Цитаты

Цитаты в теме «смертность»

И вот ещё вопрос. Как доходит до нас, так это аборт, а как разговор о цыплятах, так это омлет? Мы внезапно стали настолько лучше цыплят? И когда же это случилось — когда мы стали резать их во имя собственного блага? Назовите шесть причин, по которым мы лучше цыплят Видите, это не так-то просто. А знаете почему? Потому что цыплята — порядочные люди! Вы ведь не видели цыплят, сбивающихся в банды и забрасывающихся наркотой, не так ли? Нет. И вы не видели, чтобы цыпленок примотал кого-нибудь ремнями к стулу, зацепив его яица за бампер автомобиля, так?.. Когда вы последний раз слышали о петухе, пришедшем с работы и избившем свою курицу? Не случалось Потому что цыплята — порядочные люди.
Но знаете, чем дольше вы слушаете споры об абортах, тем больше раз встречаете фразу «святость жизни». Нет, ну серьёзно, «святость жизни». Вы в это верите? Лично я считаю, что это чушь. В смысле — а кто сказал, что жизнь священна? Бог? Если вы читали историю, поняли бы, что Бог — одна из главных причин человеческой смертности уже не первую тысячу лет. Индуисты, мусульмане, евреи, христиане упоённо резали друг друга, потому что Господь подсказал им, что это неплохая идея. Меч Аллаха, кровь неверных, Божественное воздаяние, миллионы мертвых ублюдков, а всё потому, что они неправильно ответили на вопрос «Веришь ли ты в Бога?» «Нет.» Бах! Труп. «Веришь ли ты в Бога?» «Да » «Веришь ли ты в моего Бога?» «Нет.» Бах! Труп. «У моего Бога хер длиннее, чем у твоего Бога!».
Вот ты, активистка. На случай, если однажды вздумаешь проголосовать, лучше кое-что запомни. Например, что не существует доказательств в пользу утверждения, что Америка — величайшая страна в мире. Мы 7-ые по грамотности, 27-ые в математике, 22-ые в естественных науках, 49-ые по долгожительству, 178-ые по детской смертности, 3-ие по доходу на домохозяйство, 4-ые по рабочей силе и 4-ые по экспорту. Мы обошли другие страны в 3-х категориях: по числу заключенных на душу населения, по количеству взрослых, верующих в ангелов, и по расходам на оборону, которые превышают расходы следующих 26-ти стран вместе взятых, 25 из которых — наши союзники. Конечно, в этом не виновата двадцатилетняя студентка. Но тем не менее вы несомненно принадлежите к поколению худшей точки в истории. И когда вы спрашиваете: «Что делает нас величайшей в мире страной?» — я не понимаю, да вы, блять, о чем?
На площади стреляют поэтов. На главной площади нервные люди с больными глазами находят своё бессмертие. Но бессмертие пахнет могилой, это эхо молчания в затхлых залах вечной немоты, это плесень апатии, это мгновение, ставшее тягучей, душной, статичной вечностью. На площади люди слизывают с побледневших пересохших губ вкус жизни, запоминая его навсегда, влюбляясь в яростную боль, несущую в себе семена любви и экстатичной жажды вдохнуть в пробитые легкие хотя бы ещё один глоток солёного воздуха. На площади люди отчаянно смотрят в небо, судорожно понимая, что человеческая смертность — всего лишь залог остроты чувств, горячности идей, вечного стремления успеть, не жалея себя: жить, любить, дышать, смеяться, кричать в распахнутые окна, подставлять неумолимо стареющее лицо дождям, ветрам, снегопадам, солнцу Потому что в конце этого предложения будет точка, восклицательный знак, а не шлейф уходящего в никуда многоточия. На площади стреляют поэтов. И поджарые животы в предчувствии пули прячут в чреве своём несказанные слова, тяжёлым комом поднимающиеся к сжимающемуся горлу, вырывающиеся в холодный воздух хрипом последних итогов. На площади, где стреляют поэтов, стоит мальчик. И небо давит на него, и снег кажется каменным, и тишина пугает И он пишет на изнанке собственной души детскую мораль взрослой сказки: Бог создал нас разными. Смерть — сделала равными.
Всем и каждому понятно, что смерть неизбежна. < > Но всегда кажется, что с тобой не случится никакого несчастного случая, пули пролетят мимо, болезнь обойдет стороной. А смерть от старости – это так нескоро, что можно даже не думать об этом. Нельзя жить в постоянном сознании своей смертности. Об этом надо забыть, и если такие мысли все же приходят, надо их гнать, надо душить их, иначе они могут пустить корни в сознании и разростись, и их ядовитые споры отравят все существование тому, кто им поддался. Нельзя думать о том, что и ты умрешь. Иначе можно сойти с ума. Только одно спасает человека от безумия – неизвестность. Жизнь приговоренного к смерти, которого казнят через год и он знает об этом, жизнь смертельно больного, которому врачи сказали, сколько ему осталось, отличаются от жизни обычного человека только одним: первые точно или приблизительно знают, когда умрут, обычный же человек пребывает в неведении, и поэтому ему кажется, что он может жить вечно, хотя не исключено, что на следующий день он погибнет в катастрофе. Страшна не сама смерть. Страшно ее ожидание.