Цитаты в теме «великие», стр. 133
Совесть.
Дарвина великие старания,
Эволюции всемирная волна.
Если жизнь — борьба за выживание,
Совесть абсолютно не нужна.
Верю я — в картине мироздания
Человек — особая статья.
Если жизнь — борьба за выживание,
Выживать отказываюсь я.
Есть бессовестность, конечно, но не это —
Тянут люди трепетную нить —
Неизвестному кому-то, где-то
До смерти стараясь угодить.
Кто создал чудесный этот лучик,
И кого он не пускает вспять?
Погибали лучшие из лучших,
Чтобы этот лучик не предать.
Говорить, конечно, можно много,
Многое понятно между строк.
Совесть есть, друзья, реальность Бога,
И реальность совести есть Бог.
Эй, проповедник, прочь поди! Мне надоел твой нудный крик
Я сердце потерял в пути. А ты что потерял, старик?
Среди всего, что сотворил из ничего творец миров,
Мгновенье есть; в чем суть его — никто доселе не постиг.
Все наставленья мудрецов — лишь ветер у меня в ушах,
Пока томят, влекут меня уста, как сахарный тростник.
Не сменит улицу твою дервиш на восемь райских кущ,
Освобожден от двух миров — своей любовью он велик.
Хоть опьянением любви я изнурен и сокрушен,
Но в гибели моей самой высокий строй души возник
В несправедливости ее, в насилии не обвиняй!
Скажи: то милостей поток и справедливости родник!
Уйди, Хафиз, и не хитри! И сказок мне не говори!
Я прежде много их слыхал и много вычитал из книг.(перевод В. Державина)
Есть в дожде откровенье — потаенная нежность.
И старинная сладость примиренной дремоты,
пробуждается с ним безыскусная песня,
и трепещет душа усыпленной природы.
Это землю лобзают поцелуем лазурным,
первобытное снова оживает поверье.
Сочетаются Небо и Земля, как впервые,
и великая кротость разлита в предвечерье.
Дождь — заря для плодов. Он приносит цветы нам,
овевает священным дуновением моря,
вызывает внезапно бытие на погостах,
а в душе сожаленье о немыслимых зорях,
роковое томленье по загубленной жизни,
неотступную думу: «Все напрасно, все поздно!»
Или призрак тревожный невозможного утра
и страдание плоти, где таится угроза.
В этом сером звучанье пробуждается нежность,
небо нашего сердца просияет глубоко,
но надежды невольно обращаются в скорби,
созерцая погибель этих капель на стеклах.
Эти капли — глаза бесконечности — смотрят
в бесконечность родную, в материнское око.
Подставь ладонь под снегопад,
Под искры, под кристаллы.
Они мгновенно закипят,
Как плавкие металлы.
Они растают, потекут
По линиям руки.
И станут линии руки
Изгибами реки.
Другие линии руки
Пролягут как границы,
И я увижу городки,
Дороги и столицы.
Моя рука как материк -
Он прочен, изначален.
И кто-нибудь на нем велик,
А кто-нибудь печален.
А кто-нибудь идет домой,
А кто-то едет в гости.
А кто-то, как всегда зимой,
Снег собирает в горсти.
Как ты просторен и широк,
Мирок на пятерне.
Я для тебя, наверно, Бог,
И ты послушен мне.
Я берегу твоих людей,
Храню твою удачу.
И малый мир руки моей
Я в рукавичку прячу.
Пейзаж ее лица, исполненный так живо
Вибрацией весны влюбленных душ и тел,
Я для грядущего запечатлеть хотел:
Она была восторженно красива.
Живой душистый шелк кос лунного отлива
Художник передать бумаге не сумел.
И только взор ее, мерцавший так тоскливо,
С удвоенной тоской, казалось, заблестел.
И странно: сделалось мне больно при портрете,
Как больно не было давно уже, давно.
И мне почудился в унылом кабинете
Печальный взор ее, направленный в окно.
Велик укор его, и ряд тысячелетий
Душе моей в тоске скитаться суждено.
Опушка и развилка двух дорог.Я выбирал с великой неохотой,Но выбрать сразу две никак не могИ просеку, которой пренебрег,Глазами пробежал до поворота.Вторая — та, которую избрал, —Нетоптаной травою привлекала:Примять ее — цель выше всех похвал,Хотя тех, кто здесь когда-то путь пытал,Она сама изрядно потоптала.И обе выстилали шаг листвойИ выбор, всю печаль его, смягчали.Неизбранная, час пробьет и твой!Но, помня, как извилист путь любой,Я на развилку, знал, вернусь едва ли.И если станет жить невмоготу,Я вспомню давний выбор поневоле:Развилка двух дорог — я выбрал ту,Где путников обходишь за версту.Все остальное не играет роли!
Мы судим, говорим порою так прекрасно,
И мнится — силы нам великие даны.
Мы проповедуем, собой упоены,
И всех зовём к себе решительно и властно.
Увы нам: мы идём дорогою опасной.
Пред скорбию чужой молчать обречены, —
Мы так беспомощны, так жалки и смешны,
Когда помочь другим пытаемся напрасно.
Утешить в горести поможет только тот,
Кто радостен, и прост, и верит неизменно,
Что жизнь — веселие, что всё - благословенно,
Кто любит без тоски и как дитя живёт.
Пред силой истинной склоняюсь я смиренно, —
Не мы спасаем мир - любовь его спасает.
Я новый круг жизни сейчас начинаю...
Я новый круг жизни сейчас начинаю,
Я вижу в сознание другую себя,
Я мыслями этими мир свой меняю,
И снова внутри бьётся сила моя.
Оставлю в покое всё, что было раньше,
И в новый круг жизни войду смело я,
В витке добрых чувств, я расти буду дальше,
И будет расти во мне сила моя.
Ответственность эту себе я вверяю,
Судьбу для себя я сама создаю,
Я знанием великим теперь обладаю,
И знаю, что если хочу я могу.
Поэтому верю — открыта дорога
В ту жизнь, куда я собираюсь прийти,
И верю, что помощь придёт мне от Бога,
И люди помогут, мне путь мой пройти.
Нет, душа не убита. Всего лишь изранена.
Оттого и мечтается о небывалом:
Чтобы кто-то читал мне стихи Северянина
О Муаровом Платье и Сердце Усталом.
А в ответ я Ахматову Анну читала бы
(Не свои ж декламировать вслух сочинения),
И, наверно, стояли б мы вместе на палубе
Теплохода, который плывет по течению.
А потом оказалось бы – мы на «Титанике»
(Только вместо Ди Каприо мне б Мела Гибсона),
И народ уже мечется с криками в панике,
И мы тонем – в сценарии так и написано.
А вода в океане близка к замерзанию.
Матерится, забыв Северянина, Гибсон.
Так бесславно кончается наше свидание,
И уходят ко дну мои новые клипсы
Да, неплохо порой помечтать романтически .
Только где ж этот стих я теперь размещу?
В «одностишья» – велик. Ну, тогда в «иронических».
Господа, вы не против? Я тут погрущу?
Читается медленно, с легкими подвываниями.
1) Сказка рассказывается не для того, чтобы скрыть, а для того, чтобы открыть, сказать во всю силу, во весь голос то, что думаешь.
2) Давайте принимать жизнь такой, как она есть. Дождики дождиками, но бывают и чудеса, и удивительные превращения, и утешительные сны.
3) Именно свои влюбленным кажутся особенно чужими.
4) Все люди свиньи, только одни в этом признаются, а другие ломаются.
5) Иногда нашалишь — а потом все исправишь. А иной раз щелк — и нет пути назад!
6) Быть настоящим человеком — очень нелегко.
7) Ты не любил её, иначе великая сила безрассудства охватила бы тебя.
8)Любите, любите друг друга, да и всех нас заодно, не остывайте, не отступайте — и вы будете так счастливы, что это просто чудо!
Мы расстаемся — и одновременно
Овладевает миром перемена,
И страсть к измене так в нем велика,
Что берегами брезгает река,
Охладевают к небу облака,
Кивает правой левая рука
И ей надменно говорит: — Пока!
Апрель уже не предвещает мая,
Да, мая не видать вам никогда,
И распадается Иван-да-Марья.
О, желтого и синего вражда!
Свои растения вытравляет лето,
Долготы отстранились от широт,
И белого не существует цвета —
Остались семь его цветных сирот.
Природа подвергается разрухе,
Отливы превращаются в прибой,
И молкнут звуки —
По вине разлуки
Меня с тобой.
Мы — странники в мире,
И наша дорога —
Уменье долги возвращать,
А всех должников,
Дар великий от Бога —
Уменье другому прощать.
Смиренная дочь у Любви есть
Прощенье,
Невестой, тому в благодать,
Кто принял от Бога
Второе рожденье —
Уменье другому прощать.
Гордыни же дочь —
Та Обидой зовётся,
Изнежила с его кровать,
Как шлюха любому
Она отдаётся,
Кто не научился прощать.
Мы — странники в мире,
Но легче в дороге
Сквозь зимы и вёсны шагать,
Когда мы по качеству
Равные в Боге, —
Умея другому прощать!
Реальность врывается, как напуганная летучая мышь,
И кружит, сбивая свечи и натыкаясь на белые ширмы.
******
Мы все, как муравьи, ползаем по Великому Ложу
Всякой Всячины, поглощенные нашими так называемыми проблемами;
А нечто немыслимое, неведомое в это время заглядывает нам в лицо.
******
Поэт — хозяин талантов, ещё не находящихся
В его безусловной собственности, —
Его дар дан ему в пользование.
Он не читает мораль, но несёт наслаждение.
А ведь сексуальный акт по своей природе очень личный,
Даже если совершить его на тротуаре в час пик.
******
Для каждого поступка есть сотня причин.
В конечном счёте невозможно точно сказать,
Какая из них была решающей.
Жизнь становится всё непостижимей, а не ясней.
******
Над стогом не горит звезда
Наука держит в хлороформе
Наш дух, который иногда
Бунтует в стихотворной форме.
Всезнайства ослепляющие блики.
Безумен, кто идет по острию
И льстит себе, цитируя великих,
Их правду выдавая за свою.
Всезнайство говорит о мелководье,
О скудности несудоходных рек.
Слывущий мудрецом в простонародии,
Что знаешь ты, о гордый человек?
Бог судит не по знанию — по смирению.
Что наше знание? — тягостный обман
Господь взыскует нашего горения,
А не потуг холодного ума.
Не потому ль так тянется прохожий
На огонек, светящийся в ночи.
Огарок, но горящий, мне дороже
Большой не пламенеющий свечи
Я помню, помню, милая, как ты меня измучила,
Как ты меня заставила любить тебя всегда.
И вот теперь, любимая, я знаю — в лучшем случае
Ты для меня — извечная, великая беда.
Я помню чувства, милая. Ты веришь в мою искренность?
Ты веришь, что я выбрался к тебе из-под земли?
Я помню, как любила ты меня своими искрами,
Которые стремительно теряются вдали.
Я помню встречи, милая. Порывистость, молчание,
То смех, то равнодушие, то страшную тоску.
Я также помню, милая, как пламенно, отчаянно
Друг к другу побежали мы по зыбкому песку.
Не выдержали. Пали мы. Сгубили чувства светлые.
Осталось лишь твой голос мне и запах вспоминать.
Я помню. Помню, милая. Как постепенно, медленно
Всё главное, всё нужное я начал забывать.
По любому поводу споры бесконечные,
По любому поводу ненависть и злость.
Позабыты начисто все простые, вечные
Ценности стираются и как в горле кость —
Те, кто духом щедрые, добротой богатые,
Те, кто не подладился под всеобщий лай,
Те, кто не работают языком-лопатою,
Те, кто свои принципы не отнёс в сарай.
По любому поводу в драку каждый бросится —
Оскорбления, гнусности вмиг пускает в ход.
Солнце под уставшее на Россию косится:
«Что ж с собой ты делаешь? Что с тобой, народ?!».
А народ-то празднует до самозабвения,
То в бои кулачные так и норовит
Не хватает мудрости, вовсе нет терпения,
А с пропитым разумом совесть не свербит.
Не пора ль одуматься, протрезвев, опомниться,
Ведь страной великою Русь всегда была
Перестать собачиться, сплетничать и ссориться,
Стать к другим терпимее и не помнить зла.
Необходимо, далее, чтобы в наших рядах не было места нытикам и трусам, паникерам и дезертирам, чтобы наши люди не знали страха в борьбе и самоотверженно шли на нашу отечественную освободительную войну Великий Ленин, создавший наше Государство, говорил, что основным качеством советских людей должно быть храбрость, отвага, незнание страха в борьбе, готовность биться вместе с народом против врагов нашей родины. Необходимо, чтобы это великолепное качество большевика стало достоянием миллионов и миллионов Красной Армии, нашего Красного Флота и всех народов Советского Союза.
Если производительные силы растут в геометрической прогрессии, то рынки расширяются, в лучшем случае, в арифметической. Десятилетний цикл застоя, процветания, перепроизводства и кризиса, постоянно повторяющийся с 1825 по 1867 г., кажется, действительно завершил свой путь, но лишь затем, чтобы повергнуть нас в трясину безнадежности перманентной и хронической депрессии. Столь страстно ожидаемый период процветания не хочет наступать. Как только мы начинаем замечать симптомы, как будто свидетельствующие о его приближении, симптомы эти тотчас же опять исчезают. Между тем, каждая наступающая зима все снова ставит перед нами великий вопрос: «Что делать с безработными?». И несмотря на то, что число безработных с каждым годом растет, никто не может ответить на этот вопрос, и мы почти можем вычислить тот момент, когда безработные, потеряв терпение, возьмут свою судьбу в собственные руки.
-
Главная
-
Цитаты и пословицы
- Цитаты в теме «Великие» — 2 837 шт.
