Цитаты в теме «тело», стр. 31
Твой поцелуй, как мята... коктейль "Мохито"
Ты уже знаешь, что сердце мое разбито,
Так что не будем медлить - десерт так сладок.
Страстно коснись губами моих лопаток.
Нежно лепи... нежно рисуй руками
Наши с тобой мечты меж позвонками.
Кожей своей горячей расплавь запреты,
Выпытай грубой лаской мои секреты.
Буду бесстыдно пальцам я поддаваться,
Рвать и кусать... и даже сопротивляться.
В танцах интимных нет "хорошо" и "плохо",
Буду распутной девочкой-недотрогой.
Буду путаной твоею безумно скромной.
Ну же, взгляни на меня исподлобья томно.
Милый, найди все точки на теле, ямки,
Пусть эта ночь сгорит фейерверком ярким.
После дождем пролейся с раскатом грома -
И закружит нас сладостная истома...
********
Ты уже выпил этот коктейль запретный?
Я же... в душе останусь мечтой десертной...
Когда руки твои, как по углям калёным, скользят
По горячей груди моей — кажется, рвет аорту
Это сладкое чувство: ты мой. В голове — сквозняк.
Грани скромности, как и стыда, безвозвратно стерты.
Когда слышу прерывистый стон твой — внутри набат.
Я вакханкой, фиадой с тобой становлюсь. Ревную
Твое тело, когда с ним сливаюсь — то под, то над, —
К поцелуям своим: тела мало для поцелуев.
Ты берейтором опытным держишь меня под уздцы.
Вырываться? — Так ты ведь предел мой, моя омега.
Я тебе открываюсь. Целую, сводя мосты.
Засыпать на груди твоей — карма моя
и нега
Мы выбрали друг друга среди огромной стаи,
По запаху и вою, по стуку двух сердец,
Нам сверху указали, нам звезды нашептали,
Что встретятся однажды Волчица и Боец...
Он умный и упрямый, немного молчаливый,
Свободный, своенравный матерый серый волк,
Влюбленный и шутливый, угрюмый и пытливый,
Он многое умеет и знает в жизни толк...
Быть вместе с ним - награда, быть рядом с ним - удача,
Он гордость и защита, надежность и оплот,
Когда он рядом - рада, я вою с ним и плачу,
Когда он под Луною мне песнь любви поет...
А ночью я вонзаю свои клыки до крови
В его мохнатость тела и жесткое плечо,
И он рычит от страсти, и он скулит от боли,
И, поддаваясь зову, застонет горячо...
А мой язык искусно залижет эти раны,
Устало и счастливо свернусь у лап в клубок.
Мне не страшны морозы, и не страшны бураны,
Пока со мной любимый, горячий серый волк.
Я не знала, чего хотела:
Душу, сердца, тепла иль тела...
Не любила, скорей терпела...
До конца... Разве это дело?
Я, как магма, кипела в вулкане,
Находилась всегда на грани,
На веревке, петле, аркане,
Уличая себя в обмане...
Что казалось таким бесценным,
И чему отдалась всецело...
Оказалось неполноценным,
Инфантильным, весьма бесцельным...
Где же выход из круговерти,
Сколько можно страдать? До смерти?!
И пустых прилагать усердий...
Не могу больше так, поверьте!
Не цепляется за живое,
Не мое это все, чужое!
Как ранение ножевое...
Отболело пережитое...
В голове вместо мыслей - вата...
И на кой это все мне надо?
Прости, я тебе изменила. Прямо в дверях на него бросается благоверная в шелковом халате на голое тело и обливаясь слезами причитает:— Коля, Коля, ты меня убьешь! Но я правда не хотела, все как-то само получилось! Коль, ты меня прости, я тебе изменила! Естественно, что после этих слов он ее прерывает:— И где этот козел?!! — рявкает он, обводя покрасневшими глазами домашние апартаменты и прислушиваясь к шорохам в шкафу.— Там же где и стоял, в зале на столе. Я, Коль, правда не хотела, я игру новую записала, а он заставку выдал, что изменены параметры конфигурации. Это очень страшно?
Отвратительный московский кокаин, разбодяженный немытыми руками длинной цепи дилеров, оставлял в носоглотке букет аптечных запахов — от стрептоцида до аспирина — и рождал в теле тяжёлое напряжение и дрожь. Говорили, что порошок, за грамм которого в Москве берут сто пятьдесят долларов, вообще никакой не кокаин, а смесь эстонского «спида» с российским фармакологическим ассортиментом, мало того, половина дилеров почему-то всегда заворачивала порошок в глянцевую рекламу «тойоты Camry», вырезанную из какого-нибудь журнала, и Татарского мучила невыносимая догадка, что они наживаются не только на чужом здоровье, но и на PR-сервисе.
мы живем не среди предметов, а среди ощущений, поставляемых нашими органами чувств. То, что мы принимаем за звезды, заборы и лопухи, есть просто набор нервных стимулов. Мы наглухо заперты в теле, а то, что кажется нам реальностью — просто интерпретация электрических сигналов, приходящих в мозг. Мы получаем фотографии внешнего мира от органов чувств. А сами сидим внутри полого шара, стены которого оклеены этими фотографиями. Этот полый шар и есть наш мир, из которого мы никуда не можем выйти при всем желании. Все фотографии вместе образуют картину мира, который, как мы верим, находится снаружи.
Ничто так не обманчиво, как наружность. Причина этого та, что, как только мы переходим детство, мы стараемся быть не тем, что есть, и таким образом, от постоянной практики с юных лет мы достигаем того, что наша физическая форма скрывает совершенно наше настоящее «я». Каждый индивидуум защищен стеной своего тела от шпионства друзей или врагов, каждый человек есть одинокая душа, заключенная в собственноручно сделанной тюрьме; когда он совершенно один, — он знает и часто ненавидит себя, — иногда он даже пугается лютого чудовища, спрятанного за его телесной маской, и старается забыть его страшное присутствие о пьянстве и ругательстве.
Он знал много видов страха: страх мучительный и темный; страх, от которого останавливается дыхание и цепенеет тело, и последний, великий страх — страх живого существа перед смертью; но этот был иной — ползучий, хватающий за горло, неопределенный и
угрожающий, липкий страх, который словно пачкает тебя и разлагает, неуловимый и непреодолимый, — страх бессилия и тлетворных сомнений: это был развращающий страх за другого, за невинного заложника, за жертву беззакония, страх перед произволом, перед властью и автоматической бесчеловечностью, черный страх нашего времени.
У революции есть враг — отживший мир, и она безжалостна к нему, как хирург безжалостен к своему врагу — гангрене. Революция истребляет королевскую власть в лице короля, аристократию — в лице дворянина, деспотизм — в лице военных властей, суеверие — в лице священника, варварство — в лице судей. Одним словом, истребляет все, что именуется тиранией, в лице каждого, кто является тираном. Операция мучительная, но революция делает ее твердой рукой. И у тебя хватает духу требовать от нее пощады гнойной язве, отравляющей весь общественный организм!.. Нет, она тебя не послушается. Она крепко держит в своих сильных руках наше гнусное прошлое и прикончит его. На теле цивилизации она сделает глубокий надрез, который оздоровит человечество Вам больно, говорите вы? Да, больно, без этого нельзя. А долго ли еще будет больно? Пока не кончится операция. Зато потом вы будете жить. Революция отсекает старый мир, а при этом кровотечение неизбежно. Наш девяносто третий год — год кровотечения.
Дорогой, любить тебя — это все равно, что отапливать тундру полярной ночью в расчете на урожай. Сколько бы ни сжег — результат нулевой. Ты как абсолютно черное тело, поглощающее все лучи, ни единого не отражая и не преломляя. Гигантская пиявка, которая всасывает мою любовь, пока не разбухнет и не отвалится, чтобы переварить ее и превратить в дерьмо. Знаешь, я смотрю на людей и вижу, если они хотят быть счастливыми, они не стесняются бросать таких, как ты, в самом грустном, постыдном и поучительном одиночестве и отправляются искать свое счастье. Они верят, что, пока живы, у них всегда остается еще одна попытка. И только уроды вроде меня всю жизнь мучаются какой-то призрачной надеждой, хотя каждый последующий день очевидно хуже предыдущего.
Супружество без любви лишено истинного бытия, добра, утешения, не имеет в себе ничего от Божьего установления, ничего, кроме самого убогого и низкого, чем легко может пренебречь любой уважающий себя человек. Плотская жизнь может продолжаться, но она не будет ни святой, ни чистой, ни поддерживающей священные узы брака, а станет в лучшем случае животной функцией Ибо в человеческих делах душа является действующеи силой, а тело в некотором смысле пассивно. И если в таком случае тело действует вопреки тому, чего требует душа, как может человек думать, что это действует он, а не нечто ниже его?
Мне трудно о Вас не думать.
Не в силах понять, зачем,
Я чувствую Ваши губы
На влажном моем плече.
Предательски стонет тело
Дрожащей руке в ответ.
Я что-то сказать хотела,
Наверное, слово «нет»
Но Вы мне не дали, жадно
Зажав поцелуем стон.
Как в Ваших объятьях жарко!
Какой бесконечный сон!
Как сладостно оборвалось
Биение в моей груди.
Я что-то сказать пыталась,
Наверное, «уходи».
Но Вы мне не дали. Страшен
Ваш синий бездонный взгляд.
Из райских объятий Ваших
Прямая дорога в ад.
Еще один вечер прожит.
Не надо, не обещай
Я что-то смолчала. Что же?
Наверное, слово «прощай».
Скользит, обжигая страстью,
Ваш взгляд по моей душе.
Безумец! Я в Вашей власти,
Я в Ваших руках уже.
Чему Вы так рады? Неволе?
Вы что, не хотите понять:
Еще один шаг и боли
Уже никогда не унять.
Еще один синий вечер
Истерзанный и хмельной
И Вы захотите навечно
Навечно остаться со мной.
Она пахнет духами и сексом,
и чем-то тревожным,
Она слишком умна.
Улыбается, слушая лесть,
Коль она не захочет —
Заставить ее не возможно,
Ее надо понять и принять
Лишь такою, как есть.
Она — дивный цветок,
Но сорвать его не для любого,
Ее нужно не просто хотеть,
А безумно любить
Она слишком строптива.
Мужчину ей нужно такого,
Чтобы душу ее,
А не тело сумел покорить
Возраст — ей не помеха.
Она его не замечает,
Она, словно хороший коньяк,
Еще лучше теперь,
Ни о чем не жалеет, о том,
Что ушло не скучает,
Она просто живет,
Не считая побед и потерь
Впрочем, жизнь и судьба ее,
Правда, не очень щадила,
Но она, словно Феникс,
Из пепла восстала опять,
Чтобы всё пережить,
Чтобы стать еще лучше, чем было,
Чтобы снова, как звезды
На небе, сиять и сиять.
Ты сама проявила похвальное рвенье,
Только ты просчиталась на самую малость.
Ты хотела мне жизнь ослепить на мгновенье,
А мгновение жизнью твоей оказалось.
Твой расчёт оказался придуманным вздором.
Ты ошиблась в себе, а прозрение — расплата.
Не смогла ты холодным блеснуть метеором,
Слишком женщиной — нежной и теплой — была ты.
Ты не знала про это, но знаешь сегодня,
Заплативши за знание жестокую цену.
Уходила ты так, словно впрямь ты свободна,
А вся жизнь у тебя оказалась изменой.
Я прощаюсь сегодня с несчастьем и счастьем,
Со свиданьями тайными в слякоть сплошную.
И с твоим увяданием. И с горькою властью
Выпрямлять твое тело одним поцелуем
Тяжело, потому что прошедшие годы
Уж другой не заполнишь, тебя не забудешь,
И что больше той странной, той ждущей чего-то
Глупой девочкой — ни для кого ты не будешь.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Тело» — 2 396 шт.
