Цитаты в теме «речь», стр. 7 ▷ Socratify.Net

Друзья — это те, кого я не опасаюсь. Это такие люди, которые мне нужны больше, чем я им. И уж точно между нами должна существовать не работа, а необходимость общения. Общения любой ценой, только эту цену никто не потребует. Дружба — вещь таинственная, как и любовь. Ни о какой корысти здесь речи идти не может. Просто у двух людей существует необходимость друг в друге.

Я вовсе не хочу сказать, что дети на войне, если им приходится умирать, умирают хуже мужчин. К их вечной славе и нашему вечному стыду, они умирают именно как мужчины, тем самым оправдывая мужественное ликование патриотических празднеств.
Но всё равно все они — убитые дети.
И я предлагаю вам: если уж мы хотим проявить искреннее уважение к памяти ста погибших детей Сан-Лоренцо, то будет лучше всего, если мы проявим презрение к тому, что их убило, иначе говоря — к глупости и злобности рода человеческого.
Может быть, вспоминая о войнах, мы должны были бы снять с себя одежду и выкраситься в синий цвет, встать на четвереньки и хрюкать, как свиньи. Несомненно, это больше соответствовало бы случаю, чем пышные речи, и реяние знамен, и пальба хорошо смазанных пушек.
Я не хотел бы показаться неблагодарным — ведь нам сейчас покажут отличный военный парад, а это и в самом деле будет увлекательное зрелище.

["Любовь никогда не перестает"
1-ое послание к коринфянам ап.Павла]

Перетекаю в слова. Я готовился к тебе, моя кровь. И когда я был отпущен для исполнения долга тебе, я откупорил все виды вин, которые текут бесконечно. Буквы взрываются влагой в этой ласковой воде. Фолиум, созданный по образу и подобию поэта, у бумаги нет предела для строки, похожей на цветущую ветвь, строки, которая сбрасывает в воздух грацию своего аромата и цветения. Когда Орфей осмелится обернуться между отражениями Бытия и Отсутствия, между Светом и тьмой, когда наступит время промедления песен нежности, одетых в саваны рифм, воздух поменяет тембр, и ветер раскачает только две травинки.

Скрещенные руки мужчины и женщины уже обретают черты…В свете возраста листьев я напишу вам, что годы не стали плотью. Я напишу вам на острие рассвета: - Фавны ещё не умерли. Там, где капает нежность, всё питается ожиданием сюжета. Не иметь ничего больше, чем руки, глаза и касания души. Я напишу вам, что вы родились в лавине тех стихов, что дышат вами.
Восклицание тех, кто награжден прекрасной связкой запрещенных цветов...Я - твоё желание, поэзия, ты желаешь меня, победа твоего удовольствия в конце моих слов. Мы не побежим, мы сдались, победив страх падения в воздух. Мы утонем этим вечером, а утром суета украдет нашу вечность, и земля не будет вертеться вокруг солнца целый день. Дарю тебе все свои мгновения. Пока ты спишь, спущусь по твоим плечам, Обнаженным как белое на черном...Близостью склоняющей к богословию твоё тело.
В серебре пустоты, откуда извлекают речь, я почти забыл аромат хороших слов. За все это время влаги и высыхания, от встречи с миром, Читать твоё дыхание, чтобы ни намёка аромата строк не ускользнуло. Лежа в саду твоих цветов, я вдыхаю тебя.

— Леонард, я заварил чай.
— Я не хочу чай
— Я заварил его не тебе. Это мой чай!
— А чего ж ты тогда про него речь завел?
— Я подумал, что это хороший повод завязать разговор
— Хреновый, я скажу, повод.
— Однако, мы говорим! Шах и мат!

В устную речь можно вложить еще более тонкий смысл, чем в письменную.

Манерность жестов, речи и поведения нередко бывает следствием праздности или равнодушия; большое чувство и серьезное дело возвращают человеку его естественный облик.

Кто нечестен там, где речь идет о наслаждении, тот и в делах лишь прикидывается честным. Если даже наслаждение не делает вас человечнее, значит, вы по натуре жестоки, как зверь.

Непринуждённость во всем. Она животворит достоинства, вдохновляет речи, одушевляет дела, красит всё прекрасное в человеке.

Когда есть ум и толк в словах у нас,
Речь хороша и без прикрас.
И если то, что говорится, дельно,
— Играть словами разве не бесцельно?

Основной закон цивилизации: человеческую речь нельзя понимать буквально.

И теперь, когда он закрывает глаза, он может увидеть себя. Он не смотрит больше сквозь маску. Точнее говоря, он видит без помощи органов зрения. Видение без зрения, осязание неосязаемого, слияние зрительного и звукового образов, сердцевинный узелок паутины. Сюда стремятся те, кто избегает грубого взаимопроникновения чувств; здесь слышны обертоны осторожного узнавания друг друга, обретения сияющей трепещущей гармонии. Нет здесь ни обиходных речей, ни четко очерченных граней.

Природа не имеет органов речи, но создает языки и сердца, при посредстве которых говорит и чувствует.

В театр приходят не смотреть слезы, а слушать речи, которые их исторгают.

Верх остроумия - подставить под удар другую щеку, когда одна уже получила оскорбление. Верх наивности - думать, что если жене предоставить полную свободу, то она, соскучившись ею, вернется в ваши объятия. Верх влюбчивости - влюбиться (о девушках речь) в козла только потому, что его борода напоминает бороду умершего жениха. Верх веселости - лежа в гробе, подсмеиваться над "родственниками", ищущими завещания.

Слёзы — это немая речь.

Я сяду, — ответил кот, садясь, — но возражу относительно последнего. Речи мои представляют отнюдь не пачкотню, как вы изволите выражаться в присутствии дамы, а вереницу прочно увязанных силлогизмов, которые оценили бы по достоинству такие знатоки, как Секст Эмпирик, Марциан Капелла, а то, чего доброго, и сам Аристотель.

Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесёт их жалобный крик, а через минуту, с какой жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, ни услышишь ни звука — так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом, оставляя ничего больше, кроме ничтожных следов памяти.

Изысканная, напыщенная, чопорная речь несовместима с чувством. Она не служит истинным его выражением и не может его вызвать. Но чувство вполне мирится с самыми простыми, обыкновенными, даже пошлыми словами и выражениями.

Сначала в бездну свалился стул,
Потом — упала кровать,
Потом — мой стол.
Я его столкнул сам.

Не хочу скрывать.
Потом — учебник «Родная речь»,
Фото, где вся моя семья.
Потом четыре стены и печь.

Остались пальто и я. Прощай, дорогая.
Сними кольцо, выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
Кто место мое займет.

Мало кто поймет, что речь идет о дереве, когда на рекламном щите садового магазина изображена девушка с табличкой «Сосну в подарок!»