Цитаты в теме «полет», стр. 27
Теоден что-то крикнул своему коню, и он с места рванулся вперед. Позади билось на ветру знамя Рохана — белый конь мчался по зеленому полю. За ним лавиной двинулся передовой отряд. Но король Рохана летел впереди всех, его никто не мог догнать. Словно древнее божество, словно сам Великий Оромэ в битве Валар на заре мира, неудержимо мчался король Рохана. Он поднял щит, сверкнувший золотом в первых лучах солнца; трава под копытами его коня вспыхнула изумрудным ковром, потому что настало утро! Ветер с далекого Моря и солнце взяли верх, тьма отступила, полчища Мордора дрогнули в ужасе перед лавиной Всадников, катящейся на них, и побежали! А Всадники Рохана пели боевую песнь, пели и убивали врагов. И эта песнь, прекрасная и грозная, была слышна за стенами Минас-Тирита.
Войны не миновать: на карту поставлены наши жизни, ибо Враг стремится поглотить всех и вся. Но я не могу сказать, что люблю остроту сверкающего меча, стремительный полет стрелы ради них самих, не могу сказать, что в воине ценю прежде всего воина, а потом уже человека. Я люблю только то, что защищают эти мечи, стрелы и воины, – город нуменорцев. Пусть мою страну чтят за ее прошлое, за ее древние обычаи, красоту и мудрость! Я хочу, чтобы ее боялись только тем страхом, какой подобает юноше, когда он стоит перед лицом умудренного годами старца.
Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
Держать его, махину,-
Не мёд со стороны.
Напряжены их спины,
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то —
И небо упадёт.
Во тьме заплачут вдовы,
Повыгорят поля,
И встанет гриб лиловый,
И кончится Земля.
А небо год от года
Всё давит тяжелей,
Дрожит оно от гуда
Ракетных кораблей.
Стоят они, ребята,
Точёные тела,-
Поставлены когда-то,
А смена не пришла.
Их свет дневной не радует,
Им ночью не до сна.
Их красоту снарядами
Уродует война.
Стоят они, навеки
Уперши лбы в беду,
Не боги — человеки,
Привычные к труду.
И жить ещё надежде
До той поры, пока
Атланты небо держат
На каменных руках.
— Через два года службы вы решили, что самолёт за 45 тысяч долларов — это игрушка?
— Нет, я отрабатывал манёвр, сэр.
— Хэх, а когда вы проделывали мёртвую петлю, что это было? Оттачивание навыков? Это не учебные полёты, МакКоли, а трюкачество. Лично я считаю, что это бессовестно и безответственно.
— Майор, да, но все знают, что подобный манёвр первым в мире сделали вы.
— Не ловчи, сынок.
— Нет, сэр, я весьма уважительно сказал, но это бессовестно, если ты просто хочешь покрасоваться, а я хотел вдохновить ребят, сэр. Вы же вдохновили меня. Для выражения восхищения поступком командира есть французское слово, это «омаш» сэр.
— Что?
— Омаш.
— Ты пудришь мне мозги! Но делаешь это очень красиво.
— Спасибо, сэр.
Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и — неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно-оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
Душа как птенец. Приходя в этот мир, она смотрит на него из родительского гнезда. Она может петь и веселиться, беззаботно глядеть вокруг, наслаждаясь прекрасными видами. Наивность ребёнка — это счастье души. Но проходит время, человек становится старше, и наступает момент, когда кто–то выталкивает его душу из «гнезда». Но речь не идёт о родительском доме, речь идёт о том доме, что вырос внутри самого человека.
Этот внутренний дом человека, это внутренний уклад его жизни — его картина мира, его представления о мире, его представления о самом себе. Это его мечты, надежды, желания. И этот дом рушится. Оказывается, что жизнь другая. В ней никому нет дела ни до твоих надежд, ни до твоих желаний. Никому. В ней и до тебя–то никому нет никакого дела, потому как каждый занят только своими надеждами и желаниями. Каждый занят только собой.
И разверзается бездна, и душу охватывает ужас. Чтобы ты смог взлететь, ты должен начать падать. Ты должен увидеть дно своей жизни, чтобы внутри тебя родилась потребность взмыть вверх. И потому душа, сама того не понимая, ищет то самое дно, ту крайнюю степень падения, без которой ее истинный, исполненный силы полет невозможен. Она бросается вниз, она готова разбиться и погибнуть Это мнимое стремление к смерти на самом деле — стремление к истинной жизни. Но если бы она это знала, она бы не бросилась вниз
Прежде душа принадлежала миру, где правила абсолютная Красота. И теперь душа никак не может поверить в то, что она могла достигнуть конца падения. Она не верит в то, что этот конец вообще существует, может быть. Она не способна представить себе, что есть та финальная точка, за которой нет ничего. Даже упав, разбившись в кровь, она продолжает жить, она продолжает искать выход.
Красота, которую она ощущала в том, ином мире всем своим существом, была столь огромна, столь величественна и всесильна Как можно поверить в то, что где–то, в какой–то точке мироздания поле её силы истончается настолько, что его больше нет вовсе? Разве у божественной Красоты может быть предел?.. Разве можно поверить в то, что у бесконечности есть рубеж?
А что если это рубеж, действительно, существует?.. Само предположение кажется душе кощунственным, но что она может сказать своему разуму? Что она может сказать своему изнывающему от муки телу? Что она может им сказать?.. А те, в свою очередь, не молчат. И разум, и тело в один голос утверждают: «Все кончено! Это конец! » Душа остается один на один со своей верой. Один на один И что–то в ней надламывается.
Когда «все хорошо», душа мешает нашему сытому, глупому, бессмысленному, самодовольному счастью. Ей неспокойно, ей нужен полет. Когда же «всё плохо», когда мы лишаемся всякой надежды, она мешает нам иначе. Она мешает нам умереть Но разве её нельзя обмануть?
Граф Оливье несется полем вскачь.
Обломок древка у него в руках.
Он Мальзарону им нанес удар,
Щит расписной сломал, разбил шишак,
У мавра вышиб из орбит глаза,
И вылетел на землю мозг врага.
Убил еще семьсот неверных граф,
Торжиса с Эсторгосом покарал,
Но и свое копье вконец сломал.
Роланд воскликнул: «Вы сошли с ума!
Жердь для подобной битвы не годна.
Железо, друг, потребно здесь и сталь.
Да разве Альтеклера нет у вас,
Отделанного золотом меча?»
«Я бью арабов, — Оливье сказал.-
Мне меч из ножен недосуг достать».
Аой!
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Полет» — 532 шт.
