Цитаты в теме «святое», стр. 15
Живешь, не чувствуя вериг,
Живешь — бежишь туда-сюда.
— Ну как, старик? — Да так, старик!
Живешь — и горе не беда. -
Но вечером, но в тишине,
Но сам с собой наедине,
Когда звезда стоит в окне,
Как тайный соглядатай,
И что-то шепчет коридор,
Как ростовщик и кредитор,
И въедливый ходатай
Живешь, не чувствуя вериг,
И все на свете трын-трава.
— Ну как, старик? — Да так, старик!
Давай, старик, качай права! -
Но вечером, но в тишине,
Но сам с собой наедине,
Когда звезда стоит в окне,
Как тайный соглядатай
Итак — не чувствуя вериг,
Среди измен, среди интриг,
Среди святых, среди расстриг,
Живешь — как сдерживаешь крик.
Но вечером, но в тишине.
Что же касается разговоров о богохульстве, то это, в общем, конечно, ни на чем не основано и просто является на данный момент пока глупостью, которая для нас, живущих в светском государстве и подчиняющихся конституции, абсолютно ничего не обозначает. Дело в том, что мы все – ни вы, ни я, ни он — не обязаны знать, что является для определенной корпорации, для определенного кружка людей, объединенного религиозными пристрастиями, что является святым. Мы совершенно не обязаны разбираться в том, сколько у них богов, богинь, сколько у этих богинь рук. Мы не обязаны этого знать. И в связи с этой «необязаностью» мы не можем кощунствовать. По определению. Потому что для меня, для очень многих других людей нет никакой разницы между одним персонажем мифов — Иисусом — и Осирисом, например. И тот и другой — культурологические фигуры, которые вполне возможно критически осмысливать или иронически осмысливать. Как угодно!
Я испытал при жизни ад!..
Чечня, братан, огонь и смрад
Явила в наш эдемский сад.
А кто в том виноват?
Раскрашен празднично фасад...
А залп из установки "Град",
Исполнив дьявольский обряд,
Накрыл отчаянных ребят.
Погоны жмут, но автомат
Надежду теплит у солдат
И вперемешку с кровью мат
Летит - страшней стократ.
Оставлен "духами" квадрат
И окровавленный кастрат
Сдан федералам на возврат -
Калек пополнить штат.
Вовек "груз-200" будет свят...
Я паковал своих ребят -
Останки роты так смердят,
Распространяя трупный яд.
В зарубках снайперский приклад.
Достал меня вайнахский гад.
К чему теперь мне звон наград?-
Ведь в морг - не на парад.
Сыны российские лежат в гробах,
Познав кромешный ад,
По ним лишь матери скорбят,
Надвинув черный плат.
А ворон сыт и трупам рад,-
Не знает горечи утрат...
А люди страшное творят
И мир сплошь пламенем объят...
Ночь накануне ноября.
Весь город серый и угрюмый.
Дай мне уйти под стук дождя
По водосточным ржавым трубам
В ночь накануне ноября.
Здесь осторожный первый снег
Стал лишь водой на темных рельсах.
Мой возмутительный побег
В День всех святых — закономерность,
Как осторожный первый снег.
Пройду, смеясь и налегке,
Всю глубину ночных артерий
Я буду в белом колпаке
И до утра растаю тенью,
Вот так, смеясь и налегке.
Ночь накануне ноября,
Там, высоко, гремит Везувий
Дай мне сбежать под шум дождя,
Остаться летней и безумной,
Успев за час до ноября.
Пришёл как-то к старцу монах молодой:
«Мне нужен совет вразумительный твой —
Я книги читаю, святые слова,
Но память моя почему-то слаба».
Духовный наставник корзину даёт,
Внутри у неё толстый грязи налёт.
«Снеси мне, сынок, в этой таре воды
Из речки за лесом, всего полверсты».
Усердный монах день трудился в поту.
«Отец, я опять за советом иду —
Ношу и ношу, а корзина пуста.
Воды не принёс в ней, но стала чиста».
Старик улыбнулся — он многое знал:
«Сынок, ты не зря слово Божье читал —
Не держишь в себе ты его ещё, нет,
Но душу очистил им. Вон какой свет!»
Я блуждаю по жизни, встречая рассветы,
Совершая ошибки, как все мы порой
Раньше срока хочу знать к вопросам — ответы,
Не пройдя до конца путь, положенный свой
Тороплюсь всё успеть и в погоне к вершинам,
Истончаю ту нить, что зовётся душа
Сколько раз мне пришлось сделать больно мужчинам,
Сколько раз я врывалась, а после — ушла
Обжигать и гасить, что за участь такая
Как с собой совладать, посадить под замок?
Повинуюсь судьбе, далеко не святая,
Отпиваю от жизни свой горький глоток.
К черту все! Я не верю в любовь.
С этих пор в моих жилах Лед, а не кровь.
С этих пор я Синяя Борода.
С этих пор я ненавижу когда
Кто-то душу свою отдает на заклад,
Кто-то искренне верит, но будет распят.
И святая постель затоптана в грязь,
И сгорела душа, и разорвана связь,
И готовы проклятью подвергнуть любя,
Но я не могу без тебя!
Ты как яд, как наркотики, как алкоголь,
Как приятная слабость, как сладкая боль,
Ты доступна, как блядь, но глядишь с высока,
Потому что весь мир существует пока
Кто-то душу свою отдает под заклад,
Кто-то искренне верит, но будет распят,
И святая постель затоптана в грязь,
И сгорела душа, и разорвана связь,
И готовы проклятью подвергнуть любя,
И я не могу без тебя!
О если б только мир узнал,
Как чистая Любовь рождает Душу,
Которая суть Женщин распознав,
Их превращает в Ангелов
А если ангел я? — Так Ты тому причина
Раз я живу — то только для Тебя
Да только для Тебя
Тобою превращенный в ангела мужчина.
Моя душа в твоей растворена
Святым законом жизни — песни.
Четыре нас несут крыла,
Туда где будем вечно вместе.
А если Ты не для меня,
Как ангел, стану сразу падшим.
И в ад сойду, где демон зла
Укажет путь душе несчастной.
И там в мучениях своих,
Огонь изведав, мрак и стужу,
Ртом окровавленным шепчу
Лишь для Тебя Да для Тебя
Живою сохраняю душу.
Евреи — это самый замечательный народ мировой истории, потому что они, поставленные перед вопросом: быть или не быть, со внушающей ужас сознательностью предпочли быть какою бы то ни было ценою: и этою ценою было радикальное извращение всей природы, всякой естественности, всякой реальности, всего внутреннего мира, равно как и внешнего. Они оградили себя от всех условий, в которых до сих пор народ мог и должен был жить, они создали из себя понятие противоположности естественным условиям, непоправимым образом обратили они по порядку религию, культ, мораль, историю, психологию в противоречие к естественным ценностям этих понятий. Подобное явление встречаем мы еще раз (и в несравненно преувеличенных пропорциях, хотя это только копия): христианская церковь по сравнению с «народом святых» не может претендовать на оригинальность. евреи вместе с тем самый роковой народ всемирной истории: своими дальнейшими влияниями они настолько извратили человечество, что еще теперь христианин может чувствовать себя анти-иудеем, не понимая того, что он есть последний логический вывод иудаизма.
Если честно, то я не люблю отмечать праздники, выделять из общей среды бытия особые дни для того, чтобы простить или начать, для рукопожатия или поцелуя. День всех влюбленных, повод признаться в своих чувствах, повод сказать дорогому человеку, что он дорог, повод сделать приятную мелочь и устроить маленький праздник для двоих и повод вспомнить, что у нас есть кто-то еще, кроме наших избранников, кто нам тоже не менее важен, будь то друзья, родные, или просто любимый кот, лениво развалившийся на коленях. Но если ты влюблен, если ты любишь, этот повод есть в каждом дне твоей жизни. И не нужен день святого валентина, не нужен один единственный день холодного февраля, чтобы нарвать цветов, принести завтрак в постель и пойти на сумасбродное сумасшедшее свидание с человеком, только встреченным или разделившим с тобой много лет и привычным до каждого слова, до каждой черты. Или чтобы сказать друзьям, что они делают твою жизнь светлее, просто тем, что они есть, именно такие, какие есть. Или набрать номер и сказать, просто так, без цели, без повода: «мама, знаешь, я тебя люблю. Спасибо тебе, мама.» Я не люблю праздники. Но я люблю видеть своих людей счастливыми..
Господи, прости меня и помилуй за то, что я написал эти гнусные слова. Но зачем же ты так жесток? Зачем? Я знаю, что ты меня наказал. О, как страшно ты меня наказал! Посмотри, пожалуйста, на мою кожу. Клянусь тебе всем святым, всем дорогим на свете, памятью мамы-покойницы — я достаточно наказан. Я верю в тебя! Верю душой, телом, каждой нитью мозга. Верю и прибегаю только к тебе, потому что нигде на свете нет никого, кто бы мог мне помочь. У меня нет надежды ни на кого, кроме как на тебя. Прости меня и сделай так, чтобы лекарства мне помогли! Прости меня, что я решил, будто бы тебя нет: если бы тебя не было, я был бы сейчас жалкой паршивой собакой без надежды. Но я человек и силен только потому, что ты существуешь, и во всякую минуту я могу обратиться к тебе с мольбой о помощи. И я верю, что ты услышишь мои мольбы, простишь меня и вылечишь. Излечи меня, о господи, забудь о той гнусности, которую я написал в припадке безумия, пьяный, под кокаином. Не дай мне сгнить, и я клянусь, что я вновь стану человеком. Укрепи мои силы, избавь меня от кокаина, избавь от слабости духа.
Жалоба мира, отовсюду изгнанного и повсюду сокрушенного. Человек сражается и борется с самим собой: разум воюет с чувствами, а чувства — между собой, жалость влечет к одному, а жадность — к другому, похоть требует одного, гнев — другого, честолюбие — третьего, алчность — четвертого.
Поскольку дела обстоят таким образом, я, уже ни во что не веря, хотел бы укрыться в каком-нибудь маленьком монастыре, в котором бы царило настоящее нерушимое спокойствие. Но как ни прискорбно говорить об этом, я до сих пор не нашел ни одного монастыря, который бы не был отравлен взаимной ненавистью и раздорами. Стыдно слушать, какие бесполезные склоки и споры из-за самых мелочных и суетных предметов затевают и поддерживают старые люди, которых должно бы уважать и почитать ради их бород и сутан. А какими учеными и какими святыми кажутся они с виду!
Нет такого худого мира, который был бы хуже самой удачной войны! Вспомните сначала все, что влечет за собой война, и вы увидите, насколько выгоднее для вас мир.
— Для неё ещё хоть что-то свято А мы с тобой уже ни во что не верим. Раньше — да. Но всё давно высохло, как высохнет вот это Эта краска, она высохнет
— Что высохло?
— Наша вера, брат Вера в святую душу и что в нас есть ещё что-нибудь человеческое. Помнишь как мы с тобой были в Боснии? Истребляли этих плохих сербов? Наших ребят кромсало на куски на наших глазах И повсюду была кровь. Я даже не надеялся выбраться оттуда, и ты Ты тоже, я знаю
— Да.
— Я себя чувствую живым мертвецом . Помню, у меня была бутылка местного дерьма, которое они пьют. Сливовица Не помню, кажется так её называли Я не чувствовал боли. И тут Выхожу на такой старый деревянный мост и вижу, вижу там Стоит на мосту женщина, и она Я к ней подошёл, она увидела меня и всё смотрит мне, смотрит мне в глаза, и я смотрю ей в глаза И знаю, что она сейчас сделает. Она смотрела на меня и я знал, что она хочет прыгнуть Ты знаешь, что я сделал? Я развернулся и пошёл дальше. Пока не услышал всплеск Да. И после того, как я Отнял столько жизней, вот была одна, которую я мог спасти, но не спас Потом, позже, я понял Если б спас ту женщину, я, может быть, спас бы то, что осталось от моей души
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Святое» — 905 шт.
