Цитаты в теме «сестра», стр. 3 ▷ Socratify.Net

Корни не дружных братьев и сестёр находятся в родителях.

У меня много отцов и много матерей
И у меня много сестер, и у меня много братьев
Мои братья черные, а матери желтые
И мои отцы красные, а мои сестры белые.
И мне больше пятидесяти тысяч лет
И меня зовут человек
И я живу светом и живу любовью
И я живу воздухом и живу хлебом
И я знаю, что когда-нибудь мы будем жить вместе
И мы будем любимы
И планета Земля
Он будет принадлежать всем нам, всем нашим братьям, животным, растениям и озерам, рекам и горам.
И у каждого будет то, что им нужно

Равнодушие — родная сестра подлости.

Не поступай со своей сёстрой по вере так, как не хотел бы, чтобы поступили с твоей сестрой по крови.

Краткость — сестра Эллочки Людоедочки.

— Естественно, закрываюсь! Я же чокнутая, идиот! Помнишь, ты мне сказал, что у меня пятна от пота под мышками? Я после этого ревела весь день каждые 15 минут! Я не уверена в себе, у меня бывают приступы паники, у меня клаустрофобия, бактериофобия и фобиофобия. Я разговариваю с собой, с кошкой, с тремя психотерапевтами, иногда кошка отвечает мне голосом матери. А вчера, когда хирургическая сестра подала тебе резиновые перчатки, я чуть не прикончила пациента, которому зашивала ногу, потому что я представила себе, как вы с ней занимаетесь любовью на ящике с бифштексами. Почему бифштексами? Потому что мой отец кружил роман с продавщицей мяса. А ещё я чокнутая!

Заря окликает другую,
Дымится овсяная гладь
Я вспомнил тебя, дорогую,
Моя одряхлевшая мать.

Как прежде ходя на пригорок,
Костыль свой сжимая в руке,
Ты смотришь на лунный опорок,
Плывущий по сонной реке.

И думаешь горько, я знаю,
С тревогой и грустью большой,
Что сын твой по отчему краю
Совсем не болеет душой.

Потом ты идешь до погоста
И, в камень уставясь в упор,
Вздыхаешь так нежно и просто
За братьев моих и сестер.

Пускай мы росли ножевые,
А сестры росли, как май,
Ты все же глаза живые
Печально не подымай.

Довольно скорбеть! Довольно!
И время тебе подсмотреть,
Что яблоне тоже больно
Терять своих листьев медь.

Ведь радость бывает редко,
Как вешняя звень поутру,
И мне — чем сгнивать на ветках —
Уж лучше сгореть на ветру.

В каждом мужчине, даже если ему это невдомёк, даже если мыслей таких нет, теплится образ женщины, которую ему суждено полюбить. Из чего сплетается её образ — из всех мелодий, звучавших в его жизни, из всех деревьев, из друзей детства, — никто не рискнёт сказать наверняка. Чьи у неё глаза: не его ли родной матери, чей подбородок: не двоюродной ли сестры, которая четверть века назад купалась с ним в озере, — никому не дано это знать. Но почитай, каждый мужчина, носит при себе этот портрет, словно медальон, словно перламутровую камею, но извлекает на свет редко, а после свадьбы даже не притрагивается, чтобы избежать сравнений. Не каждому случается встретить свою суженую, разве что промелькнёт она в темноте кинотеатра, на страницах книги или где-нибудь на улице. Да и то после полуночи, когда город уже спит, а подушка холодна. Этот портрет соткан из всех снов, из всех женщин, со всех лунных ночей со времен творения.

Лишь в одном виновата, что встретила
Ты его в двадцать семь своих лет.
Никого до него не приметила,
Чтобы в сердце остался хоть след.

Лишь в одном виновата, красивая,
Что с другими строга ты была.
Слишком гордая, слишком строптивая,
Ты себя для него берегла.

Вышла замуж сестра твоя наскоро,
Разошлась, ни о чем не скорбя,
Старой девой зовет тебя ласково
И с улыбкой жалеет тебя.

Ну, а он с тобой еле встречается.
И не знает он сам, почему
Сторонится тебя и смущается,
Будто что-то мешает ему.

Для него ты не то чтобы строгая,
Ты нежна, хороша и умна,
А вот все ж до сих пор одинокая,
Будто ты никому не нужна.

В первый раз полюбила застенчиво,
Горячо, с неизбывной тоской.
На тебя он глядит недоверчиво
А всю жизнь он мечтал о такой.

Что-то случилось, нас все покидают.
Старые дружбы, как листья опали.
Что-то тарелки давно не летают.
Снежные люди куда-то пропали.

А ведь летали над нами, летали.
А ведь кружили по снегу, кружили.
Добрые феи над нами витали.
Добрые ангелы с нами дружили.

Добрые ангелы, что ж вас не видно?
Добрые феи, мне вас не хватает!
Все-таки это ужасно обидно —
Знать, что никто над тобой не летает.

Лучик зеленой звезды на рассвете.
Красной планеты ночное сиянье.
Как мне без вас одиноко на свете,
О недоступные мне марсиане!

Снежные люди, ну что ж вы, ну где вы,
О белоснежные нежные девы!
Дайте мне руки, раскройте объятья,
О мои бедные сестры и братья!

Грустно прощаемся с детскими снами.
Вымыслы наши прощаются с нами.
Крыльев не слышно уже за спиною.
Робот храпит у меня за стеною.

Мой сын Паата в 12 лет так нагрубил маме, что довел её до слез. Бабушка и сестра пытались с ним поговорить, но в такие моменты вмешиваться нельзя. Даже объяснения отца ни к чему не приведут. Я ничего не сказал. Прошла неделя, Паата уже забыл о случившемся. И я подошел к нему и пригласил прогуляться для «мужского разговора». Такого, о котором мама не должна была ничего знать. Мы шли молча, а потом я обратился к сыну. «Хочу, чтобы ты дал мне совет. Однажды я влюбился в одну женщину. И я пообещал ей, что если она выйдет за меня замуж, то я никогда не дам её в обиду. Как ты считаешь, это правильно?». «Конечно, правильно», — ответил он. «А ты когда влюбишься, дашь своей будущей жене такое же обещание?». «Конечно, дам!» — ответил Паата. И тогда я ему сказал: «Теперь помоги мне, пожалуйста. Я не знаю как быть со своим сыном, который обидел мою любимую женщину. Подскажи, что мне делать. Ведь я дал ей обещание». Это и есть шоковая терапия. Он долго, долго молчит. Но то, что в этот момент кипит внутри него — именно это и творит человека. «Накажи меня», — наконец говорит он. «Зачем? Я не для этого тебя позвал. Нас двое, и мы должны защищать наших женщин. Поможешь мне в этом?». «Помогу», — отвечает Паата. Я жму ему руку и говорю: «Пойдем домой. И давай об этом никто не узнает: ни мама, ни бабушка. Это будет наш, мужской разговор».

— Сестры, я читаю в его уме, оружие безобидно!
— Да, но оно кусается.

— Как ты можешь сидеть и играть в эту дебильную игру, когда твоя сестра чуть не умерла?!
— Мам, она пыталась вскрыть себе вены ложкой. Это просто попытка привлечь к себе внимание.
— Прекрати! В следующий раз она может сделать что-нибудь более серьезное!
— Да, например, выбросится с крыльца!..

— Разве твоему брату не стыдно, что тебе приходится его защищать?
— Что в этом постыдного?
— Если парню его лет нужна защита сестры, то скоро его и боги не спасут.
— Некоторым всегда будет нужна помощь. Это не значит, что они ее не заслуживают.

Ибо я — первая и я же — последняя
Я — почитаемая и презираемая
Я — блудница и святая
Я — жена и дева
Я — мать и дочь
Я — руки матери моей
Я — бесплодна, но бесчисленны дети мои
Я счастлива в браке и не замужем
Я — тот, кто производит на свет, и та, кто вовек не даст потомства
Я облегчаю родовые муки
Я — супруг и супруга
И это я родила моего мужа
Я — мать моего отца
Я — сестра моего мужа
Поклоняйтесь мне вечно.
Ибо я — злонравна и великодушна.

Аристократия и демократия — сестры, которые различаются воспитанием, состоянием и манерами.

Сон — это родная сестра Смерти.

Валентина, я не скажу вам, что только одну вас люблю на свете, — я люблю свою сестру и зятя, но это любовь нежная, спокойная, совсем не похожая на мое чувство к вам. Когда я думаю о вас, вся моя кровь кипит, мне трудно дышать, сердце бьется, как безумное; все эти силы, весь пыл, всю сверхчеловеческую мощь я вкладываю в свою любовь к вам. Но в тот день, когда вы мне скажете, я отдам их для вашего счастья.

— Но я люблю его! — я никогда не видел, чтобы моя сестра так плакала.
— Неправда.
— Я ненавижу тебя.
— Неправда, — порой папа бывает очень спокойным.
— Он — вся моя жизнь.
— Никогда не говори так, о ком бы то ни было. Даже обо мне, — это сказала мама.

Если бы мужчины рожали детей, то ни у кого в мире не было бы ни братьев, ни сестёр.