Цитаты в теме «стеснение»
Визбору Попса дробит шрапнелью наши души,
Ее за это не привлечь к суду.
Часть поколенья выросла на чуши,
И новое рождается в бреду.
О, Солнышко лесное, чудо-песня!
Как мы в неволе пели, чудаки!
Пришла свобода, стали интересней
Писклявые уродцы-пошляки
Слова — ничто, есть вопли вырождения.
Тот знаменит, кто больше нездоров.
Кто выйдет петь без всякого стеснения,
Без совести, без страха, без штанов.
Где песня, чтобы спеть ее хотелось?
Слова — где, чтоб вовеки не забыть?
Ну, что горланить про кусочек тела,
Который с кем-то очень хочет жить?
С телеэкрана, как из ресторана,
Для пущей важности прибавив хрипотцы
Они пудами сыплют соль на раны,
Как на капусту или огурцы.
В халатике бесполая фигура
Запела, оголившись без причин
Противно это. Спой нам, Юра,
О женской теплоте и мужестве мужчин.
Посвящается В. Высоцкому.
Я не люблю, когда все пишут "к датам",
Когда они же плачут в унисон,
Когда вес жизни измеряют златом
И думают, что всё тюремное - шансон.
Я не люблю, и Бог не любит тоже,
Когда по касте судят и куют,
Когда порок впечатался на роже,
И на народ народные плюют.
Я не люблю, и это объяснимо,
Лжепатриотов, лжесвидетелей, "друзей",
Всех тех, кого Иуда в побратимы
Объединил в знак разделения идей.
Я не люблю бесцветных и безвкусных,
Когда бездарность наверху и на слуху.
Я не люблю завистливых и шустрых
И тех, кто нас склоняет ко греху.
Я не люблю, что "добрый значит глупый"
И не приемлю между русскими вражды.
Я не люблю, когда стыдят невинных
И переходят без стеснения на "ты".
Я не люблю, хоть бей меня, хоть вешай,
Что лишь в отчётности всё хорошо у нас.
Я не люблю, но в этом каждый грешен,
Когда как в притче: пальцем в глаз!
Я не люблю, когда вредят от скуки,
Когда от скуки говорят "люблю".
Я не люблю, когда не мыты руки
И их суют в мою Судьбу.
Впервые став рабом, клянусь, я рабству рад.
Все мысли о тебе, но мыслям нет стеснения,
Все сердце — для тебя, но сердцу нет мученья,
Гляжу в глаза твои — и радостен мой взгляд.
Не раз я счастьем звал часы пустых услад,
Не раз обманут был игрой воображения,
Соблазном красоты иль словом обольщения,
Но после жребий свой я проклинал стократ.
Я пережил любовь, казалось, неземную,
Пылал и тосковал, лил слезы без конца.
А ныне все прошло, не помню, не тоскую, —
Ты счастьем низошла в печальный мир певца.
Хвала творцу, что мне послал любовь такую,
Хвала возлюбленной, открывшей мне творца!
Что же касается красиво звучащего изречения, которым прикрываются честолюбие и стяжательство, а именно: «Мы рождены не для себя, но для общества», то пусть его повторяют вдоволь те, кто без стеснения пляшет со всеми другими. Но если у них есть хоть крупица совести, они должны будут сознаться, что за привилегиями, должностями и прочей мирской мишурой они гонятся вовсе не ради служения обществу, а скорей ради того, чтобы извлечь из общественных дел выгоду для себя.
Рыжая ОсеньУ Осени холодные ладони
И звёздочки снежинок на ресницах.
Будь милым, и она тебя не тронет,
Немного побуянит и умчится.
У Осени характер — не подарок,
Она игриво обнажает плечи,
Потом пришлёт пустой конверт без марок,
С намёком, будто время всё же лечит.
Она войдёт без стука и стеснений
В чужую душу, где её не ждали,
Натянет ловко струны отношений,
Чтоб всем сыграть мелодию печали.
Она пройдёт по мокрому бульвару
Почти нагая Рыжий лист уронит
Мой друг, поющий песни под гитару,
Будь милым, и она тебя не тронет.
Гололёд – такая гадость,
Неизбежная зимой,
“Осторожно, дорогая”, –
Говорю себе самой.
Ведь в любое время года
Помогает нам судьба,
А в такую непогоду
Затруднительна ходьба.
Я в дому совсем другая:
Раз на дню, наверно, сто
Я сама себя ругаю
И за это, и за то.
А сегодня не ругаю
И напрасно не корю.
“Осторожно, дорогая”, –
Осторожно говорю.
Как ты справишься с дорогой?
Ведь её не избежать.
Равновесие – попробуй
Равновесие держать.
Не волнуйся и руками
Без стеснения маши.
Равновесие, как знамя,
Равновесие держи.
Гололёд – такая гадость,
Неизбежная зимой,
“Осторожно, дорогая”, –
Говорю себе самой.
Не боюсь его нисколько,
Я всю жизнь иду по льду.
Упаду – сегодня скользко,
Непременно упаду.
Не боюсь его нисколько,
Я всю жизнь иду по льду.
Упаду – сегодня скользко,
Непременно упаду.
Как здорово, когда идешь домой,
Где любят без нелепых оговорок,
Где пахнет мамой, папой и тобой
Чтоб постучать туда, не нужен повод.
Там можно ошибаться, не боясь,
Что посмеются, обвинят, осудят.
Там, как минута, пролетает час
Там в каждой вещи — маленькое чудо.
Потертый плед, в котором сплю зимой,
Калачиком свернувшись в старом кресле,
И кашель домового за стеной,
И сотни черно-белых фото детских
Там можно слабой, неумелой быть.
Там все прощают. И никак иначе.
О целом мире там могу забыть.
И только там я без стеснения плачу.
Там, отключив беспечно телефон,
Опять, как в детстве, мишку обнимаю
Проваливаясь в теплый, мягкий сон,
Кошмары не приснятся — точно знаю.
Собрались на него [банкет] всё те же — весь «цвет русской интеллигенции», то есть знаменитые художники, артисты, писатели, общественные деятели, новые министры и один высокий иностранный представитель, именно посол Франции. Но над всеми возобладал — поэт Маяковский. Я сидел с Горьким и финским художником Галленом. И начал Маяковский с того, что без всякого приглашения подошел к нам, вдвинул стул между нами и стал есть с наших тарелок и пить из наших бокалов. Галлен глядел на него во все глаза — так, как глядел бы он, вероятно, на лошадь, если бы ее, например, ввели в эту банкетную залу. Горький хохотал. Я отодвинулся. Маяковский это заметил.
— Вы меня очень ненавидите?— весело спросил он меня.
Я без всякого стеснения ответил, что нет: слишком было бы много чести ему. Он уже было раскрыл свой корытообразный рот, чтобы еще что-то спросить меня, но тут поднялся для официального тоста министр иностранных дел, и Маяковский кинулся к нему, к середине стола. А там он вскочил на стул и так похабно заорал что-то, что министр оцепенел. Через секунду, оправившись, он снова провозгласил: «Господа!» Но Маяковский заорал пуще прежнего. И министр, сделав еще одну и столь же бесплодную попытку, развел руками и сел. Но только что он сел, как встал французский посол. Очевидно, он был вполне уверен, что уж перед ним-то русский хулиган не может не стушеваться. Не тут-то было! Маяковский мгновенно заглушил его еще более зычным ревом. Но мало того: к безмерному изумлению посла, вдруг пришла в дикое и бессмысленное неистовство и вся зала: зараженные Маяковским, все ни с того ни с сего заорали и стали бить сапогами в пол, кулаками по столу, стали хохотать, выть, визжать, хрюкать и — тушить электричество. И вдруг все покрыл истинно трагический вопль какого-то финского художника, похожего на бритого моржа. Уже хмельной и смертельно бледный, он, очевидно, потрясенный до глубины души этим излишеством свинства, и желая выразить свой протест против него, стал что есть силы и буквально со слезами кричать одно из немногих русских слов, ему известных:
— Много! Многоо! Многоо! Многоо!
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Стеснение» — 18 шт.