Цитаты в теме «тело», стр. 30
Манускрипт, найденный в Акко «Самое грозное оружие — не копьё, которое может ранить тело, и не таран, который разрушает стену. Смертоносней всего слово: оно убивает, не проливая крови, а нанесённые им раны не заживают никогда.
Так будем же хозяевами своему языку, чтобы не стать рабами своих слов. Даже если они будут направлены против нас, не станем затевать схватку, в которой не может быть победителя. Стоит нам уподобиться низостью противнику, как схватка закипает во мраке, и единственным победителем из неё непременно выйдет Владыка Мрака».
Любовь, которая зависит от кого-то — это бедная любовь. Любовь, которая создаётся внутри вас, любовь, которая творится из вашей сущности, это — настоящая энергия. Тогда идите куда угодно с этим океаном, окружающим вас, и вы почувствуете, что каждый, кто подходит к вам близко, внезапно находится под действием иного вида энергии.
Люди будут на вас смотреть более открытыми глазами. Вы будете проходить мимо них, и они почувствуют, что подул ветерок некой неизвестной энергии, они почувствуют себя более свежими. Возьмите кого-нибудь за руку, и всё его тело начнёт дрожать. Просто будьте рядом с кем-то, и этот человек почувствует себя очень счастливым безо всякой причины. Вы сможете это наблюдать. Тогда вы становитесь готовыми делиться. Тогда найдите возлюбленного, тогда найдите себе истинную восприимчивость.
Я теперь на девок крепкий,
И теперь одною меткой
Я всех баб ровняю как одну:
Пусть у ней во лбу семь пядей,
Пусть при полном при параде, —
Встречу бабу — в сторону сверну.
Был я раньше тоже хлипкий —
Провожал я их с улыбкой,
Даже помню, год с одною жил, —
А теперь, пройду не глядя —
Мне плевать, что ейный дядя
Раньше где-то в органах служил.
Баб держу я в черном теле,
А, чтоб лечь в одну постелю —
Этим меня можно насмешить, —
Даже если умоляет,
Даже в экстренном случае —
Очень меня трудно уложить!
Почему с таким напором
Я воюю с женским полом:
Изучил я их как свой портрет, —
Ведь полвека я — не меньше —
Изучаю этих женщин,
И сейчас мне — восемьдесят лет.
А ведь это твоя последняя жизнь,
Хоть сама-то себе не ври.
Родилась пошвырять пожитки,
Друзей обнять перед рейсом.
Купить себе анестетиков в дьютифри.
Покивать смешливым индусам или корейцам.
А ведь это твоё последнее тело,
Одноместный крепкий скелет.
Зал ожидания перед вылетом к горным кущам.
Погоди, детка, ещё два-три десятка лет —
Сядешь да посмеёшься со Всемогущим.
Если жалеть о чем-то, то лишь о том,
Что так тяжело доходишь до вечных истин.
Моя новая чёлка фильтрует мир решетом,
Он становится мне чуть менее ненавистен.
Всё, что ещё неведомо — сядь, отведай.
Всё, что с земли не видно — исследуй над.
Это твоя последняя юность в конкретно этой
Непростой системе координат.
Легче танцуй стихом, каблуками щёлкай.
Спать не давать — так целому городку.
А ещё ты такая славная с этой чёлкой.
Повезёт же весной какому-то Дураку.
Кто везде - тот нигде.
Кто проводит жизнь в странствиях, у тех в итоге гостеприимцев множество, а
друзей нет. То же самое непременно будет и с тем, кто ни с одним из великих умов не освоится, а пробегает все второпях и наспех.
Не приносит пользы и ничего не дает телу пища, если ее извергают, едва проглотивши.
Ничто так не вредит здоровью, как частая смена лекарств. Не зарубцуется рана, если пробовать на ней разные снадобья. Не окрепнет растение, если часто его пересаживать. Даже самое полезное не приносит пользы на лету. Во множестве книги лишь рассеивают нас.
Поэтому, если не можешь прочесть все, что имеешь, имей столько, сколько прочтешь — и довольно.
Понимаешь, мы срослись душами. Я сижу на балконе между распахнутых окон, всматриваюсь в осень и кутаюсь в твой свитер. Я курю, а рядом с моей пепельницей валяются твои бумаги. Я открываю свой ноут и закрываю твои вкладки, я моюсь твоим шампунем, я хожу в твоих носках, когда я остаюсь один, я оглядываюсь через плечо, мне чудится твой смех Понимаешь, мы проросли друг в друга. Вещами, словами, мыслями, чувствами, делами, телами Я говорю не о любви, это что-то другое, повседневное, почти не заметное, очень важное. Ты уже не задумываясь угадываешь меня в толпе, в том, что я только собираюсь сказать, во всей жизни, а я интуитивно обнимаю твои плечи, без конкретной цели, просто так, ведь иначе уже нельзя Твои губы пахнут мной, твоя кожа пахнет недавним сексом, в твоих глазах отражаюсь я и я шалею от этого, и в крови шарашит животная страсть, доводя до утробного рычания: мы срослись душами. И что-то еще, трогательное, ласковое, щемящее, легкое и надрывное Понимаешь?
Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России. Знаешь ты одинокий рассвет, Знаешь холод осени синий.По-смешному я сердцем влип, Я по-глупому мысли занял. Твой иконный и строгий лик По часовням висел в рязанях.Я на эти иконы плевал, Чтил я грубость и крик в повесе, А теперь вдруг растут слова Самых нежных и кротких песен.Не хочу я лететь в зенит, Слишком многое телу надо. Что ж так имя твое звенит, Словно августовская прохлада?Я не нищий, ни жалок, ни мал И умею расслышать за пылом: С детства нравиться я понимал Кобелям да степным кобылам.Потому и себя не сберег Для тебя, для нее и для этой. Невеселого счастья залог — Сумасшедшее сердце поэта.Потому и грущу, осев, Словно в листья, в глаза косые Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России.
С карточкой «Лишь для Вас». В шелковой красной ленте.
С самодоставкой в ночь. Я – Ваша Санта-леди!
Как vip-персоне, Вам, darling my, all-inclusive.
Вижу: не прочь сгореть... Боже мой! Здесь же люди!
Дверь наконец закрыв, спустите Вы бретельку,
Дерзко из-под бровей тело окинув мельком.
Палец в момент нырнет в плаванье под вторую
Стон И покрыта грудь влагой от поцелуев.
Стены Ковер Кровать Стол Вновь у стен объятья.
Вот заструилось вниз красное мини-платье
Шапочка на полу Руки атлас ласкают
Только атлас белья вглубь Вас и не пускает.
Мастерски по чулкам Боже, где Ваши пальцы?!
Задом... На каблуках Только не отрицайте:
Вы же хотели сам, чтобы сдалась игриво?)
Что ж, аромат духов снять с меня – хватит силы?!
Выгнуто тетивой тело мое упруго
В сильных руках дрожу... Вы ускоряйтесь, друг мой!
Рвите, мечите так, чтоб всё вокруг – неважно.
Чтобы стекала я медом в ладони ваши.
Твой поцелуй, как мята... коктейль "Мохито"
Ты уже знаешь, что сердце мое разбито,
Так что не будем медлить - десерт так сладок.
Страстно коснись губами моих лопаток.
Нежно лепи... нежно рисуй руками
Наши с тобой мечты меж позвонками.
Кожей своей горячей расплавь запреты,
Выпытай грубой лаской мои секреты.
Буду бесстыдно пальцам я поддаваться,
Рвать и кусать... и даже сопротивляться.
В танцах интимных нет "хорошо" и "плохо",
Буду распутной девочкой-недотрогой.
Буду путаной твоею безумно скромной.
Ну же, взгляни на меня исподлобья томно.
Милый, найди все точки на теле, ямки,
Пусть эта ночь сгорит фейерверком ярким.
После дождем пролейся с раскатом грома -
И закружит нас сладостная истома...
********
Ты уже выпил этот коктейль запретный?
Я же... в душе останусь мечтой десертной...
Когда руки твои, как по углям калёным, скользят
По горячей груди моей — кажется, рвет аорту
Это сладкое чувство: ты мой. В голове — сквозняк.
Грани скромности, как и стыда, безвозвратно стерты.
Когда слышу прерывистый стон твой — внутри набат.
Я вакханкой, фиадой с тобой становлюсь. Ревную
Твое тело, когда с ним сливаюсь — то под, то над, —
К поцелуям своим: тела мало для поцелуев.
Ты берейтором опытным держишь меня под уздцы.
Вырываться? — Так ты ведь предел мой, моя омега.
Я тебе открываюсь. Целую, сводя мосты.
Засыпать на груди твоей — карма моя
и нега
Мы выбрали друг друга среди огромной стаи,
По запаху и вою, по стуку двух сердец,
Нам сверху указали, нам звезды нашептали,
Что встретятся однажды Волчица и Боец...
Он умный и упрямый, немного молчаливый,
Свободный, своенравный матерый серый волк,
Влюбленный и шутливый, угрюмый и пытливый,
Он многое умеет и знает в жизни толк...
Быть вместе с ним - награда, быть рядом с ним - удача,
Он гордость и защита, надежность и оплот,
Когда он рядом - рада, я вою с ним и плачу,
Когда он под Луною мне песнь любви поет...
А ночью я вонзаю свои клыки до крови
В его мохнатость тела и жесткое плечо,
И он рычит от страсти, и он скулит от боли,
И, поддаваясь зову, застонет горячо...
А мой язык искусно залижет эти раны,
Устало и счастливо свернусь у лап в клубок.
Мне не страшны морозы, и не страшны бураны,
Пока со мной любимый, горячий серый волк.
Я не знала, чего хотела:
Душу, сердца, тепла иль тела...
Не любила, скорей терпела...
До конца... Разве это дело?
Я, как магма, кипела в вулкане,
Находилась всегда на грани,
На веревке, петле, аркане,
Уличая себя в обмане...
Что казалось таким бесценным,
И чему отдалась всецело...
Оказалось неполноценным,
Инфантильным, весьма бесцельным...
Где же выход из круговерти,
Сколько можно страдать? До смерти?!
И пустых прилагать усердий...
Не могу больше так, поверьте!
Не цепляется за живое,
Не мое это все, чужое!
Как ранение ножевое...
Отболело пережитое...
В голове вместо мыслей - вата...
И на кой это все мне надо?
Прости, я тебе изменила. Прямо в дверях на него бросается благоверная в шелковом халате на голое тело и обливаясь слезами причитает:— Коля, Коля, ты меня убьешь! Но я правда не хотела, все как-то само получилось! Коль, ты меня прости, я тебе изменила! Естественно, что после этих слов он ее прерывает:— И где этот козел?!! — рявкает он, обводя покрасневшими глазами домашние апартаменты и прислушиваясь к шорохам в шкафу.— Там же где и стоял, в зале на столе. Я, Коль, правда не хотела, я игру новую записала, а он заставку выдал, что изменены параметры конфигурации. Это очень страшно?
Отвратительный московский кокаин, разбодяженный немытыми руками длинной цепи дилеров, оставлял в носоглотке букет аптечных запахов — от стрептоцида до аспирина — и рождал в теле тяжёлое напряжение и дрожь. Говорили, что порошок, за грамм которого в Москве берут сто пятьдесят долларов, вообще никакой не кокаин, а смесь эстонского «спида» с российским фармакологическим ассортиментом, мало того, половина дилеров почему-то всегда заворачивала порошок в глянцевую рекламу «тойоты Camry», вырезанную из какого-нибудь журнала, и Татарского мучила невыносимая догадка, что они наживаются не только на чужом здоровье, но и на PR-сервисе.
мы живем не среди предметов, а среди ощущений, поставляемых нашими органами чувств. То, что мы принимаем за звезды, заборы и лопухи, есть просто набор нервных стимулов. Мы наглухо заперты в теле, а то, что кажется нам реальностью — просто интерпретация электрических сигналов, приходящих в мозг. Мы получаем фотографии внешнего мира от органов чувств. А сами сидим внутри полого шара, стены которого оклеены этими фотографиями. Этот полый шар и есть наш мир, из которого мы никуда не можем выйти при всем желании. Все фотографии вместе образуют картину мира, который, как мы верим, находится снаружи.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Тело» — 2 393 шт.
