Цитаты

Цитаты в теме «власть», стр. 60

Мой внутренний мир — более надежное убежище. Назовите его как угодно — духом, мыслью, душой; название не имеет значения. Здесь власть моя куда больше, чем в мире внешнем. Я волен не соглашаться с теми или иными взглядами, строить умозаключения, погружаться в воспоминания; я волен презирать опасность и с мудрым смирением ожидать старости. И все-таки даже в этой крепости я не изолирован от внешнего мира. Сильная боль мешает свободной работе мысли; телесные страдания влияют на умственную деятельность; навязчивые идеи с изнуряющим постоянством лезут в голову; болезни мозга приводят к душевному расстройству. Таким образом, я принадлежу внешнему миру и одновременно не принадлежу ему. Мир обретает для меня реальность лишь внутри меня. Я сужу о нем лишь по моим ощущениям и по тому, как интерпретирует эти ощущения мой разум. Я не могу перестать быть собой и стать миром. Но без «этого странного хоровода» вокруг меня я лишился бы разом и ощущений, и мыслей. В голове моей теснятся образы внешнего мира — и только они. Вот почему я не разделяю взглядов епископа Беркла и не причисляю себя к чистым идеалистам; я не верю в то, что, пересекая Ла-Манш или Атлантику, я всякий раз заново создаю Лондон или Нью-Йорк; я не верю в то, что внешний мир не более, чем мое представление о нем, которое исчезнет вместе со мной. «И умирая, уничтожу мир», — сказал поэт. Мир перестанет существовать для меня, но не для других, а я верю в существование других людей.
Человеческое стремление наперекор слепой стихии построить свой собственный надежный и прочный мир прекрасно. Иногда человеку это удается, пусть ненадолго, чаще же он терпит поражение. Далеко не каждому выпадает счастье полюбить всем сердцем, обрести преданного друга. Те, кому это не дано, находят прибежище в занятиях искусством. Искусство — это попытка создать рядом с реальным миром другой, более человечный мир. Человек знает два типа трагического. Он страдает от того, что окружающий мир равнодушен к нему, и от своего бессилия изменить этот мир. Ему тягостно чувствовать приближение бури или войны и знать, что не в его власти предотвратить зло. Человек страдает от рока, живущего в его душе. Его гнетет тщетная борьба с желаниями или отчаянием, невозможность понять самого себя. Искусство — бальзам для его душевных ран. Подчас и реальный мир уподобляется произведению искусства. Нам часто внятны без слов и закат солнца, и революционное шествие. В том и другом есть своя красота. Художник же упорядочивает и подчиняет себе природу. Он преображает ее и делает такой, какой создал бы ее человек, «будь он богом».
Офицер, преподававший у нас в МГИМО военный перевод, рассказывал как-то о комичном эпизоде на съемке озеровских фильмов.
Он служил в ЦГВ – Центральной Группе войск – в Чехословакии, и их всей частью откомандировали поработать массовкой в помощь киношникам. Есть в Силезии старинный танковый полигон, огромный по площади овраг, со всех сторон окруженный холмами, где можно проводить учения с боевыми стрельбами. Вот на этом полигоне и провели наши офицеры весь день, «играя в войнушку». Получили удовольствие, ну, и устали, конечно. Отправились в ближайшую чешскую пивную отметить свой актерский дебют.
Тут нужно учесть два момента.
Во-первых, немцы в Силезской области жили испокон веков, перед войной в 1938-м Гитлер эту область у Чехословакии отнял. После войны чувствуя за спиной Большого брата, чехословацкие власти всех немцев оттуда – в отместку – «смело», и грубо поперли. Однако брошенные немцы дома еще долго стояли пустые: простые чехи как-то все побаивались, что хозяева вернутся.
Второй момент – были наши офицеры, прямиком с полигона, все в саже и масле облачены в запыленную форму вермахта. Такая им досталась доля, то есть роль.
А теперь представьте: в чешский трактир в нескольких километрах от границы с ФРГ распахнув дверь и чеканя подкованными сапогами шаг, вваливаются в запыленной мышиной форме с орлами немецкие солдаты И тут – в шумной пивной на несколько мгновений – немая сцена, похлеще «Ревизора». Не донесенные до уст кружки Замерший трактирщик Обморок официантки И всеобщий ужас в глазах: «Немцы вернулись! ».
Этот веселый (кому как, правда) момент запомнился моему военному преподавателю навсегда.
Ассимиляция – поглощать.
Вездесущая ассимиляция – постоянно поглощать все вокруг.
Как вы можете думать своей головой, если вам постоянно навязывают уже готовые мысли? Двоемыслие. Кто знает? Это когда ты сознательно веришь в ложь, зная изъяны обеих точек зрения. Вот вам пример из повседневной жизни: ой, я должна быть красивой, чтобы быть счастливой. Мне нужна операция, чтобы стать красивой. Я должна быть стройной, знаменитой, модной. Современной молодежи говорят, что женщина – шлюха, просто вещь, которую можно трахать, избить, посрать на нее, застыдить. Это рыночный холокост. Двадцать четыре часа в сутки, до конца наших дней, власть имущие трудятся изо всех сил, чтобы отупить нас до смерти. И чтобы нам защититься, чтобы сопротивляться ассимилированию этой тупости в наши умственные процессы, мы должны учиться читать, тем самым стимулируя способность мыслить самостоятельно, развивать наше сознание, наши собственные убеждения. Нам всем нужны эти навыки, чтобы защитить и сохранить наш разум. Наш разум.
— Благодаря вам я стал лучше понимать себя.
— Понимать себя?
— Да.
— Тогда ответьте мне. Почему вы пытались убить себя?
— Потому что отчаялся.
— Дело ведь не в этом. Нет.
— Но ведь он убил своего брата от отчаяния.
— Он?
— Брат его был связующей нитью между ним и окружающим миром, и, вместе с тем, между ним и отчаянием.
Он заглянул в пустые глаза брата и промолвил: «Я не питал к тебе ненависти». «Знаю», — ответил тот.
Тогда усопший заговорил впервые: «Ты разорвал оковы, что держали меня на горе. А гора та была во власти Бога. Мне приходилось изображать из себя праведника, дабы Бог был милостив ко мне. Я подавлял себя. Ненавидел и проклинал гору. Я не мог жить иной жизнью, но и примириться с подобной не мог. Ты же был совсем другим. Свободным.»
— Потому то младший брат и шел за старшим?
— Верно. Именно поэтому младший брат и желал быть со старшим.
— Почему же старший брат был в отчаянии?
— И тогда шики промолвил вновь: «Благодарю. Я хотел, чтобы ты убил меня».
Он посмотрел на младшего брата, и тот неожиданно исчез. Но время возвращаться усопшим в могилу еще не пришло. И всё же его брат растворился в воздухе. Впервые взывал он к своему брату, выкрикивал его имя. Вдруг понял, что повторяет свое. У него не было брата. Он убил. И он был тем, кого убили. Отчаяние породило его младшего брата, и оно же заставило его пролить кровь себя самого.