою душу. Ты слышишь — молчит уже?
На таких бы повесить знак «Осторожно, дети!»,
Чтобы девочки — мимо бегом, отводя глаза.
А то смотрит в слезах — и не знаешь, что ей ответить.
Этой сказки ни переделать, ни рассказать.
Это больно, девочка, больно. Не надо, знаю.
Не касайся теплой рукой моего плеча.
Я тогда не послушалась. Видишь? Сама такая.
Он опасен. Держись подальше. Не приручай.
Знаешь, хороший
Запомни меня такой:
Дрожью по телу искорки под рукой,
Руки на плечи и счастьем горят глаза
Просто жила, без забегов «вперед-назад».
Как я читала линии на руке,
Как рисовала домики на песке
Как по утрам я по-прежнему верю
В сны и мне порою так хочется тишины
Просто запомни. Запомни и не забудь.
После, когда-нибудь может поймешь,
В чем суть. Лучше такую, ту, не меня сейчас —
Я меняю себя по капельке каждый час.
Чтобы лет через надцать пройти,
Как живая сталь, чтобы голос срываться
Когда-нибудь перестал,
Чтобы имя не билось пульсом уже в висках
Чтоб забыть, наконец, эти линии на руках.
Ты запомни — она исчезнет.
Сойдет на нет.
Но если когда-то мы встретим с тобой рассвет,
Я скажу тебе: «знаешь, она хотела тебя обнять
Я не помню её.
Ты с ней познакомь меня.»
Я - твоя вина. Твоя истина.
Я твои ошибки и смыслы.
Я - твоя стена, что от выстрелов
Прячет твое сердце и письма.
Я - твоя беда, наваждение.
Я - твои мосты разведенные
Я - твои моря вдохновения
И дороги твои опыленные
Я тебе — и хмель, и причастие,
И, возможно, даже бессмертие.
Я твое плечо и участие,
Слабости твоей междометие.
Я тебе и друг, и любовница,
Твой покой, твое сумасшествие.
Я тебе — и сон, и бессонница.
Я - твое второе пришествие.
Я тебе жена и наложница.
Я тебе и путь, и попутчица.
Я тебе — и плен, и заложница.
Я твоя судья и заступница.
Я - твоя столица и конница!
Я тебе и грех, и раскаяние
Я твоя навеки сообщница!
Я всегда держу обещания.
То ли март, то ли просто какой-то сглаз.
То ли муть, то ли просто сдавило грудь.
И семнадцатый вечер в который раз
Он застрял в непогоде.
Такая жуть!
А Она загибалась тогда в плечах,
Понимая и зная, что это ложь.
Но включался внутри какой-то рычаг,
И Она говорила:
«Конечно, дождь »
И за волосы брала тогда тоска.
Все мечты уходили в глаза, назад.
Оправданием била в нутро доска: «Он
Давно не чинил тормоза »
И хотелось рыдать на плече подруг.
Так хотелось, что ныл и болел кадык!
Так хотелось сказать: «Да пошел ты,
друг!».
Только кто-то вдруг отнял язык
По дождю волочившись до темноты,
Так хотелось ее чтоб везли, несли.
А в округе — зонты, у мостов коты.
И дороги винты. И чулки сползли.
Все не в лад, и не так, и плечё печет.
И прохожих глаза, как лучи узи.
На его отговорки бормочет: " Черт.
Только долго не тормози »
И дыхания сбитая частота. По ногам
От тумана — мурашек дрожь.
А внутри — пустота, темнота. Ломота
А на улице — дождь. Дождь
Звенят морозные свирели,
Метель шумит: пурга, пурга
Над крышей звезды облетели.
Устала я. Бега бега
Ты расскажи мне на ночь сказку,
Под вкус какао с молоком,
Под снежно-белые подвязки
Ноги, бродящей босиком
Ветров пора. А у камина
Взлетают искры, жар от дров,
А на окне рисует иней
Букеты свадебных цветов.
Ты обними меня покрепче.
А лучше — просто на колени
Тебе присяду и на плечи
Наброшу сладкое забвение.
Декабрь не спит и пьет какао,
Не по зиме в веснушках нос
Уткну в цветное одеяло,
Коснусь рукой твоих волос
Свирепы черти в зимних санях,
Сугробов вьют круговорот.
Кружатся эльфы перед нами,
А в дымоходе — новый год
На блюдце — мед: любовь и сласти,
А на ковре уснула нежность.
Сто снежных фей танцуют в вальсе,
Взбивая пену снов небрежно.
Звенят морозные свирели,
Крадется тихо счастья тень.
Мы встретим Рождество в постели.
А завтра будет новый день.
Когда я по лестнице алмазной
Поднимусь из жизни на райский порог,
За плечом, к дубинке легко привязан,
Будет заплатанный узелок.
Узнаю: ключи, кожаный пояс,
Медную плешь Петра у ворот.
Он заметит: я что-то принес с собою —
И остановит, не отопрет.
«Апостол, скажу я, пропусти мя! »
Перед ним развяжу я узел свой:
Два-три заката, женское имя
И темная горсточка земли родной
Он проводит строго бровью седою,
Но на ладони каждый изгиб
Пахнет еще гефсиманской росою
И чешуей иорданский рыб.
И потому-то без трепета, без грусти
Приду я, зная, что, звякнув ключом,
Он улыбнется и меня пропустит,
В рай пропустит с моим узелком.
Живи, звучи, не поминай о чуде,-
Но будет день: войду в твой скромный дом,
Твой смех замрет, ты встанешь: стены, люди
Все поплывет,- и будем мы вдвоем
Прозреешь ты в тот миг невыразимый,
Спадут с тебя, рассыплются, звеня,
Стеклом поблескивая дутым, зимы
И вeсны, прожитые без меня
Я пламенем моих бессонниц, хладом
Моих смятений творческих прильну,
Взгляну в тебя -- и ты ответишь взглядом
Покорным и крылатым в вышину.
Твои плеча закутав в плащ шумящий,
Я по небу, сквозь звездную росу,
Как через луг некошеный, дымящий,
Тебя в свое бессмертие унесу.
Послушай сказку: дряхлый старец,
Годов восьмидесяти, не меньше,
Из леса дальнего в Афины
Таскал огромные поленья.
Был труд его настолько тяжек,
Что жаждал он одной лишь смерти
И лютую, молил смиренно: —
Приди, о Смерть! О Смерть, не медли! —
И Смерть услышала однажды,
Стуча доспехами скелета,
Пред ним явилась и сказала
На костяном своем наречие:
— Ты звал меня, чего ты хочешь? —
И старец, задрожав, ответил:
— Хочу, чтоб ты мне пособила
Вязанку дров взвалить на плечи.
Как бы ни было трудно и тяжело, всегда выбирайте жизнь!
В этих глазах столько тонуло лиц,
Мелькало взглядов, голоса стонали,
Искали руки жадно твои ключицы.
Ты любишь нежно, целуешь бережно.
С тобой не спиться,
Так безотказно сдаваться напрочь.
И ночь на вылет, и поцелуй на взлет.
Твоими шепотами захлебнутся,
Мурашки колко пронзают плечи.
Словами лечишь.
С тобой проснуться —
Яркая вспышка немого счастья.
Остановись, дай мне минуту на передышку
Так много нежности, ты знаешь,
Это слишком, потом воздастся тебе сдаются.
С тобой расстаться — безумно больно.
Безумно горько и не под силу.
Хотя склеивать себя
По молекулам, атомам,
Собирать по песчинкам.
Ты слишком часто мне снишься,
Я слишком устала спать.
Сонные простыни белой кровати
Запомнили каждый сон.
Я прятала тебя в самые укромные
Уголки своей памяти, но так отчаянно,
Так бессознательно, инстинктивно находила.
И обессилела и сдалась.
Снись, я буду тебя смотреть,
Я буду за тобой наблюдать.
А по утрам, просыпаясь,
Буду глазами тебя искать.
Стены моей самой пустой квартиры
Давят плечи, я вижу тебя каждую ночь,
Но, знаешь, ничуть не становится легче.
Осень стелет листы под ноги,
Я как неприкаянная брожу
По краю дороги взад-вперед.
Лето ушло, осень меня совсем доведет
Своей серостью и отрешенностью
Опустевших площадей.
Я устала разочаровываться
И переоценивать друзей.
Я засыпая — хочу видеть тебя
И — просыпаясь я расклеилась,
Я совсем сломалась.
Тогда хотя бы снись.
— Вот мы берем простейшую вещь — старый ржавый гвоздь. Глядим на него. И думаем — что это?
— Гвоздь, — пожал я плечами. — Что тут думать?
— А о чем идет речь? Об этом кусочке металла? Или о восприятии, которое ты испытываешь? Или о том, что гвоздь и есть это восприятие? Или о том, что это восприятие и есть гвоздь? Другими словами, идет ли речь о том, что гвоздь отражается в нашем сознании, или о том, что мы проецируем слово «гвоздь» на окружающий мир, чтобы выделить ту совокупность его элементов, которую договорились обозначать этим звуком? Или, может быть, ты говоришь о темной и страшной вере некоторых людей в то, что некий гвоздь существует сам по себе вне границ чьего-либо сознания?
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Плечо» — 1 139 шт.
