Цитаты в теме «шрам», стр. 7
Спрятаться от себя невозможно. Бежать куда-либо бессмысленно. Всё равно боль вернёт обратно. Вернёт туда, где начинаются следы безнадёжности. Время примиряет с собой. Встаёт перед тобой зеркалом, заживляя в отражении шрамы сердца. Смотришь на себя и, сквозь паутину отчаяния, понимаешь, что хочешь идти дальше. Жить, верить, снова ждать. Улыбаться кудрявым облакам, объедаться вишнёвым мороженым, чувствовать щекотку пузырьков в носу от выпитой газировки, целовать мерцающие под луной губы. Ни одна боль не способна отвернуть человека от жизни. К любой запертой двери найдутся ключи, которыми её можно отпереть Не раз убегала из Москвы. Её не преследовали, не изгоняли. Она сама уносилась в неизвестность, смывая слезами обратный путь. Возвращалась. Спустя время. Дороги назад уже были заново отстроены поутихшими эмоциями.
Бьешь по стеклу обнаженной рукой
Бросили? — Станешь гораздо сильнее.
Шрамы подарят тепло, и позднее
Сердце охватит блаженный покой
Я обниму, поцелую в висок
Будем глотать никотиновый ветер
Все, что нас держит этой планете
Можно сегодня забыть на часок
Город поплачет, а нам ни к чему
Нас не найдут на заплеванной крыше
Небо нас тянет все выше и выше
Только осталось понять — почему?
Ветер задумчиво падает вниз
Лезет руками под складки одежды
Так, чтобы мы, не теряя надежды,
Сбросили с крыши последний каприз
Кинемся прочь от любви, от тюрьмы.
Город простит нам разбитые руки,
Шрамы на теле, душевные муки
Город поймет он такой же, как мы.
— Мама, скажи — это ангел? Но серые крылья
Разве у ангелов крылья не белые, мама?
— Может, родной мой, они припорошены пылью?
— Мама, он смотрит с тоской на оконную раму
— Спи, дорогой мой, он ангел далекой дороги.
В крыльях немного песка от полуночной трассы.
Спи, мой хороший, давай мы укутаем ноги
Бежевым пледом с конями различных окрасок.
— Мама, скажи мне, а ангелов кто-нибудь метит?
Мой серый ангел со шрамом на тонких запястьях
Я бы спросил у него, но а вдруг не ответит?
— Видно, поранился там, где искал тебе счастье.
Страшно заснуть, ведь проснуться намного страшнее.
В доме сегодня от ангелов слишком тревожно.
Так непривычно-далек шелест крыл в тишине и
— Можно чуть-чуть полежать?
— Ну, конечно же, можно.
Ангел вздохнул, отряхнул свои серые крылья.
Вышел в окно, как иные выходят за смертью.
Может быть, правда, они припорошены пылью?
Может быть, правда, случается чудо на свете?
Да, такая. На боль отвечаю болью.
На удары — ударом такой же силы.
Вы же сами! Я вовсе вас не просила
Мою бедную душу присыпать солью.
Там и так слишком много всего,
Что между, что навеки останется тонким шрамом,
Что болит еще, спрятано под одеждой
Из улыбок и смеха до сотой грамма.
Что все также ночами щекочет нервы,
Не давая уснуть до рассветной пыли
Вы считаете прав — кто ударит первый?
Ради смеха, забавы, потехи?
Или вам так нравится видеть
В зрачках застывший отголосок того,
Что забыть пора бы?
А потом уговаривать: «Тише, тише
Все мы, люди, по сути, излишне слабы »
Так чего ж вы кривитесь в ответ на сдачу?
На такую же горстку злосчастной соли?
Вы надеялись все расскажу, заплачу?
Нет, простите. Попробуйте той же боли.
Да, я свободен и сейчас, и был свободен за решёткой, потому что по-прежнему выше всего на свете ставлю свободу. Да, разумеется, это заставляло меня порой пить вино, которое приходилось мне не по вкусу, делать то, что оказывалось не по нраву и чего я впредь делать не стану; и от этого на теле моем и на душе — множестов шрамов, и я сам наносил людям раны — пришло время, когда я попросил у них прощения, ибо с течением времени понял: я могу делать все, что угодно, кроме одного: не дано мне заставить другого человека следовать за мной в моем безумии, в моей жажде жизни. Я не жалею о перенесённых страданиях, я горжусь своими шрамами, как гордятся боевыми наградами, я знаю, что цена свободы высока — так же высока, пожалуй, как цена рабства, и разница всего лишь в том, что ты платишь с удовольствием, с улыбкой, пусть даже это улыбка — сквозь слёзы.
– Ну и что в ней такого особенного?
– Лама.
–?!?
– Лама, три тысячи квадратных метров крытых помещений, река, пятеро детей, десять кошек, шесть собак, три лошади, осел, куры, утки, коза, тучи ласточек, шрамы, перстень, хлысты, мобильное кладбище, четыре печки, бензопила, конусная дробилка, конюшня XVIII века, сложена так, что закачаешься, говорит на двух языках, сотни розовых кустов и потрясающий пейзаж.
– И что все это значит? – она вытаращила глаза.
– Хм! Я смотрю, от тебя толку, как от козла молока
Ничего невозможного.
Улица. Дом. Маршрут.
Ты его вспоминаешь с годами чаще.
За грехи покаянием не берут.
Их вплетают болезненно
И горчащее, расстояние пробуя на излом,
Прикасаясь внезапным ознобом к телу.
Ты не знаешь, насколько тебе везло,
Не прощенной покинув его пределы
Как безжалостно щурилась пустота,
На безлюдных аллеях смакуя осень.
Предвкушая, как тот, кто в тебе устал,
Пошатнувшись, пощады себе попросит.
Как сгустившийся мрак искажал черты,
Те, которые память твоя списала.
И в словах неприемлемость запятых
Так колюче и холодно прикасалась
К бесприютной душе,
Что ни фраза — шрам,
Протянувшийся пустошью Хиросимы.
Ты узнаешь как холодно по утрам
Он узнает как это невыносимо.
Нет звёзд на полуночном потолке —
Ни посчитать, ни загадать желанье.
Того, кто ранил, не желая ранить,
По памяти я глажу по щеке:
Морщинка — здесь, а тут — заживший шрам
Я мысленно веду маршрут по тропке,
Протоптанной за этот год короткий,
Поделенный меж нами пополам.
По правилам сгорания кратких звёзд —
Перед падением должно ярко вспыхнуть.
Не слабоволия приступ и не прихоть
Течение ночных привычных слёз
Подушке в сотый раз клянусь забыть
Обещанное ей же раньше помнить,
Как Золушка, надеюсь — эта полночь
Окажется посланницей судьбы
И переменит крыс на верных слуг,
И превратит в хрусталь тугую кожу
Короткий год, что слишком быстро прожит,
Я по золе от павших звёзд несу.
Быстрее, чем додуманная мысль,
Чем мучимого сердца остановка,
Горит звезда — смущённо и неловко
В полночной темноте моей тюрьмы.
Ну что же мой милый, тушите свечи
Я больше не плачу от прежних мук,
Не зря говорится, что время лечит
Безудержной нежностью чьих-то рук,
Случайными встречами, поездами,
Красивыми письмами и бельем
И да, забывается все с годами
И шрамы рубцуются день за днем.
О, друг мой, ну что Вы? Не удивляйтесь
Я взрослая девочка, все могу
За прошлое, будет Вам, не цепляйтесь,
Я прошлое больше не берегу.
Не надо смотреть на меня устало,
Да, все догорело, не будет драм
Что Вы говорите? Я стервой стала?
Ах, да ну за это спасибо Вам.
Последнее солнце роняет себя на купол,
Осталось разбиться в тетради в попытках жить.
Из нас не получится даже тряпичных кукол —
Внутри вместо ваты осколки красивой лжи.
Во благо, во имя плевать по какой причине
Мы выбрали этот способ ломать мосты,
Сегодня нет повода выть и бежать на имя.
Сегодня нет. Нет его. Детка давай, остынь.
Напейся, порви блокноты, смени прическу,
Купи новый галстук. Не парься по мелочам.
Мы будем прохожими холодно и не броско,
Похожими только шрамами на плечах
И ровными взглядами, где ничего от наших,
Умевших когда — то каяться и сжигать
Мы станем мудрее и может быть, веком старше,
Поймем, что когда — то нам было, кого терять.
Эх, что-то есть в вас, старые стены,
Сколько ж вы знаете, хромые дома?
Тихая улица, как старая дева,
Тайн и пороков хранимых полна.
Люди уходят, приходят другие,
Словно сезоны весенних дождей.
При свете луны, вы улицы, как бы седые,
Стоите и ждете, конец ваших дней.
Город сияет огнями иными,
Ночью и воздух вроде другой.
Старый фонарь, в новой России,
Слабо мерцает на улице той.
Лето приходит и солнце всё жарче,
Будет палить по земле и домам.
Вы сохраните еще одну тайну,
Треснул асфальт, оставив вам шрам.
Все идешь и идешь,
И сжигаешь мосты.
Правда где, а где ложь,
Слава где, а где стыд?
А Россия лежит
В пыльных шрамах дорог,
А Россия дрожит
От копыт и сапог.
Господа офицеры,
Мне не грустно, о нет.
Господа офицеры,
Я прошу вас учесть,
Ссуд людской или Божий
Через тысячу лет,
Господа офицеры,
Не спасет вашу честь.
Кто мне враг, кто мне брат,
Разберусь как-нибудь.
Я российский солдат,
Прям и верен мой путь.
Даже мать и отца,
Даже дом свой забыть,
Но в груди до свинца
Всю Россию хранить.
Я врагов своих кровь
Проливаю моля,
Ниспошли к ним любовь,
О, Россия моя.
Господа офицеры,
Голубые князья,
Я конечно не первый
И последний не я.
Господа офицеры,
Я прошу вас учесть,
Кто сберег свои нервы,
Тот не спас свою честь.
Как сложно верить вновь словам,
Когда в словах звучал обман.
Неискренность в глазах мелькала
И речь пустая вновь звучала.
Красивых фраз не перечесть.
Конечно это была лесть.
Любовь фальшивая играла
И сердце верное страдало.
«Не верь!», — душа просила вновь, —
«Ведь снова испытаешь боль.
Будет опять пылать огонь
И выжигать твою любовь».
И в этой жизни не иначе
Глаза тускнеют вновь от фальши,
Ведь разум путается вновь,
Не верит он больше в любовь.
Конечно все покажет время,
Укажет оно путь к спасенью.
Наставит, в добрый путь возьмет,
А прошлое уже не в счет.
Как жаль, что время пролетая
Свой горький опыт набивает
И шрамы в сердце оставляет,
В душе надежду убивает.
Но мы живем и верим в чудо
Оно случается по всюду
Особенно, когда не ждешь,
Судьбу свою не проведешь.
Что суждено, то и случится
Пусть даже это и не снится.
Однажды счастья не тая
Полюбишь ты, а он тебя.
Ну что, друг мой, идём домой,
А завтра как уж ляжет фишка,
Ты не изменишь шар земной,
Наш мир и так изменчив слишком.
Давай еще на посошок
И не кручинься так, не надо,
Ты испытал сегодня шок,
Но помни: друг с тобою рядом.
Надеюсь, снял ты с сердца груз,
Поговорил, и легче стало,
Нелегок крест семейных уз,
А ты начни весь путь сначала.
Представь, как было в первый раз:
Цветы, романтика, желанье,
Припомни нежность пылких фраз,
Неповторимые свиданья.
Влюбляйся каждый день, цени,
Как будто завтра расставание,
И станут яркими те дни,
В которых ты шептал признания.
И засияет небосвод
Над очагом семейной драмы,
И в час прощенья без хлопот
Любовь залечит в сердце шрамы.
А завтра скажешь: Как день мил.
Отвечу: Мир ты изменил
Бой воли, ропот боли — азбука огня,
Пламя золотится на ветру.
Я не вижу звезд в олове дождя,
Может, распогодится к утру.
Полвека шел потехой, пел да отжигал,
И не собираюсь тормозить.
Только на душе шрамы в три ряда,
От такой простой работы жить.
Не утолить пламя в груди
Тем, кто пытался любить.
Учит терпеть боль на пути
К небу — работа жить.
А с теми, кто не в теме нечего делить —
Наши тропы к разным полюсам.
Близорукий марш, вялая возня —
Я слепцов читаю по глазам.
Не утолить пламя в груди
Тем, кто пытался любить.
Учит терпеть боль на пути
К небу — работа жить.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Шрам» — 172 шт.
