Цитаты в теме «рана», стр. 7 ▷ Socratify.Net

Очень жаль, что вы меня не поняли,
И в душе обиду за тая,
Расставанием жизнь мою наполнили,
К счастью путь отрезав уходя.

Очень жаль, что Вы меня не поняли
Я, конечно, в чём-то был неправ,
Только почему же Вы запомнили
Фраз колючесть, а не добрый нрав?

Очень жаль, что Вы меня не поняли
Так внезапно оборвав роман,
Вы давно собой мой мир заполнили —
Мир, уставший от душевных ран.

Очень жаль, что Вы меня не поняли
Дверь закрыта, сожжены мосты.
О разлуке нашей растрезвонили
Те, кому так доверяли мы.

Очень жаль, что Вы меня не поняли
Может время сможет нам помочь.
Мне сейчас совсем не до иронии —
В сердце и в душе сплошная ночь.

Очень жаль, что Вы меня не поняли
Я не знаю, как мне дальше жить.
Как легко разлуку узаконили —
Эту боль ничем не заглушить.
Очень жаль друг друга мы не поняли.

Ах, оставьте вашу скуку!
Я не верю в вашу муку.
Дайте руку, дайте руку,
И забудьте про мораль.

Повернитесь вы к окошку,
Там увидите дорожку,
Где уходит понемножку
Восемнадцатый февраль.

Я скатился со ступенек,
Был букет, остался веник.
Нету денег, нету денег,
И не будет, как ни жаль

Вы прекрасны, дорогая!
Я восторженно моргаю,
Но попутно прилагаю
Восемнадцатый февраль.

Восемнадцатая вьюга
Вновь меня сшибает с круга.
Восемнадцатой подругой
Вы мне станете едва ль.

Пусть меня не хороводит
Ваша ласка в непогоде,
Я и рад бы, да уходит
Восемнадцатый февраль.

Вот такой — не по злобе я,
Просто стал еще слабее
И прикинулся плебеем,
Романтичный, как Версаль

А тонуть я буду в спирте,
Дорогая, вы не спите?
Я уйду, вы мне простите
Восемнадцатый февраль.

А зачем же нам тоска-то?
А весна уже близка так.
А достать бы нам муската
И разлить его в хрусталь!

Я все раны залатаю,
Я растаю, пролетая,
Я дарю вам, золотая,
Восемнадцатый февраль.

Заглянула в душу — темно
И чего же в ней только нет?
Я гляжу будто через окно:
Вижу ночь там и вижу рассвет.

Вижу светлые силы и темные.
Вижу радость и вижу печаль.
Я желания вижу тут скромные,
Ну, а дальше развратные жаль.

И упорство там есть, и старание,
И коварство, и легкая ложь.
А еще в недостатках признание.
Глубина вызывает дрожь

Вижу свежие раны, обиды
И прощение вижу за боль,
Причинённую недругом видимо,
А на ранах свежую соль.

И на самом, на самом на донышке
Ярким светом горит полыхая
Словно лучики от солнышка,
То любовь моя неземная.

Все твои имена

Великолепие твоего сумасшествия,
Твоего взгляда, твоего касания...
Тут, на земле, тебя плачут, тобой восхищаются, тебя боготворят...
Чтобы выучить навсегда широту и высоту твоего прикосновения...
Тут, на земле, поступь твоя желанна.

Хочешь, я назову все твои имена?...
Моя смертоносная невеста,
Моя нежная рана,
Моя единственная вера,
Моя безудержная магия,
Моя обетованная...
Любовь моя...
Наследник твоих снегов,
Роскоши, вольных строк и откровений,
Благословленный белыми строками,
Черным шелком, алым пронзительным цветением, твоей грустью...
Я ступил на твой порог, откуда нет возврата...
Где пишется длинное завещание
В каждом прикосновение к твоей глубине...
Мой Демон, здравствуй!..
Мой Ангел, здравствуй!

Дерзнувшие стать вечностью - прах рядом с роскошью...
Ты - молитва для живых и мертвых...
Ты...бриз, который пролетает над телом
И который был предназначен слышащим тебя.
Последняя комната сердца, которую жаждет открыть человек...
Приветствую всех, кто уцелеет, всех, кто потеряет всё.
Удостоенный смертоносным символом близости испить твой поцелуй.
Коснись меня, любовь моя... удержи, урони, останься...
Сердце моё птицей в твою пропасть.

Ты идешь в чужеземных нарядах, в шепоте твоем качается пламя.
Никто не танцует изящней того,
Кто умирает в ночь, где погибают все времена одиночества...
Посмотри на этот алый, он самый сильный, его кровь ярче всех!
Каждый коснувшийся тебя, жарко целовал жизнь -
Страницы этого кратчайшего из кратких воплощений...
Моя любовь, моя женщина, моя вечность...
Сохраняю все твои буквы...
Все твои откровения... все твои имена, ставшие для меня одним...
Елей предплечий алеюще-открытый, танец шелковых теней...
Иду к тебе сквозь скальпель тишины,
Где слово - плод на ветке переспелой
Для медленного поцелуя...
Слагающие вспять,
Упавшие на руки весны,
Играя жестами блаженных тел,
Когда сыпятся ночи звездопадом,
Пропускающие в кровь красоту и гильотину,
Когда плеть моей жажды затягивает твои запястья шелком...
Сбиваясь и царапая воздух огня жаром слов...

Шиповника цветение
Глаза в глаза.
И в голосе твоем играет теснота,
И слышно, как бьется птица, готовая взлететь,
Сжигая наши сказочные ночи в ладонях невесомых трат...
Еще Южней...
Раздень все тени...
Я пыль, бездонность, жар, я пульс огня.
Летим по ветру, распятых между тел звучаний
Вновь возрождаясь, в пепле яркой крови...
Южным крестом оставляя свои поцелуи
У сожженных солнцем губ.
Написаны в крови теплые выдохи...
Пытаясь высчитать оставшееся время...
Строка пытается уловить твой аромат...аромат любви
В пылких окнах закатов, в травах густых и сотканных из нас.

Буквы капают со страниц,
Белая свита свечей,
Винтовые Лестницы желаний...
Погружение...
Сад, в котором мы были созданы когда-то...
Партитуры срывает ветер...и музыка звучит,
И поют вулканы наших вен...
На священные подмостки выходит жизнь, именуемая - ты...

Обожженные воздухом бабочки близости...
Стобуквенная дрожь...
Руки купать в твоем огне,
Где изнанка касаний легка,
Где мы - свидетельство глаз, предчувствий...продлений.
Где пламя с ветром исполняют танец,
Причащаясь огнем
На краю моих рук....
По обе стороны Неба
Я хочу, чтоб ты назвала все мои имена.

Палки и камни всего лишь ломают кости, но раны от слов никогда не заживают Особенно когда это были слова, которые мы надеялись никогда не прочитать

Жизнь — это рана,
Которая лечится сама.
Мне дороги страдания,
Потому что из них рождаются радости.

Поздравляю, мой лучший жалко-что-только-друг,
Мы сумели бы выжить при ядерной зиме,
Равной силе четырехсот разлук,
В кислоте, от которой белые волдыри;

Ужас только в том, что черти смыкают круг,
Что мне исполняется двадцать три,
И какой глядит на меня снаружи-
Такой же сидит внутри.

А в соревнованиях по тотальному одиночеству
Мы бы разделили с тобой ран-при..

мужская гордость в соединении с впечатлительностью становилась подобна ране на ступне, которая воспаляется от хождения. А ходить необходимо.

Рану, нанесенную родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца.

Сомнение, как лезвие ножа,Скользит по тёплой беззащитной кожеИ наблюдает, как застывшая душаНичем себе, увы, помочь не может.Сомнение, как остриё меча,Вонзается в доверчивое сердце,Что задыхается, неистово крича,Когда на раны сыпят соли с перцем.Сомнение — ты мой заклятый враг.Какое у тебя предназначенье!Когда же ты поднимешь белый флаг,Признав в бою неравном пораженье!

Эго – это самое опасное изобретение, которое смогло создать общество. Вы не сможете удовлетворить эгоиста. Это всегда как открытая рана. Оно продолжает расти и расти. Каждый притворяется, что ценит прекрасную музыку, поэзию, литературу, чтобы просто показать, что он в этом разбирается. Но в реальности всё совсем иначе. Эго ни за что не хочет принимать одну вещь – своё невежество.

А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах.

Мягкость и бесхребетность – разные вещи. Мягкость – от силы и мудрости. Бесхребетность – от слабости, вялости и полного отсутствия внятных внутренних ориентиров. Бесхребетного человека можно заставить пойти в магазин и убить молотком кассира. А вот мягкого – не заставишь. Мягкие люди на самом деле очень твёрдые. Все герои на войне – настоящие, не случайные – были мягкими. Психопаты обычно тихо сидели в окопах и размышляли, как слинять, получив неопасную рану в ногу.

Но даже не стремясь ко злу и не стараясь сделать кого-то несчастным, можно совершить ошибку и нанести душевную рану.

Тот, кто отбросил мир, сравнил его с жёлтой пылью.
Твоё тело подобно ране, а сам ты подобен сумасшедшему.
Весь этот мир — попавшая в тебя жёлтая стрела.
Жёлтая стрела, поезд, на котором ты едешь
к разрушенному мосту.

Даже матери порой сыплют соль на раны.

— Доктор, да я сейчас прямо как младенец, пью одно молоко!
Тот приподнял брови:
— Вы как младенец? Да вас привезли сюда, потому что на концерте в Чикаго вы сломали ногу, прыгая кузнечиком по сцене и крича: «Я — лягушонок!» Вы продолжили турне, наплевав на закрытый перелом, отыграли еще три концерта — в Кливленде, Буффало и Нью-Йорке, пока рана не стала гноиться и вас не увезла «скорая»

Клевета — оружие более ужасное, чем шпага, так как наносимые ею раны всегда неизлечимы.

Не пиши мне про одиночество-
Мы с ним кровники триста лет,
И всё чаще зовут по отчеству
Те, которых в мобильном нет.

Не пиши мне про боль и раны-
Я не доктор, я не лечу
У меня на груди стоп-краны,
Я в опале у сильных чувств.

Не пиши мне, не надо крови
В незакрытых души кавычках,
И не хмурь откровенно брови-
Мне нет места в твоих привычках.

Не ходи туда, не ходи,
Свои раны не береди,
От него быстрее уйди,
Не ходи к нему, не ходи.

Если плачет твое дитя,
Что создал он, с тобой шутя,
Если небо черно порой,
Ты дитя свое успокой.

Ты одумайся и уймись,
Ты собою лучше займись,
Пусть он видит издалека,
Как красива ты и легка.

Пусть слюною он изойдет,
От разлучницы пусть уйдет,
Тогда будешь сама решать:
Казнить милого или прощать.