Цитаты в теме «убеждение», стр. 15
Он сжал ее запястье. Так было решено пожениться. Конец истории, по словам Грана, был весьма прост. Такой же, как у всех: женятся, еще любят немножко друг друга, работают. Работают столько, что забывают о любви. Жанна тоже вынуждена была поступить на службу, поскольку начальник не сдержал своих обещаний. < > Гран от неизбывной усталости как-то сник, все реже и реже говорил с женой и не сумел поддержать ее в убеждении, что она любима. Муж, поглощенный работой, бедность, медленно закрывавшиеся пути в будущее, тяжелое молчание, нависавшее вечерами над обеденным столом, – нет в таком мире места для страсти. Очевидно, Жанна страдала. Однако она не уходила. Шли годы. Потом она уехала. Не одна, разумеется. «Я очень тебя любила, но я слишком устала Я не так уж счастлива, что уезжаю, но ведь для того, чтобы заново начать жизнь, не обязательно быть счастливой». Вот примерно, что она написала.
ХОРОШО И ПЛОХО Мастер неплохо разбирался в том, что происходит в мире. Однажды его попросили объяснить его любимое изречение: Хорошо человеку или плохо — решает он сам. Он ответил: - То, что люди называют давкой в поезде, в ночном клубе становится атмосферой! В качестве иллюстрации той же аксиомы он рассказал, что как-то ребенком нечаянно услышал, как его отец — видный политический деятель — резко критиковал одного переметнувшегося к оппозиции члена партии. - Но, папа, еще вчера ты очень хвалил человека, который ушел из оппозиции и вступил в твою партию. - Сынок, тебе нужно как можно скорее понять одну простую истину: тот, кто переходит в другую партию, — предал своих. Тот, кто вступает в наши ряды, — поменял свои убеждения.
— Ты слушаешь не для того, чтобы узнать что-то новое, а для того, чтобы найти подтверждение своим мыслям. Ты споришь не для того, чтобы найти истину, а для того, чтобы отстоять свои убеждения, — сказал Мастер. И рассказал об одном короле, который, проезжая через небольшой городок, увидел результаты удивительно меткой стрельбы. Нарисованные на деревьях, сараях и заборах мишени были поражены в самый центр. Он приказал привести к нему этого меткого стрелка. Им оказался десятилетний мальчуган. - Не может быть! — воскликнул король. — Как это тебе удается? - Элементарно, — ответил мальчик. — Вначале я стреляю, а потом рисую мишень. Мастер добавил: - Так и ты — вначале делаешь выводы, а потом возводишь вокруг них стены. Именно таким образом ты и держишься за свою идеологию и религию.
А по темной равнине королевства Арканарского, озаряемой заревами пожаров и искрами лучин, по дорогам и тропкам, изъеденные комарами, со сбитыми в кровь ногами, покрытые потом и пылью, измученные, перепуганные, убитые отчаянием, но твердые как сталь в своем единственном убеждении, бегут, идут, бредут, обходя заставы, сотни несчастных, объявленных вне закона за то, что они умеют и хотят лечить и учить свой изнуренный болезнями и погрязший в невежестве народ; за то, что они, подобно богам, создают из глины и камня вторую природу для украшения жизни не знающего красоты народа; за то, что они проникают в тайны природы, надеясь поставить эти тайны на службу своему неумелому, запуганному старинной чертовщиной народу Беззащитные, добрые, непрактичные, далеко обогнавшие свой век
Вам доводилось когда-нибудь встречать людей, способных жить без целей, принципов, идеалов и убеждений? Лично мне нет. Все мы преследуем какие-то свои цели, в разной степени достижимые или нет, осуществление которых и составляет то, что мы обычно ощущаем, как смысл и течение жизни. Некоторые наиболее фанатичные особы прямо так откровенно и говорят: «А я вот живу ради этого или вот этого». И зачастую эта самая мифическая цель и становится для нас дороже всего на свете – дороже золота, дружбы, верности, любви и даже самого факта физического существования.
Я думаю, — и с каждым днём убеждаюсь все больше, — что в этом мире нет ничего стоящего — ни принципов, ни убеждений, если только они не испытаны очистительным пламенем или не родились в укрепляющей борьбе с опасностями. Мы заблуждаемся, падаем, нас уничтожают, — зато после этого мы становимся осторожнее. Мы жадно вкушаем яд из позолоченной чаши порока или из нищенской суммы скупости, мы ослабеваем, опускаемся; всё доброе в нас восстает против нас самих; душа горько сетует на слабость тела; бывают периоды настоящей внутренней войны, и, если душа сильна, она побеждает и становится в человеке главным.
Позиция Сэма Харриса в книге «Конец веры» не так уж цинична, когда он пишет: «Людей, верования которых не имеют рационального обоснования, называют по-разному. Если их верования широко распространены, мы называем таких людей религиозными; если нет – как правило, именуем сумасшедшими, психопатами или тронувшимися Вот уж поистине – большинство всегда право (с ума поодиночке сходят). Но по сути дела – чистая случайность, что в нашем обществе считается нормальным убеждение в способности Творца Вселенной читать наши мысли, тогда как уверенность в том, что барабанящий в окно дождь передаёт вам азбукой Морзе его волю, рассматривается как проявление безумия»
Удивительная штука – достоверность. Досточтимая верность. Достопочтенная верность. От-и-до-верность. На-все-сто-верность. А если задуматься: чему верность? Правде, скажете вы. Реальности. Прожиточному минимуму фактов, который мы зовем реальностью. Вот так скажете вы, и попадете пальцем в небо. Неплохое достижение – пальцем в небо. И пальцу приятно, и небу без разницы. Ходишь потом, демонстрируешь направо и налево чудесный палец, хвастаешься
Достоверность – это сличение подозрительной загогулины с нашим куцым жизненным опытом. С нашим представлением о том, какие бывают загогулины. С нашей уверенностью, что уж мы-то знаем в загогулинах толк. С нашим убеждением, что любой другой жизненный опыт – чушь и набор фантиков. Достоверность, синьоры и синьориты – это очная ставка чужака-пришельца с Его Высочеством Самомнением, наследным принцем страны Самообмана. И ни на грош больше, право слово.
Шлюха она, эта ваша достоверность.
При виде пустоты и неподвижности я замираю от страха; симметрия и абсолютный порядок вызывают у меня тоску. Насколько мне позволяет фантазия представить вечные муки души грешника в аду, то для меня оказаться в преисподней равносильно тому, чтобы на всю жизнь поселиться в одном из таких провинциальных домов, где все идеально убрано, где вещи не переставляются местами, не бывают в обиходе и не разбрасываются, где ничто не ломается, где никогда не содержался и не будет содержаться ни один домашний питомец только потому, что, по убеждениям хозяев, живые существа приводят в негодность неодушевленные предметы. Грош цена всем коврам мира, если желание любоваться ковром превыше удовольствия наблюдать, как на нем резвятся малыш, кошка или собака
За годы службы в полиции Норман пришёл к убеждению, что телепатия всё-таки существует. Другое дело, что это тяжёлая работёнка. Практически невыполнимая если не знать, на какую волну настраиваться. Прежде всего надо понять, как проникнуть в сознание того человека, который тебе нужен — врыться ему в мозги, наподобие крошечной землеройки, — и уловить даже не мысль, а волну, на которой работает его мозг. Вовсе не обязательно читать мысли. Самое главное — уловить образ мышления. И как только ты с ним разобрался, как только ты вжился в образ, тогда уже можно идти напрямик — не вслед за намеченной жертвой, но по тому же пути, опережая её на шаг, потому что ты можешь заранее предугадывать все её действия. И однажды вечером, когда он (или она, в данном случае) меньше всего этого ожидает, ты будешь на месте затаишься за дверью или спрячешься под кроватью с ножом в руке, готовый вонзить его сквозь матрас, как только бедняжка уляжется спать.
Кто ничему не соответствует, тот не соответствует и самому себе, отсюда призывы без убеждения, шаткие принципы, лишённые пыла порывы, то раздвоение, которым страдают наши идеи и даже наши реакции. Поначалу двусмысленность, определяющая все наши отношения с миром и с другими людьми, была только нашим достоянием, но постепенно мы распространили её вокруг себя, дабы не миновала она никого из живущих, дабы никто больше не понимал, что к чему. Ничего ясного не осталось; по нашей милости сами вещи стали зыбкими и туманными. Любому, кто печется о спасении, необходимо быть уверенным в том, что молитва вообще возможна, нам же негде взять эту уверенность. Ад — это немыслимость молитвы.
Согласно его убеждениям, наводить красоту и уют следовало исключительно по вдохновению, по зову души, в тех (скажем прямо, очень редких) случаях, когда этой самой душе вдруг захочется чего-то большого и чистого. Или же в безвыходной ситуации, когда нет возможности противостоять моральному насилию в лице начальства или санитарной инспекции. А метаться с тряпкой, подобно буйнопомешанному зайцу, лишь для того, чтобы впечатлить гостей, Витька почитал за очковтирательство и недостойные понты. Тем более когда и так чисто.
Из представления о том, что пространство и время образуют замкнутую поверхность, вытекают также очень важные следствия относительно роли Бога в жизни Вселенной. В связи с успехами, достигнутыми научными теориями в описании событий, большинство ученых пришло к убеждению, что Бог позволяет Вселенной развиваться в соответствии с определенной системой законов и не вмешивается в ее развитие, не нарушает эти законы. Но законы ничего не говорят нам о том, как выглядела Вселенная, когда она только возникла, – завести часы и выбрать начало все‑таки могло быть делом Бога. Пока мы считаем, что у Вселенной было начало, мы можем думать, что у нее был Создатель. Если же Вселенная действительно полностью замкнута и не имеет ни границ, ни краев, то тогда у нее не должно быть ни начала, ни конца: она просто есть, и все! Остается ли тогда место для Создателя?
На деле же любая власть, если она стремится к прочности, нуждается в малой толике «сакральности», делающей её недоступной для масс, в покрывале, наброшенном на её маневры и арсенал. Демократические правительства отрицают это, зато независимые от мнения толпы консерваторы, не стесняясь, провозглашают самые избитые и непопулярные, самые старомодные и банальные истины. Демократы громко возмущаются ими, прекрасно зная про себя, что консерваторы выговаривают вслух то, о чём сами они только думают, и мысленно разделяют все их тайные разочарования и горькие убеждения, в которых не смеют признаться публично.
Воспоминания? Убрать!
Привычки? Отсоединить – и в сторону.
Убеждения? Отставить.
Взгляды? Долой.
Привязанности? Ну их.
Симпатии-антипатии? Вон.
Далее по списку? Прочь.
Что останется? Ну ведь что-то должно остаться, даже если ничего и нет-то? Сидит иногда человек в кабинете психиатра, готовится к операции и терзается: что
отыщется внутри, если ободрать все, лепесток за лепестком? Кто прячется в черной сердцевине? Душа – или тварь? Обе с крыльями – не сразу отличишь. Пусть уж тварь, лишь бы не дырка от бублика. Обидно ведь не то, что дырка, а то, что бублик. Воспоминания, привычки, убеждения, от начала до конца – бублик. Жалкий круг теста с редким бисером мака
Если бы вещи могли разговаривать, то на вопрос «Кто ты?» пишущая машинка ответила бы: «Я — пишущая машинка», автомобиль сказал бы: «Я — автомобиль» или более конкретно: Я — «форд» либо «бьюик», либо «кадиллак». Если же вы спрашиваете человека, кто он, он отвечает: «Я — фабрикант», «Я — служащий», «Я — доктор» или «Я — женатый человек» или «Я — отец двоих детей», и его ответ будет означать почти то же самое, что означал бы ответ говорящей вещи. Так уж он воспринимает себя: не человеком с его любовью, страхами, убеждениями и сомнениями, а чем-то абстрактным, отчужденным от своей подлинной сущности, выполняющим определенную функцию в социальной системе. Его самооценка зависит от того, насколько он преуспеет: может ли он удачно продать себя, может ли получить за себя больше того, с чего он начинал, удачлив ли он.
Я – настоящая русская по натуре: в какую среду ни попаду, сейчас же попаду в тон, заражусь её взглядами, вкусами, манерами. Один ученый человек доказывал мне, будто это – великое качество русских, будто благодаря ему, они стали лучшими из колонизаторов. Лермонтов похвалил за него Максима Максимовича, а Гончаров – русских матросов из Японии. Может быть, они и правы, судить не смею; только это качество, как мне кажется, носит в себе задатки большой бесхарактерности, отсутствия самостоятельной мысли и самостоятельных убеждений. Я ни на одном языке не встречала пословицы равносильной «с волками жить – по волчьи выть»; это принцип русской податливости и уступчивости.
Единственное, чем мы обладаем
Как бы не выглядело наше тело, удовлетворяет оно нас или нет, — оно у нас только одно и дано нам на всю жизнь. Другими словами, наша жизнь в этом мире длится ровно столько, сколько существует тело. И качество этой жизни тесно связано с состоянием нашего организма.
В течении жизни, с ее подъемами и спадами, мы расстаемся со многими друзьями и близкими, мы меняем дома, автомобили и работу; изменяться могут даже наши верования, убеждения и ценности. Но наше тело, верное нам до самого конца, сопровождает нас всю жизнь — это единственное, чем мы на самом деле обладаем. Полностью осознав эту истину, мы начинаем заботиться о своем «лучшем друге».
Я вас узнал, святые убеждения,
Вы спутники моих минувших дней,
Когда, за беглой не гоняясь тенью,
И думал я и чувствовал верней,
И юною душою ясно видел
Всe, что любил, и всe, что ненавидел!
Средь мира лжи, средь мира мне чужого,
Не навсегда моя остыла кровь;
Пришла пора, и вы воскресли снова,
Мой прежний гнев и прежняя любовь!
Рассеялся туман и, слава богу,
Я выхожу на старую дорогу!
По-прежнему сияет правды сила,
Ее сомненья боле не затмят;
Неровный круг планета совершила
И к солнцу снова катится назад,
Зима прошла, природа зеленеет,
Луга цветут, весной душистой веет!
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Убеждение» — 326 шт.
