Цитаты в теме «стихия», стр. 2 ▷ Socratify.Net

Ваш вопрос: как Бог «терпит» зло мира — вопрос древний. <...> Бог не «смотрит», но Сам страдает с нами (высшее страдание — Голгофа). Иного ответа нет. Мир в своей свободе уносится в небытие. Почему? Этого объяснить нельзя, ибо объяснение предполагает нечто рациональное. А здесь темная стихия. Здесь можно говорить только языком мифа и иконы. Сатана, падение, свобода, зло. Как выразить это в отвлеченностях?..

Вода, вода!.. Огонь твоя стихия.

— Что получается? Живём, потом умираем. Все! И я в том числе. Обидно, конечно. Но зачем, думаю, в мире от древних времен так устроено, что мы сами смерть ближнего и свою ускоряем? Войны, эпидемии, неустройство систем. Значит в мире зло. Объективное зло в силах и стихиях природы, и субъективное от несовершенства наших мозгов. Значит общая задача людей это зло устранять. Общая задача для предков, тебя и твоих потомков. Во время войны ясно — бери секиру или автомат. А в мирное время? Прихожу к выводу, что в мирное время работа есть устранения всеобщего зла. В этом есть высший смысл, не измеряемый деньгами и должностью.

Кого напоминает нам эта неутомимая стихия
из этих собранных воедино притяжений:
ветер, облака, звёзды, море, птицы, дождь, солнце?
Не напоминает ли Тебя самого себя в этом потоке природы,
когда Ты плачешь от боли, или от радости, радуясь красоте дня,
или когда терзаешься, мучаешься,
как встревоженное море, и сбрасываешь этот груз на берег,
где Тебя ждут и верят в Тебя,
и зажигаешься, как солнце или звезда, когда вдруг
приходит чудесное озарение Твоей Сути?

И грустная мелодия дождя всегда растворяется, и постепенно,
наступает солнечное утро и уже мелодия наполняется свежестью
нового дня, где так слышен искристый свет мажорных ноток,
и душа освобождается от вчерашнего дня, тонко исполняя легато,
разливая эту мелодию в ясную волну мироощущения.

Разве это не похоже и на наше состояние Души,
когда все Мы принадлежим друг другу, как одно целое Вселенной?
Нужно только услышать эти голоса, как слышат нас птицы,
которые нам поют по утрам, предвещая чудесную и светлую погоду в наших Мыслях.
И Ты ощущаешь, что всё будет хорошо, закончится дождь
и солнце обнимет лучами грустные кончики губ...
и тепло поцелует.
Только нужно принять эти волны с благодарностью.
Ведь МИР, несмотря ни на что, прекрасен!

Боюсь ехать в Америку Верно, ирония — моя стихия, однако при виде статуи Свободы даже я теряю чувство юмора.

стоит ли напрягать разум и силы, если перед нами — стихия, не знающая закона?

Ах, секс Он подобен тропической грозе, ты мгновенно промокаешь насквозь и во время вспышки молнии успеваешь вобрать в себя всю яркость и пронзительность стихии, включая хищника, что готовится к прыжку.

Вызолачивайтесь в солнце, цветы и травы!
Весеньтесь, жизни всех стихий!
Я хочу одной отравы —
пить и пить стихи.

Но не ступить
На мокрых деревьях озябшие птицы
Ждут окончания стихий неуёмных.
День догорает и скомкав страницы,

Почерком мелким исписанных строчек,
Брошу в корзину
Как нерв, оголенный,
Чувства смятенье — в количестве точек

Сердце в ответ откликается глухо:—
Ну-ка, очнись, не пора ли проснуться?
Хочется жить
Непростительно глупо —

Снова от всех, неразумная, прячусь
Мне бы шагнуть
И едва улыбнуться
Но не ступить, потому что расплачусь.

Мы проводим всю жизнь в борьбе Боремся с врагами, боремся со стихией, — надо хоть с собой жить в мире.

Вещи — для всего народа,
Строки — на размер страны,
Вровень звездам небосвода,
В разворот морской волны.

И стихи должны такие
Быть, чтоб взлет, а не шажки,
Чтоб сказали: «Вот — стихия!»,
А не просто: «Вот — стишки».

О, как тебе хвалу я воспою,
Когда с тобой одно мы существо?
Нельзя же славить красоту свою,
Нельзя хвалить себя же самого.

Затем-то мы и существуем врозь,
Чтоб оценил я прелесть красоты
И чтоб тебе услышать довелось
Хвалу, которой стоишь только ты.

Разлука тяжела нам, как недуг,
Но временами одинокий путь
Счастливейшим мечтам дает досуг
И позволяет время обмануть.

Разлука сердце делит пополам,
Чтоб славить друга легче было нам.
Другие две основы мироздания
Огонь и воздух — более легки.

Дыханье мысли и огонь желанья
Я шлю к тебе, пространству вопреки.
Когда они — две вольные стихии
К тебе любви посольством улетят,

Со мною остаются остальные
И тяжестью мне душу тяготят.
Тоскую я, лишенный равновесия,
Пока стихии духа и огня

Ко мне обратно не примчатся с вестью,
Жива она и помнит про меня.
Как счастлив я! Но вновь через мгновенье
Летят к тебе и мысли и стремления.

Все, что мне остается — это писать стихи,
Используя вместо чернильницы клавиатуру.
Нанизывать слово краской на мастихин,
Душой отправляясь в далекие авиа туры

Все, что мне остается — Nirvana и теплый чай.
В углу монитора слегка поцарапанный стикер,
На экране голодный ребенок с плакатом: «why?»,
И старый, потертый, любимый, уютный свитер

Все, что мне остается — это понять,
Принять все как есть и твердо встать у штурвала.
В небо взглянуть и Богу крикнуть: «дай пять!»,
Чтоб жизнь испугалась и больше не штурмовала

За рокотом клавиш спрятаться от стихий,
Себя изливая в глупых, нелепых строчках.
Все, что мне остается — это писать стихи,
На виртуальных, волшебных, белых листочках.

Мы называем свой век утилитарным, а между тем мы не умеем пользоваться ни единой вещью на свете. Мы позабыли, что Воде дано омывать, Огню — очищать, а Земле — быть матерью. Поэтому Искусство наше пренадлежит Луне и играет с тенями, тогда как греческое Искусство, принадлежащее Солнцу, имело дело с реальными предметами. Я уверен, что силы стихий несут очишение, и мне хочется вернуться к ним и жить среди них. Конечно, такому современному человеку, как я, всегда радостно хотя бы просто глядеть на мир. Я трепещу от радости, когда думаю, что в самый день моего выхода из тюоьмы в садах будут цвести и ракитник, и серень и я увижу, как ветер ворвется в струящееся золото ракитника — и весь мир вокруг меня станет арабской сказкой.

самый любимый драматический сюжет – это история про то – как ты любишь человека – слишком сильно. чересчур. какой-то чудовищной любовью. любовью, которая сжигает и затопляет тебя изнутри – как пожар или водопад. а ты любишь. и сама знаешь, что чересчур – и если ты – вот позволишь себе раскрыться – то ты затопишь и сожжешь – все вокруг – своим пожаром и водопадом. а ты любишь – и не можешь позволить сжечь и утопить. поэтому начинаются – тиски и вериги. когда сама себя выкручиваешь и вымучиваешь – чтобы на любимого человека – не сбросить всю эту тяжесть и стихийность и ужас. с фальшивой улыбкой радостно хвастаешься – что вчера ночевала у другого мужчины. с легкостью говоришь грубости и пошлости – и тебе никогда не больно. так всем проще. делать вид, что нету ни пожаров ни водопадов, а только тишь и гладь. и все мы люди-человеки. расплескиваешь потихоньку стихии – по сторонам – чтобы не обрушить – то, что дорого. на самом деле, это самое чудовищное, что человек может с собой сотворить.

Ему достаточно любить — а ей не ищется другого:
Эгоцентрична, но мила, как все носители харизм.
И рядом с ней смеётся день, и прорастают васильково
В её душе иные сны, а он их воплощает в жизнь.
И он не знает, почему, но любит так проникновенно:
Рисует вязь горящих слов на скрытой стороне бедра,
Целует шёлковый живот и дышит нежностью коленей,
И ловит пульс её страстей в темнеющей яремной вене,
И чувствует, как вновь и вновь в нём ярко умирает раб.
Он понимает, что к чему — недаром сильный аналитик,
Но нелюбовь, что в ней живёт, его нисколько не гнетёт:
Жизнь — презабавная игра, и кто связующие нити
Удержит в сжатом кулаке, не угадаешь наперёд.
А здесь — живот её - алтарь, и млечно лоно — значит, будет
Ещё одна из тьмы ночей, в которых он и раб, и жрец.
И он ведёт её сквозь мрак — стихию, что так рвётся в люди,
Наверно, видит чёткий курс для слов, записанных в столбец.

Но жила в нем такая нежность
Я любила его безумно, я писала о нем стихи, он врывался как ветер шумный наваждением, огнем стихий. Я любила его молчанье и прощала ему грехи, я мечтала о нем ночами и не думала о других. Я таких не встречала раньше, он был лучшим среди мужчин и казался мне настоящим, не имевшим для лжи причин. Был женат, далеко не молод, не похожий на идеал, гордый, резкий, ценил свободу, чуть не то и в глазах — металл. Но жила в нем такая нежность — невозможно не утонуть, это, видимо, неизбежно — находиться в его плену.
Я ушла от него, так нужно, спрятав чувства свои от всех, а в унылых осенних лужах таял нехотя первый снег.

Знойный ветер в душе моей веет опять,
Как в пустыне горячей — так трудно дышать!
Пересохла земля без живительных слёз,
Без дождя, без воды, без положенных гроз.

Сею в почву сухую я тщетно зерно,
Прорастёт ли в пустыне без влаги оно?
Каменистая почва и много песка —
Это лень, нерадение, обиды, тоска.

Где ты делась, молитва — душевный елей?
Размягчи мою душу, меня пожалей!
Память смертная, вновь прогреми, как гроза!
Ливнем хлынет пускай за слезою слеза!

Пусть ворвётся стихией в пустыню души
Слово Божие — Верой прольётся в тиши!
В сердце бедном Надеждою пусть прорастёт,
Пышным цветом нетленной Любви расцветёт!

Любовник: тот, кто любит, тот, через кого явлена любовь, провод стихии Любви. Может быть в одной постели, а может быть — за тысячу верст. Любовь не как «связь», а как стихия.

Человека всегда тянуло к морю, но это не наша среда обитания, для нас море опасно приливы, течения, волны, ветер и в каждом случае свои опасности, на них нельзя закрывать глаза одно неверное суждение — это ошибка, от которой ты уже не откажешься но хороший моряк не сражается со стихией, хороший моряк знает, как использовать ее себе на пользу. Пока остальных, менее удачливых, будет вечно носить по волнам, возможно, по частям, он вернется домой целым и невредимым.